Ластику показалось, что маэстро всё это говорит не для своего ассистента, а красуется перед самим собой. Но вот взгляд «философа» упал на собеседника.

— Ты мне поможешь произвести эту маленькую операцию. А взамен я обеспечу твое будущее. Дьяболо Дьяболини щедр, когда у него много денег. Ты увидишь!

— А что я должен буду делать? — осторожно спросил Ластик.

Про «нумера» и «техническую подготовку» он не очень-то понял.

— Браво, Эраст! — воскликнул маг и хлопнул ассистента по плечу. — Признаться, я опасался, что ты станешь мимозничать. Но я вижу, ты не маменькин сынок. Значит, ты со мной?

Помедлив секунду, Ластик кивнул — и был возгражден крепким рукопожатием.

— Отлично! Теперь слушай внимательно. Я тебя учил, что в фокусе главное — заслонить манипуляцию демонстрацией. Правой рукой демонстрируешь одно… — Он провел у Ластика перед глазами открытой ладонью. — И публика смотрит туда. А левой рукой в это время производишь манипуляцию, то есть главное действие. — Он показал левую руку, а в ней две рублевые бумажки, Ластикова плата за три атанды, хранившаяся у «итальянского мальчика» в нагрудном кармане. — Как в трюке с твоим появлением в коробке: зрители смотрят на меня, и никто не поднимает глаз к оркестру, где спрятался главный персонаж — ты. — Он сунул бумажки обратно, шутливо растрепал Ластику вихор. — В трюке «Дематериализация» то же самое: демонстратор — я, манипулятор — мой ассистент. Я рад, что буду работать с тобой, а не с Петухом. Подцепил его на рынке. Маленький паршивец так виртуозно залез ко мне в карман, что я решил взять его в дело. Но хитровский воришка в такой серьезной операции слишком ненадежен. Да и надуть может. Стащит приз, и потом ищи-свищи. Лучше славный, интеллигентный мальчик — вроде тебя.

— Приз — это шкатулка, да? — спросил Ластик, всё надеясь, что разговор повернет на Райское Яблоко.

И дождался-таки.

— Да. Геройский генерал Брянчанинов здорово поживился во время Пекинской экспедиции. Привез ларец, доверху набитый драгоценностями. Среди прочего там был огромный алмаз. Говорят, размером с хорошую вишню.

«Больше», — хотел сказать Ластик, но вовремя прикусил язык.

— Только заруби себе на носу. — Железные пальцы взяли Ластика за подбородок, дернули голову кверху. — Если я в тебе ошибаюсь и ты не так прост, как кажешься… Я тебя под землей найду, не будь я Дьяболо Дьяболини. Вытащу из-под земли и тут же закопаю обратно. Заживо.

Сказано это было спокойно, без угрозы, но Ластик почувствовал, как по спине бежит струйка холодного пота.

Кто же он все-таки, этот синьор Дьяболини? Обычный вор или тут что-нибудь похуже?

А маэстро уже вовсю улыбался, будто минуту назад не пугал помощника страшной смертью.

— Побывал я у генерала. Потолковал со слугами, осмотрел весь дом. Выбрал «астральную точку».

— Это что такое?

— Такое место, где душе сподручней общаться с астралом. Ладно, не засоряй себе голову. Есть, правда, одна загвоздка. Ларец хранится в сейфе, самоновейшем, американском. Открыть мы не сможем, тут нужен специалист. Ну да ничего, я что-нибудь придумаю. Не твоя печаль. Отработай чисто свою роль, больше от тебя ничего не требуется. — Маэстро встал, обнял Ластика за плечи. — Пойдем выпьем крепкого кофе, малыш. Сегодня мы с тобой не спим. Будем всю ночь репетировать «Дематериализацию».

«Астральная точка», она же чентро спиритуозо генеральского особняка, находилась в комнате, одна дверь которой вела в коридор, а другая в столовую, где обедали гости. Комната именовалась малой гостиной, но, несмотря на название, была размером с лицейский класс. В этом доме вообще всё было с размахом: высоченные потолки, несметное количество помещений, повсюду шкафы и шкафчики с хрустальной и бронзовой посудой, огромные вазы, картины в золотых рамах, ковры. Да и сам особняк, окруженный садом и обнесенный высокой оградой, всем своим видом будто кричал: «Здесь живут очень, ну то есть очень-очень богатые люди!»

