Копание палкой у австралийских дикарей.

Волнистые, с овальным поперечным сечением волосы и густая растительность на подбородке сближают австралийского дикаря с людьми белой расы. Но несомненно, что австралийцы составляют совсем особую расу внутри современных представителей нового человека. В Австралию они переселились, вероятно, в послеледниковую эпоху, привезя с собой одомашненную собаку (динго). В послеледниковую эпоху распределение воды и суши в Тихом океане могло быть иным.

Но сплошного материкового моста, соединявшего Австралию с другими частями света, несомненно, не было. Некоторая близость австралийской расы к дравидам, населяющим теперь южную часть Индостана, и находка Дюбуа двух «протоавстралийских» черепов в Вадъяке, на острове Яве, делают весьма вероятным азиатское происхождение австралийцев, тем более что в 1940 году в Австралии, близ Мельбурна, найдены черепа, очень похожие на вадъякские.

Попавшее в Австралию население испытало очень суровую борьбу за существование. Австралия обильна степями и бедна пищей. Когда-то ее климат был более влажный: так, соленое озеро Эйр некогда было в три раза больше, и в его тогда еще пресных водах водилось множество рыбы. С тех пор солончаки и сухие степи избороздили австралийский материк. Со вторжением белых туземцы с конца XVIII века вытесняются в самые бесплодные места Центральной Австралии. В соседстве с белыми «цивилизаторами» они все более вымирают: сейчас их из первоначальных 500 000 осталось всего около 60 000 человек.

Ясно, что австралийцы вовсе не первобытны. У них была своя история. Их предки морем попали на южный материк. Потомки едва ли сразу забыли судоходство. На побережье Австралии местами обнаружены огромные скопления раковин, мусора, костей рыб и мелких (сумчатых) животных. Австралийцы были задержаны в своем развитии как оскудением австралийской природы, так и изолированностью своего материка, благодаря которой влияние более культурных островитян, а затем и европейцев было незначительным.

Наиболее примитивным среди изученных к настоящему времени австралийских племен является племя урабунна, живущее в центре австралийского материка, на берегу озера Эйр.

Урабунна ведут бродячий образ жизни: мужчины занимаются охотой, но, как и все австралийцы, за исключением туземцев полуострова Йорк, не знают лука и стрел, женщины занимаются собирательством. По всему своему культурному облику они могут быть отнесены к средней ступени дикости (они добывают огонь трением, знакомы с рыбной ловлей и т. д.).

Как изучение ирокезов позволило раскрыть строение родового общества начальной ступени варварства, так исследование наиболее примитивного из австралийских племен — урабунна — позволяет истории первобытного общества восстановить общественную организацию средней ступени дикости.

Перед нами общество, к моменту соприкосновения с ним европейцев не вышедшее из стадии каменного века, археологически датируемое ранним протонеолитом, употребляющее орудия деревянные, каменные, костяные.

Здесь наблюдается не только кооперация, но и разделение труда — основное половое, менее резко выраженное — возрастное. Мужчины занимаются звероловством и рыбной ловлей, изготовлением орудий труда, женщины — собирательством.

Урабунна вовсе не знают земледелия, даже в самой зачаточной форме.

Постоянных запасов пищи нет. Домашних животных у них нет, за исключением полудикой собаки динго.

Живут урабунна временными стоянками, а не деревнями, вынужденные в поисках пищи бродить по своей территории. Таким образом, для урабунна характерен бродячий образ жизни.

Таково производство урабунна, определяющее их общественный строй.

Точно урабунна сосчитаны не были. Известен средний размер других австралийских племен — несколько сот, самое большее 1200 человек. Все члены племени не могут жить вместе постоянно, так как нельзя обеспечить такое «большое» количество людей пищей. Поэтому повседневно соплеменники живут более мелкими постоянными объединениями — группами или ордами.

Каждая из них владеет частью племенной территории — кормовой областью, по которой и бродит в поисках пищи.

Все члены племени, а следовательно, и всех орд, его составляющих, признают себя родственниками. Близкие родственники не могут вступать в брак между собой (родители и дети, родные братья и сестры).

Это говорит о том, что у урабунна брачные отношения упорядочены. Дети братьев и дети сестер, называемые нупа (наши двоюродные братья и сестры), должны становиться супругами, которые тоже называются нупа. Ни по имени, ни фактически урабунна не знают индивидуального брака (единобрачия). Их брак — групповой, участниками брачной группы являются несколько мужчин и несколько женщин.

Муж и жена (в этой групповой «семье») должны принадлежать к двум разным половинам племени, из которых одна у урабунна называется зеленой змеей, а другая — бурой змеей.

Принадлежность к тому или другому брачному классу каждый урабунна наследует от матери, а не от отца. Отцовство в смысле родительства у урабунна неизвестно. Отцами именуются у них групповые мужья их матерей. От матерей же наследуется и принадлежность каждого урабунна к определенной, так называемой «тотемической», группе — кенгуру, змеи, водной курочки, сливового дерева и т. п. Каждая такая группа считает себя находящейся в «родстве» с данным видом животных или растений. Таким образом, на средней ступени дикости, судя по урабунна, племя состояло из большого числа групповых семей и орд, из немалого количества тотемических групп и делилось, кроме того, на два брачных класса; советские этнографы правильно придали большое значение этому делению племени на две брачные половины и предложили назвать его дуальной организацией (от латинского слова «дуалис» — двойной).

Мы видим большую сложность общественного устройства урабунна. Эта сложность предполагает длинный путь для своего развития из простейших форм. Значит, должно было существовать племя с организацией менее сложной. Могло и должно было существовать племя и без двух брачных половин, состоявшее из орд. Такое простейшее племя возникло из стадной организации. При всей необычной медленности своего развития стадо все же изменялось. Зачатки разделения труда на основе естественных различий (возраста, пола и пр.) привели, вероятно, в недрах первобытного стада, к зарождению древнейшей формы семьи: стадо обезьянолюдей с беспорядочным половым смешением (промискуитетом) изменилось в неандертальское стадо с кровнородственной семьей.

Вопрос о происхождении и развитии рода принадлежит к числу самых запутанных и трудных вопросов в науке о первобытном обществе, но на нем необходимо хоть кратко остановиться, так как без этого останется непонятным очень многое в истории первобытного человечества. В доклассовом обществе семейные и родственные отношения играли неизмеримо большую роль, чем теперь.

Несмотря на то, что ученым не приходилось непосредственно наблюдать людей, стоящих на низшей ступени дикости, можно с полной уверенностью предполагать, что первоначально у людей не было ни семьи, ни брака в настоящем смысле слова, как нет их и у животных, из мира которых выделился человек. У обезьянолюдей, возможно и у неандертальцев, отношения друг с другом имели еще полузвериный характер. Человеческие общества были столь немногочисленны, сами люди были еще столь грубы, столь духовно неразвиты, что никаких ограничений для брака у них не существовало.

Прошли целые тысячелетия, пока первобытные коллективы выросли количественно настолько, что мужчины и женщины при вступлении в брак получили возможность выбора, пока люди так или иначе заметили, (что браки между близкими, кровными родственниками дают хилое, вырождающееся потомство.

У дикарей, разумеется, никаких научных сведений не было, они не догадывались даже о причинах вредности кровосмешения и о благотворности притока свежей крови. Извилистыми путями, ощупью, в результате многовекового опыта дошли они до необходимости устранения брака между близкими родственниками.