«Как они там, соратнички? – подумала Дженни. – Я вообще не зря тут выплясываю? Может, ничего не получилось? Жаль, что навигатор проглотили, придется Зоричу выдать мне новый».

Дженни задумалась. Получается, что она с ними на одной стороне? Она уже думает о них как о союзниках?

«Пока я не подобралась к Фреймусу, я буду помогать этой пятерке. Наши пути здесь совпадают, хотя цели и отличаются». Она посмотрела на часы. Час двадцать. Достаточно или еще подержать перевертышей за хвост?

Она остановилась – до реки оставалось совсем немного, едва ли полметра снега, а потом морозный воздух и двенадцать злых, как черти, перевертышей. Девушка сняла лыжи, переобулась в коньки, которые всю дорогу колотили ее по спине. Теперь пришел их черед. Ясный взор показывал, что перевертыши рыщут наверху, переворачивают стволы, роют ямы… вот они нашли овраг и нырнули в снег, пошли по ее следу. Медлить нельзя. Дженни толкнула воздушный пузырь, он выкатился на лед и рассыпался сухой снежной пылью. Девушка забросила лыжи за спину, ударила коньками в лед. Счет шел на секунды, они вот-вот ее заметят.

Вой ударил ее в спину, низкий, до костей пробрал. Заметили! Дженни не оглядывалась, она и так видела, что на лед, один за другим, выпрыгивает стая. Ветер шел впереди, сметая, как щеткой, весь снег, бросал его за спину – в жадные глаза перевертышей. Глотайте досыта, сегодня это ваша единственная пища.

Лед разлетался брызгами, река подставляла ей ладонь темного хрусталя, Дженни летела, а позади скользили, падали, летели кувырком, снова поднимались на разъезжающихся лапах перевертыши. Река петляла, с берегов ели выбрасывали цепкие руки-ветви, но Дженни уворачивалась, проходила насквозь, как снежный призрак, а преследовали сшибали – хруст стоял на всю долину.

– С боков заходят, – озабоченно заметил Лас, но девушка и сама видела, что по берегам мчались синие тени. Классическая тактика волчьей охоты, да только она не олень, а они не волки.

– Стой, берегись! – завопил фосс. Перед Дженни грянулась тяжкая туша, кровь брызнула на лед. Перевертыш хрипел, выворачивал горло из-под подошвы армейского ботинка, но неизвестный прижимал его ко льду. В кулаке его дымился черный нож.

Один лишь взгляд сказал ей все разом! Высокая костистая тень, жадное багровое пламя жизни, черная душа и карминные когти. Обтянутый бледной кожей череп, острые скулы, грязные слежавшиеся светлые волосы. Под широкополой шляпой – алые огоньки глаз. Клаус Хампельман, призрак прошлого, снова встал на ее пути. Перевертыш у его ног дернул лапой, но Хампельман точным движением пригвоздил ее ко льду. Перевертыш взвыл, а Клаус поднялся навстречу Дженни, распахнул объятия как дорогой гостье.

Она не думала, не размышляла, не паниковала – на все это не было времени. Не сбавляя ходу, Дженни ударила лыжной палкой в панцирь реки, и он вздрогнул, проломился под Хампельманом, окунул его и несчастного перевертыша в черный провал проруби, а Дженни перелетела его одним прыжком – точно, как выполняя трюк на репетиции.

«Дальше, дальше, быстрее, быстрее! – страх закипал в крови, Дженни закусила губу и стрелой мчалась к лагерю. – Откуда он тут взялся?!»

Вода закипела, Хампельман вылетел из проруби быстрее пробки от шампанского. Отряхнулся, провел по черепу, стряхнул с ладони светлые пряди волос. Поправил шляпу и обвел багровым взглядом обступившую его стаю:

– Пошли прочь, псы, вы мне не нужны!

Перевертыши заворчали, оскалили клыки и медленно двинулись по кругу, друг за другом, изучая противника.

Гарри Торнфельд захлопнул стальную дверь и дрожащими руками защелкнул все механические запоры – в придачу к компьютерному замку. Погасил свет, вытащил старушку Берту – «беретту 90», затаился. В хаосе столов, кресел и шкафчиков для бумаг он ориентировался с закрытыми глазами, но добрел до своего стола, нашарил еще одни очки ночного видения, нацепил на нос. Включил. Прошлые он выронил, когда улепетывал от той твари.