Хозяина Лавра Львовича Брянчанинова, его семью и гостей можно было рассмотреть через щелку в приоткрытой двери. Именно этим и занимались маэстро Дьяболини и Пьетро: смотрели в щелку, каждый с высоты своего роста, так что затылок ассистента был на уровне груди мага. Время от времени артисты переговаривались между собой — в столовой было так шумно, что их все равно бы никто не услышал: гул голосов, позвякивание приборов, шуршащие шаги проворных слуг.

— Ты погляди на нашего героя, — сказал фокусник, показывая на Лавра Львовича. Тот сидел в правом конце стола — важный, багроволицый, в сияющем золотом мундире с малиновым воротом. — Прямо Кутузов, да и только. Не подумаешь, что всю жизнь по интендантству служил: поставки, лошадки, крупа-говядина.

— Так он не герой? — спросил Ластик.

— Герой, еще какой герой. Во время японской войны так нагеройствовал по снабжению, что под суд загремел. Легко отделался — отставкой. Зато на барыши сам видишь, какой недурной домик прикупил. И не только домик.

Супруга генерала Афина Пантелеевна восседала на противоположном конце стола, а стул рядом с хозяином занимала очень красивая молодая брюнетка, которую звали Иветтой Карловной. Генерал с нее прямо глаз не сводил. Лично потчевал разными блюдами и подливал вина (хотя прямо за спиной наготове стоял лакей), нашептывал что-то на ушко, галантно подкручивал пышные усы. Иветта Карловна звонко смеялась генераловым шуткам, ела с аппетитом и вино пила с удовольствием.

— А китаец-то наш не дурак насчет клубнички. Это отлично, — промурлыкал Дьяболини.

Хозяйка, похоже, придерживалась на сей счет иного мнения — она посматривала на мужа и его соседку с явным беспокойством, однако поделать ничего не могла. Супругов разделяло метров двадцать скатерти и три десятка гостей.

Именинница Липочка (на самом деле, как выяснилось, ее звали Олимпией) сидела в самом центре. Ее сторона стола была детской, противоположная — родительской. Ластика поразило, что дети вели себя точно так же, как взрослые: не елозили, не шумели, а держались благовоспитанно и чинно. Мальчики все с прилизанными проборчиками, у каждого на груди накрахмаленная салфеточка, девочки с бантами. Только и слышно: «Благодарю вас, Митенька», «Зинаида, передайте мне, пожалуйста, фуа-гра, мерси». Прямо театр кукол Карабаса-Барабаса.

В малой гостиной всё было готово для выступления. Посередине — три ряда стульев для детей, вдоль стен — кресла для взрослых. Окна плотно зашторены. За переносной ширмой стоит черный плащ с капюшоном. Именно стоит, потому что внутри ткани — каркас из тонкой проволоки. Как и все фокусы синьора Дьяболини, этот был несложен, но эффектен.

Маэстро сегодня был в обычном сюртуке и галстуке — этого требовал план. Зато ассистента разрядил в пух и прах: черный камзол с воротником-жабо, чулки с шелковыми лентами, бархатные туфли на бесшумной подошве.

Свою роль Ластик знал в доскональности. И ночью тысячу раз репетировали, и здесь, в малой гостиной, уже потренировался — наползался на четвереньках до «кормушки» так, что коленки горят.

«Кормушкой» синьор Дьяболини обозвал изящный столик на гнутых ножках, стоявший между двумя самыми большими креслами. Если верить магу, Лавр Львович должен был сам поставить туда заветный ларец — или, как выразился маэстро, «собственноручно засыпать овса в кормушку». Непонятно было только, с какой стати генерал это сделает.

— Тише, господа, тише! — донесся из столовой мелодичный голосок Иветты Карловны. — Я упросила Лавра Львовича рассказать нам о том, как он покорял Пекин. Прошу вас, генерал. Вы обещали!

Про Пекинскую экспедицию Ластик, конечно, уже выяснил всё, что мог. Унибук сообщил следующее.