Андер понимал как младшему больно. Ему самому будто сердце лезвием располосовали и бросили умирать. Парень поднялся с кушетки, делая неуверенные, хромые шаги к Мэту, и, добравшись, сжал его в крепких объятиях. Хатиман понимал прекрасно, что должен держаться в любой ситуации, но это было слишком. Слишком больно. Удар ниже пояса, катастрофа.

— Пойдем сядем, у тебя нога, — попросил младший.

Мэтью отстранился от парня и довёл до кушетки. Андеру было тяжело и он начинал засыпать. И это далеко не от усталости и стресса, всему виной Медисон, которая вместе с обезболивающим дала снотворное.

— Поспишь?

— Что за хуйня? — укладываясь, проворчал Андер. — Медисон?

— Снотворное, скорее всего, — подтвердил догадку старшего Мэт и собирался подняться.

— Не уходи.

Мэтью замер и молчал, ожидая продолжения. Но быть честным, он и сам очень хотел остаться.

— Не хочу, чтобы она еще что-нибудь вколола. У меня много дел, мне нужно к Якобу, я не могу валяться здесь трое суток.

Мэтью согласно кивнул и аккуратно лег рядом, свесив одну ногу с кушетки, уставился в белый потолок. Больше всего сейчас хотелось сжаться в невидимый клубок, чтобы никто не замечал. Сердце давило донельзя. Сэмюэль был слишком хорошим, чтобы смерть забрала его так рано. Казалось, будто Мэт попал в другую жизнь, однако принцип везде один и тот же — смерть забирает самых лучших.

— Он просил передать тебе привет, — сонно сказал Андер.

Из под опущенных век скатилась слеза. Никогда в своей проклятой жизни Хендерсон не думал, что увидит Хатимана такого. Даже сейчас он не верил своим глазам когда повернулся к нему. Он не знал как помочь. Не умел подобрать нужные слова, поэтому только обнял парня. У него в запасе были только эти странные объятия, доводящие до большей истерики. Мэт предпочитал одиночество в такие моменты, но с Андером не чувствовал напряжения. Парень понимал что творится сейчас внутри старшего, потому что не так давно чувствовал тоже самое.

— Спасибо, что передал, — прошептал Мэтью, прижимаясь сильнее.

— Не мог иначе.

Андер, словно маленький котенок, уткнулся носом в шею Мэта и провалился в глубокий спокойный сон. Медисон знала, что делала. Отпускать куда-либо невменяемого Хатимана опасно. Он должен выспаться и привести свои мысли в порядок.

Медсестра попила чай, навестила солдата в палате и вернулась к свой кабинет, переживая что снотворное не сработало и Хатиман ушел. Но он был там. Вместе с Мэтью. Оба спали, прижимаясь друг к другу в тёплых объятиях. Когда вечером Андер проснется, его боль не утихнет, а может станет сильнее, но сейчас ему жизненно необходимы несколько часов забвения.

Глава 15. «И рухнут стены»

Когда Андер проснулся, за окном темнело. Солнце уже едва было видно из-за горизонта и небо чернело, предвещая дождь, слякоть и холод, словно погода напоминала всем, кого они потеряли — человека Солнце, человека Радость.

Мэтью рядом уже не было. Так и не посмотрев по сторонам, Хатиман лежал на спине и упрямо смотрел в окно. Его мёртвое сердце неожиданно ожило утром, когда он обнимал младшего, чтобы пожалеть и его, и себя. Утром ему казалось, что если прямо сейчас они не обнимут друг друга — умрут.

— Выспался?

Уставший голос со стороны стола Медисон прозвучал едва слышно и надломлено. Андер резко сел. В сумраке сидел Якоб. Сгорбившись он опирался о широко расставленные колени.

— Как там дела? Медисон, сучка, накачала меня снотворным. Прости, что не был с вами.

— Да все нормально, она знала что делает. Фернандес договорился о похоронах и всякой этой дряни, от которой меня выворачивает. Не хочу даже думать об этом и уж тем более видеть Сэма… — парень запнулся, прокрутил свою мысль пару раз, но она звучала все так же мерзко, — в гробу.

— Этот дружок Данбара жив?

На место приезжала скорая и полиция, все как положено. Парни вовремя унесли Сэмюэля, а вот двое наркоторговцев и Идрис — наилюбимейший друг Закари Данбара, остались там. Андер помнит, как выбежал из клуба Зак и упал на колени рядом с Идрисом, выкрикивая мольбы о помощи, потому что в тот момент он был серьезно ранен, но оставался жив.