Темнота вокруг – кромешная, плотная, можно пальцами мять, как пластилин, – замерцала, выплюнула из своих потрохов волну зеленоватого свечения, вернула Гарри зрение. Офис наблюдения объекта «Зеркало» на уровне минус пять был подключен к автономному источнику питания, но Гарри боялся зажигать свет. То, что бродит снаружи, и так было слишком близко.

Когда вырубилось основное питание и завыла сирена, Гарри был в сортире. Такая вот неромантическая деталь, чертова рыба, чуял же, что она уже того, хвост отбросила. Зачем было ее есть, можно было дождаться ужина! Вот не повезло так не повезло. Все подчиненные дисциплинированно эвакуировались, а начальника охраны нижнего уровня забыли на унитазе. Гарри не мог не отметить (с некоторой гордостью) образцовую выучку сотрудников – парни с запасом уложились в норматив. Еще бы, это он, Гарри Торнфельд, последние полтора месяца муштровал их. С тех пор как шеф назначил его руководить автономным подразделением фирмы «Балор», которое занималось охраной нижних этажей раскопок в Венсброу. Максимум полномочий, отдельное финансирование, доклад напрямую шефу. Эмилио Санчесу оставалось лишь грызть локти и глушить текилу: все попытки ушлого колумбийца пронюхать, чем же занимаются на нижних уровнях объекта «Чертог», не увенчались ничем.

Гарри Торнфельд мог с чистой душой сказать, что это незнание пойдет на благо Санчесу, все-таки живая человеческая душа, хоть и заблудшая. Еще может вернуться в лоно католической церкви, ни к чему ему про такие ужасы знать. Гарри и сам старается про них поменьше думать.

…Все началось, когда, пошатываясь, он вышел из туалета, бледнее тени отца Гамлета. Оглядел пустой офис. Печать лихорадочного, но организованного бегства лежала повсюду: вот дымится сигарета Билли, вот еще качается в кружке недопитый кофе Пита, вот еще крутится кресло Джонсона. Все ребята организованно сменили дислокацию согласно плану эвакуации. И ни один не додумался проверить, где же их шеф.

– Твою мать! – с чувством сказал Гарри. – Выучил на свою голову.

Он поправил подтяжки, проверил пистолет в кобуре.

– Да заткнись ты уже!

Сирена затихла. Вместе с ней погас основной свет – резервная линия тоже перестала работать. В офисе заработало автономное энергопитание, цепочка светодиодов под потолком. Гарри быстро добрался до панели, вывел их на минимум. Энергию надо экономить.

Щелкнул рацией:

– Первый, говорит пятый уровень. Что случилось? Доложите обстановку!

– Мистер Торнфельд?! – изумились в рации. – Все уже наверху, что вы там делаете?

– Руки долго мыл, – буркнул Гарри. – Какого черта?!

– Сэр, полный бардак, объект полностью обесточен. Народ в панике, а еще этот пожар…

– Пожар?!

– На резервной подстанции… простите, не могу больше, нас вызывают, надо людей собрать, а то мечутся как овцы. Выбирайтесь оттуда, сэр, вы же знаете экстренный протокол!

– Да уж лучше тебя знаю, – мрачно сказал Торнфельд, выключая рацию. Открыл шкафчик, достал фонарик, очки ночного видения и вышел. В конце концов, это его работа.

Сырое железо гремело под ногами, фонарь скользил по развороченным пластам серого сланца, острым, зубчатым, как сломанные ребра горы. Гарри перегнулся через перила. Узкий луч фонаря пробивал далеко, но не доставал дна раскопок, расходился на конус в сумрачной бездне. При стационарном освещении охраняемый объект казался Торнфельду значительно меньше. В сечении первые четыре уровня раскопок напоминали цветок – в центре ствол лифтовой шахты, вокруг круговая шахта и шесть коротких лепестков-шурфов, расходящихся в стороны. Таково было указание мистера Фреймуса, рабочие шли вниз, на заданную глубину, делая контрольные остановки каждые десять метров. Первые четыре уровня отделяли друг от друга десять метров породы. Сначала шла глина, потом белый известняк – сырой, крошащийся в пальцах. С пятого уровня начались сланцы, и фронт работ у работяг сильно расширился. Как муравьи, они вытачивали в сером сланцевом теле огромную рукотворную пещеру, целую сеть пещерных залов, соединенных меж собой то узкими штреками, то железными лестницами и коридорами. Строго по плану мистера Фреймуса – а уж зачем ему этот нацистский бункер потребовалось сооружать, охотников выяснять не находилось. Мастер и до своего исчезновения не отличался человеколюбием, а уж после того как вернулся…