И самый пугающий вопрос: неужто придется вступить с магом в единоборство? Что может против такого Дьяболо Дьяболини обыкновенный шестиклассник?

Чем меньше времени оставалось до 15 июня, тем страшнее делалось Ластику.

Он ждал, ждал начала Событий — и наконец дождался.

У маэстро имелась странная привычка: перед атандой он подолгу стоял за кулисами и внимательно разглядывал публику. Кого или что он там высматривал, было непонятно.

И вот на девятый день Ластиковой цирковой жизни, 14 июня, посмотрев в щелку на зал, маэстро вдруг пробормотал нечто загадочное:

— Есть! Нумер три! Ай да ивушка-голубушка!

Такой присказки Ластик от него раньше не слышал. Покосился на мага и увидел, что тот на себя непохож: губа закушена, кулаки сжаты, глаза горят.

— Что-нибудь случилось, маэстро?

Фокусник наклонился к нему.

— Видишь вон там, посередине, в первом ряду даму с дочкой?

Ластик посмотрел.

Ну, дама — в розовом платье, в большой шляпе (то-то повезло сидящему сзади). Ну, девочка — желтые кудряшки, болтает ногами.

— Сегодня я кину из аквариума не рыбку, а водяную лилию. Подойдешь к даме, вручишь с поклоном и скажешь: «От синьора Дьяболини авек естим». Запомнишь? Повтори! Это очень важно!

Ластик повторил.

— А что это? Зачем?

— «Авек естим» по-французски значит «с почтением». Чему тебя только в реальном учили? А зачем — после узнаешь. И все, больше никаких вопросов.

Как велено, так Ластик и сделал. Подошел, поклонился, вручил мокрый цветок.

Все повернулись, стали пялиться на даму. У той на щеках выступил румянец, девчонка горделиво посмотрела на соседей. Ничего особенного в этой парочке Ластик не усмотрел. Дама довольно толстая, немолодая и, наверно, богатая — в ушах сверкают камни, на пальцах тоже. Девчонка примерно Ластикова возраста. Довольно красивая, но сразу видно, что слишком много о себе понимает.

— Мерси, — улыбнулась дама и поправила локон у виска. — То есть грацие. Это, Липочка, по-итальянски «спасибо», — пояснила она дочке.

И больше ничего примечательного до самого конца выступления не было. Но после атанды Дьяболини не ушел переодеваться, как это происходило обычно, а остался за кулисами и всё глядел в щелку. Ластик, само собой, терся неподалеку.

Когда зажегся свет, умолк оркестр и публика, отхлопав, стала расходиться, маэстро стремительно пересек арену и направился к первому ряду.

Дама заметила его, остановилась. Девчонка — та и вовсе замерла, не сводила с мага глаз.

— Какая честь, эччеленца, — приложил руку к груди Дьяболини, коверкая язык на итальянский манер. — Ла молье… э-э-э… супруга и дочь илюстриссимо герое Маньчжурских степей!

Приложился даме к ручке, девочке вручил фьоретту — такой бумажный цветок, который при нажатии на стебель сам собой раскрывается. Девчонка, конечно, запищала от восторга.

Ластик, как бы ненароком, держался неподалеку, в пределах слышимости.

— Благодарю за лилию и за истинно грандиозное выступление, — милостиво улыбнулась дама.

— О-о, синьора, самые лучшие фокусы я беречь для избранная публика. И лучше всего они глядеть вблизи, — вкрадчиво произнес Дьяболини.

— Ну мама! Ты же обещала: если это пристойно и если тебе понравится… — дернула даму за рукав девочка. — Ты обещала!

— Помолчи, Липочка. Маэстро, одна моя приятельница рассказывала, что иногда вы соглашаетесь давать частные концерты, в узком кругу. У Липочки завтра день рождения. Придут ее друзья, мы устраиваем для них праздник. Будут и взрослые. Скажите, сколько бы вы запросили за выступление — небольшое, так примерно на полчаса?

Фокусник развел руками:

— Моя такса чинкваченте… э-э-э пятьсот рублей…

— Однако!

— Но из деференциа к ваш супруг и лично к вам, синьора, я брать только сто.

Дьяболини галантно поклонился.

— Семьдесят, — отрезала дама. — И ни рубля больше.

Вздохнув, маг распрямился, сокрушенно развел руками.

— Ваша белиссима филья так мила, что я не могу сказать «нет».

Девочка захлопала в ладоши. Ее мать тоже была довольна.

— Ну вот и превосходно. Завтра в пять пополудни. Сретенский бульвар, дом генерал-лейтенанта Брянчанинова.