— Умер еще до больницы. С этим и вопрос. Если это никто из наших, ни из шайки Данбара старшего, ни даже наркоторговцев, то кто решил всех нас вальнуть на этом проклятом газоне? — вздохнул Якоб, будто ни первые сутки думает только об этом.

Андер поднялся с кушетки и, прихрамывая, подошел к окну, чтобы закурить. Нет, конечно, нельзя было, но в отместку Медисон не грех. Парень открыл окно, достал сигареты и чикнул неизменной «Zippo». Свежий вечерний воздух смешался с сигаретами. Якоб тоже встал рядом, но курить уже не мог. От нервов пачка ушла в два счета.

— Похоже, появился третий игрок, не считая этих торговцев, которые навряд ли теперь к нам сунуться. А этот игрок очень умен, раз даже Фернандес ничего о нем не знает.

— Ладно, сначала нужно спокойно похоронить Сэма. Потом думать, хотя Фернандес уже подключил кого-то штатского, чтобы узнали о новых группировках.

Парни продолжили стоять молча. Андер курил, вглядываясь в окно. В сумраке он видел аллею, охрану, слышал лай собак, запертых в вольерах. По аллеи шли двое и когда они попали под фонарь, Хатиман поперхнулся дымом.

— Ты тоже видишь это? — спросил он Якоба.

— Лин и Мэт гуляют. Да, тебе не кажется.

***

Мэтью проснулся от того, что обед в кабинет кто-то зашел. Это был Якоб. Пока непонимающий ничего сонный Мэт пытался быстро подняться и встать на затёкшие ноги, Якоб бросал взгляд с татуированной руки друга на талию младшего и назад. Хатиман обнимал Мэта так сладко и нежно. Просто удивительная картина!

— Привет, Мэтью, — спокойно сказал Якоб и сел на кресло медсёстры.

— П-привет, как ты?

— Дерьмого, — не стал скрывать парень.

Мэтью с жалостью посмотрел на старшего.

— Я пойду?

Якоб пожал плечами, обозначая, что ему без разницы и младший торопливо ушел. Он плелся по аллее в сторону дома. Его сопровождали серые тучи и моросящие капли дождя. Мэтью вдруг подумал, что за прогул ему снова сидеть в карцере, а потом вспомнил как в прошлый раз о нем позаботился Сэм. Парень дрожал, толи от ветра, толи он приходящего осознания, что милого Сэмюэля больше нет.

Лин выскочила из дома и торопливо сбежала по лестнице, спотыкаясь и захлёбываясь слезами. Она едва не сбила младшего с ног. И Хендерсон мог бы просто не обращать внимания, но он вдруг подумал, что девушка узнала правду и сейчас бежит к Андеру. Парням сейчас и без истерик плохо, а Лин Хван так ревела, что сердце разрывалось.

— Извини, — окрикнул ее Мэт и посмел поймать за руку, — можно… можно поговорить?

Лин даже плакать перестала. Хлопала карими глазами, пытаясь понять что за наглый младший перед ней. А потом узнала в нем воспитанника Хатимана. Не удивительно даже.

— Бога ради, давай потом.

— Нет, нет, пожалуйста. Я расскажу про Сэма.

Лин замерла окончательно и вдруг кивнула.

— Послушай, Хатиману сейчас очень тяжело и твои слезы сделают еще хуже. Дай ему немного времени. Пойдем в дом.

Лин согласно кивнула, вглядываясь в зеленые глаза. Она умела понимать правду говорят ей или лгут и в глазах младшего сейчас было столько искренности, что она послушно пошла за ним.

Весь оставшийся день они просидели в комнате Лин. Девушке достала запрятанный виски из-под кровати. Они разговаривали. Сначала о том, что знает Мэтью — а знал он очень мало — потом Лин рассказывала ему про Сэма и их детство.

За окном темнело и от горьких слез и алкоголя им стало плохо и жарко. Оба решили прогуляться. Вышли на улицу, Лин закурила (Мэтью удачно бросил после карцера), ее плечи дрожали и Мэт накинул на девушку свою ветровку. Удивительно быстро смерть Сэма сдружила этих двоих. Опасную старшую и младшего, который уж очень легко находит к ним — старшим — подход.