По вопросу о происхождении классов и государства у приднепровских славян имела хождение неверная точка зрения, обусловленная, как показали в своих «Замечаниях по поводу конспекта учебника по истории СССР» товарищ Сталин, тт. Киров и Жданов, антимарксистской, антиленинской, по сути дела ликвидаторской, теорией М. Н. Покровского. «В конспекте свалены в одну кучу феодализм и дофеодальный период, когда крестьяне не были еще закрепощены; самодержавный строй государства и строй феодальный, когда Россия была раздроблена на множество самостоятельных полугосударств»[61].

Большая работа, проведенная советскими историками во главе с акад. Б. Д. Грековым, а также богатый материал, добытый советскими археологами, показали, что у приднепровских славян между патриархально-родовым строем и феодальным обществом вклинивался переходный период, когда еще не было крепостных. Этот период и следует рассматривать, как «дофеодальный период». Основной отраслью производства приднепровских славян и в лесной, и в лесостепной, и в степной полосах было земледелие. Источники свидетельствуют о широком размахе торговых операций русских купцов, продвигавшихся и по Волжскому и по Днепровскому водным путям (IX в.). При этом всегда возможен был переход от мирного обмена к грабежу и кровопролитию — рабы представляли едва ли не основной товар Руси.

Для обозначения социального состава Киевской Руси X и XI вв. мы находим в источниках довольно разнообразную терминологию: холопы — это рабы; купцы и гости — свободные люди; послы, тиуны, вирники, гриди — не только свободные люди, но своего рода «государственные служащие», т. е. люди, принадлежащие к примитивному государственному аппарату. «Смерд» — слово, которое по смыслу соответствует позднейшему — «мужик». Со второй половины XI в. значительная часть смердов становится крепостными. И только в эту эпоху кончается дофеодальное общество, сменяясь феодальным. Дофеодальное общество, в котором не было крепостных, сокращенным путем, минуя стадию рабовладельческой формации, превратилось в феодальное.

В иное положение попали первобытные общины, когда на исходе средневековья, особенно в эпоху великих географических открытий, начался и процесс образования колоний со всеми ужасами эксплуатации, угнетения и истребления цветного населения белыми на огромных территориях.

Трагична судьба первобытных общин, на свое несчастье доживших до момента вторжения белых захватчиков. Как только европейцы осваивали новые земли, местные первобытные общины из самостоятельно развивающихся превращались в несамостоятельные частицы той социально-экономической системы капитализма, которая их поглощала.

Так, английские колонисты стреляли в каждого встречавшегося им тасманийца, уничтожая их как хищных зверей, подбрасывали им отравленное мясо, отравляли источники, устраивали на них облавы с ружьями и собаками.

Негров продавали в рабство, из Африки вывозили их в Америку.

Сохранившиеся до наших дней жалкие остатки индейцев — коренного населения Америки — загнаны в «цивилизованных» США в специальные «резервации» — фактические гетто, где они обречены на физическое и культурное вымирание. Праздные туристы осматривают их, как в музее, или, вернее, в зверинце.

«Как мы скальпируем индейцев» — под таким откровенно циничным заголовком в журнале «Америкэн мэгэзин» совсем недавно помещена статья о положении индейцев в Соединенных Штатах.

«В течение ста лет мы лгали, мошенничали, обворовывали и, пользуясь своей силой и их доверчивостью, заставляли краснокожих плясать под свою дудку», — заявляет без зазрения совести автор статьи, посетивший несколько резерваций, на территории которых влачат жалкое, полуголодное существование остатки индейских племен.

Более четырехсот лет назад, когда в Америке впервые появились европейцы, на территории, занимаемой в настоящее время Соединенными Штатами, насчитывалось около 850 тысяч индейцев. Теперь число их сократилось до 393 тысяч. Удивляться не приходится. Достаточно сказать, что детская смертность среди индейцев в 60 раз превышает смертность среди белого населения.

Отсутствие налаженной медицинской помощи приводит к тому, что заболевания туберкулезом приобретают среди индейцев поистине массовый характер. Смертность от туберкулеза у индейцев, по данным «Америкэн мэгэзин», в шесть раз больше, чем у белой расы.

В индейском селении Таос (штат Нью-Мексико) автор статьи посетил больницу, отличавшуюся весьма своеобразной особенностью: в ней не было ни одного врача и ни одной медицинской сестры.

Не лучше обстоит дело и с просвещением. В одной из школ штата Вайоминг, которую сам автор называет типичной, из двадцати шести учащихся лишь четверо умели говорить по-английски. Поскольку, однако, преподавание ведется только на английском языке, легко можно представить себе «плоды» подобного «просвещения».

К этому необходимо добавить, что 50 процентов индейских детей вообще не посещают школ.

Рассказывая далее о бесправном положении индейцев, автор пишет: «Юридически они — свободные граждане, но им прекрасно известно, что всякий раз, когда они пытаются отстаивать свои гражданские права, им угрожают репрессии со стороны их белых надсмотрщиков».

Тяжела была судьба первобытных общин и в «тюрьме народов» — в царской России. Это была типичная судьба колониальных народов.

Впервые в мировой истории только большевики практически разрешили задачу некапиталистического пути развития первобытных общин в условиях СССР.

На II конгрессе Коммунистического Интернационала В. И. Ленин сказал: «…Коммунистический Интернационал должен установить и теоретически обосновать то положение, что с помощью пролетариата наиболее передовых стран отсталые страны могут перейти к советскому строю и через определенные ступени развития — к коммунизму, минуя капиталистическую стадию развития»[62].

Товарищ Сталин на X съезде партии говорил о необходимости для целого ряда народностей нашего Союза, не имеющих или почти не имеющих промышленного пролетариата, «…из первобытных форм хозяйства перейти в стадию советского хозяйства, минуя промышленный капитализм»[63]. Он подчеркивал при этом необходимость «…учесть все особенности экономического состояния, даже исторического прошлого, быта и культуры этих народностей»[64], для того, «…чтобы эту тяжелую, но отнюдь не невозможную операцию произвести…»[65].

Реализация этого ленинско-сталинского учения о некапиталистическом пути развития отсталых народов составляет одну из самых блестящих страниц в истории национальной политики партии и советского государства в СССР. Социалистическое и культурное строительство у малых народов СССР достигло такой высоты и размаха, что можно считать незыблемо доказанной возможность некапиталистического пути к социализму не только для феодальных, но и для патриархально-родовых обществ.

В колониях капиталистической Европы и Америки до наших дней существуют живые общества каменного века. Их самим хозяевам уже стыдно называть колониальными странами, — они ввели понятия «подопечных» территорий. Но факты остаются фактами.

Следствием же Великой Октябрьской социалистической революции была ликвидация патриархального уклада в СССР. Народы Крайнего Севера (чукчи, гольды, эвенки и др.), представлявшие при царизме патриархальный уклад сперва феодальной, а затем капиталистической России, миновав капиталистическую стадию, вошли как полноправные члены в социалистическое общество и вместе с другими народами нашего великого Союза создают культуру, национальную по форме и социалистическую по содержанию.

Коммунистическая партия большевиков своей мудрой политикой обеспечила прочную дружбу народов, в прошлом находившихся на самых различных стадиях общественного развития.