— Бениссимо! Но я должен готовиться. Смотреть дом, выбирать место. Это очень импортанте! Я и мой ассистент Пьетро будем показать вам «Дематериализация». В Москве еще никто-никто не видеть! Это не фокус, это эксперимента экстраординарио. Но нужно находить в ваш дом чентро спиритуозо, э-э-э, духовный центр. Вы позволите вас сопровождать?

— Ну конечно. Наше авто у входа. Серебристый «паккард», шофэр в зеленой ливрее. Переодевайтесь, маэстро, мы вас подождем.

Дама и девочка пошли к выходу, а Дьяболини обернулся. Его лицо сияло.

Подлетев к Ластику, маг схватил его за плечо и шепнул:

— Клюнуло, малыш. Клюнуло!

И у Ластика сразу зачастило сердце, а во рту сделалось горячо и сухо. Вот оно, началось! Фамилия генерала Н. — Брянчанинов, а живет он на Сретенском, вот где.

До возвращения синьора Дьяболини взволнованный Ластик расхаживал взад-вперед по коридору и уговаривал себя: главное — не наделать глупостей и не испугаться в ответственный момент. Всё время помнить про честь Дорнов и особенно про будущее человечества.

Вернулся маэстро поздно, сосредоточенный, но явно довольный. Поманил ассистента:

— Эраст, марш за мной. Есть разговор.

Сели в оркестре, над темной и пустой ареной.

— Лишние уши нам сейчас ни к чему, — пояснил Дьяболини. — Ну вот что, дружок, пришло время раскрыть карты. Я человек проницательный и, как ты мог убедиться, умею читать по глазам. Присмотрелся к тебе за эти дни. Вижу: парнишка ты любознательный, шустрый, но не фармазонщик.

— Кто? — переспросил напряженно слушавший Ластик.

— Не станешь воровать у товарища. Так?

— Не стану… К чему это вы, маэстро?

— А к тому, малыш, что хватит нам перед публикой-дурой кривляться. Наклюнулось настоящее дело. Давно его жду.

Вот сейчас, сейчас, замерло все внутри у Ластика.

— Какое дело?

— Такое, после которого можно будет не фиглярствовать, а зажить по-настоящему. Генеральшу видел? Несравненную Афину Пантелеевну? Завтра мы с тобой разыграем у нее дома один трюк.

— Да, вы говорили. «Дематериализация». А что вы будете де-ма-те-ри-ализовать? — с трудом выговорил Ластик трудное слово.

Что оно означает, он уже знал — спросил у унибука. Оказалось:

— Сначала кого. — Маэстро хохотнул, сверкнув белыми зубами. — Тебя. А потом уже что. Некую шкатулочку. А в ней много-много разноцветных, замечательно красивых камушков.

Ластик подождал, не скажет ли Дьяболини про Райское Яблоко. Не сказал.

— Что ты так на меня вылупился, малыш? — неправильно понял его взгляд Дьяболини. — Считаешь, воровать нехорошо? Согласен. Но очень хочется быть богатым. Не потому что я алчен, а потому что заботы о хлебе насущном отвлекают меня от мыслей о вечности. Я ведь по складу души философ. — Маг грустно усмехнулся. — А чтоб быть философом, требуется очень много денег. Работой столько не добудешь, даже если у тебя золотая голова и золотые руки. По-настоящему богаты только те, кто грабит других: рабочих, если фабрикант, покупателей, если купец, или китайцев, как наш доблестный генерал Брянчанинов. А Дьяболо Дьяболини грабит грабителей. Это и честней, и приятней.

И только? — подумал Ластик. Этого человека интересуют только деньги?

Но маг опять понял его молчание неправильно.

— Не пугайся, я не выхожу с ножом на дорогу. У меня изысканный вкус. Я работаю по драгоценным камням. Разве есть на свете что-нибудь прекраснее алмазов, сапфиров, изумрудов? — Он поднял руку, усыпанную перстнями, полюбовался ими. Вздохнул. — Увы, мой милый Эраст, я вынужден носить дешевые стекляшки. Но завтра я их выкину. Раз и навсегда. Мне случалось проворачивать недурные дела, однако все они были мелочью по сравнению с завтрашним. О, на сей раз я хорошо подготовился к московским гастролям! — Дьяболини мечтательно улыбнулся. — Заранее собрал сведения о возможных клиентах. Таковых набралось пять. Генерал Брянчанинов — нумер третий. Рано или поздно кто-то из пяти должен был клюнуть. И клюнул, черт меня подери! Вот что значит грамотная техническая подготовка.