Данные науки опровергают эту ложь. Вымирание тасманийцев, австралийцев и других дикарей происходило и происходит в результате бесчеловечности европейских колонизаторов. Этнография собрала много документальных данных о кровавых подвигах того человеческого отребья, которое выполняло миссию «носителей культуры» в экзотических странах.

В Тасмании, например, английские поселенцы пристреливали дикарей, когда у них не хватало корма для сторожевых собак. То же проделывали белые поселенцы и в Австралии, и на Огненной Земле, и в других местах. Когда на заре колонизации Австралии одна группа европейцев устроила настоящую бойню среди туземцев, то даже колониальные власти не выдержали и привлекли эту группу к судебной ответственности за убийство. Но собрание белых поселенцев в Сиднее потребовало освобождения виновных на том основании, что истребление туземцев не является убийством, так как, мол, у дикарей нет души. Удивительно ли, что в Тасмании, где в 1815 году насчитывалось еще пять тысяч туземцев, в 1860 году их было уже всего шестнадцать человек? Спохватившись, английские власти приняли некоторые меры для сохранения остатков этого племени, но было уже поздно, и в 1876 году умерла последняя тасманийская женщина.

В Австралии, где в начале колонизации было пятьсот тысяч туземцев, теперь, в результате стопятидесятилетнего хозяйничания белых колонизаторов, миллионами размножались овцы и кролики, которых здесь раньше не было, но туземцы убавились до одной десятой прежнего количества. Да и эти пятьдесят-шестьдесят тысяч человек, из которых больше половины — помесь с «белыми», загнаны в бесплодную и безводную полупустыню.

Селение зулусов в Африке. В больших хижинах живут целые роды или части рода.

Разумеется, жизнь австралийцев нельзя считать во всем похожей на жизнь наших доисторических предков, когда они находились на средней ступени дикости. Отрезанные от всего остального мира, жившие в иных климатических и географических условиях, австралийцы во многом развивались иначе, чем дикари Европы конца ледникового периода. Но в основном культура тех и других обнаруживает много сходства. «Орудия дикаря обусловливают его общество совершенно в той же мере, как новейшие орудия — капиталистическое общество»[26], — говорит Ф. Энгельс. Всюду у дикарей мы обнаруживаем сходные орудия для собирательства и охоты, всюду у них существует сходный общественный строй, независимо от цвета их кожи, независимо от различия в географических условиях.

Таким образом, на средней ступени дикости возникает родовое общество. На этой ступени сложилась древнейшая форма общинной собственности — коллективная собственность родичей на территорию. Орудия, украшения были в личной (трудовой), но не в частной собственности.

Учащаются военные столкновения. Борьба подразделений одних племен с подразделениями других за районы охоты, рыболовства и собирательства могла быть причиной таких войн. Племенная замкнутость и отчужденность порождали кровную месть, тоже оказывавшуюся поводом к войне.

Благодаря наличию этнографических материалов наши знания о духовной культуре средней ступени дикости значительно расширяются.

Уже самые древние люди не могли обходиться без зачаточных сведений в области зоологии, ботаники, географии, медицины и т. д. Повседневный опыт подсказывал людям правильные приемы борьбы с болезнями. Внимательное наблюдение за дикими, а потом домашними животными наталкивало их на мысль о целебном действии многих трав.

Даже у самых отсталых дикарей мы находим некоторые навыки к счету, некоторое умение ориентироваться по звездам на небосклоне; однако все это находится еще в зародышевом состоянии. Некоторые австралийские племена и до сих пор имеют только три названия для чисел: один, два, три; а дальше до десяти они употребляют только составные названия два-два — для четырех, два-три — для пяти и т. д. А выше десяти они уже не считают, а просто ерошат волосы, обозначая этим, что предметов очень много.

Немногим лучше обстоит дело и с географией. Если они хорошо знают и твердо помнят названия (ими же данные) для различных пунктов своей кормовой территории, то остальной мир за этими узкими пределами их очень мало интересует, и представления их о нем крайне смутны и подчас совершенно нелепы.

О времени дикари имеют самое смутное представление. Правда, они точно знают смену дня и ночи, замечают правильный круговорот явлений природы, так как прилет и отлет птиц, смена сезонов дождей и сухости неразрывно связаны с их хозяйством, отлично знают, когда начинают размножаться те или иные животные. Но счета времени у них нет, память о прошлом не идет дальше одного-двух поколений, отсутствует самое понятие года и т. д. и т. п.

Не было в период дикости и письма, этого закрепления на вещественном материале посредством системы постоянных символов или условных знаков тех или иных знаний. Но во всяком случае уже на средней ступени дикости существовала пиктография, означающая в переводе буквально картинопись. Знаки ее не имели постоянного устойчивого значения. Так, у туземцев Австралии изображение нескольких концентрических окружностей даже у одной и той же орды, в зависимости от надобности, обозначает то дерево (ствол в разрезе), то луковицу, то даже народное собрание (участники последних размещаются концентрически)!

Изображение животных в Волчьей пещере близ Мелитополя.

Подобное рисуночное письмо может служить лишь целям напоминания, но не передачи или сохранения определенных мыслей. Если нет участника составления пиктографической «записи» и не сохранилось воспоминания о ее примерном содержании, то ее «расшифровать», «прочесть» невозможно. Часто встречающиеся наскальные изображения ученые иногда не могут точно определить, суррогат ли это письма — пиктография — или произведение искусства.

Созданное, вероятно, позднее, чем знания, искусство, особенно изобразительное, в период дикости достигло большего развития, чем дикарские знания.

Искусство в памятниках, оставшихся от неандертальца, представлено еще крайне слабо. В Мустье и других местах найдены кусочки черной и красной минеральных красок, в ряде стоянок — каменные плитки с симметрично расположенными чашечкообразными углублениями, просверленные зубы и косточки, могущие служить украшениями. Но на средней ступени дикости создан такой замечательный памятник культуры, как пещерное искусство, включающее и живопись и скульптуру. Показательны многокрасочные фрески одной из пещер Испании (Альтамира) этого периода. Зубры стоят, ходят, бешено мчатся, падают в судорогах; скачет лошадь с жеребенком; виден кабан яростно нападающий. Находимые в особо большом количестве в СССР статуэтки женщин также очень реалистичны. Для высшей ступени дикости характерна интересная наскальная живопись бушменов (южная Африка). Недавно в районе Лены в СССР обнаружены наскальные изображения быка и лошади, относящиеся к концу ледникового периода.

Изображение животных эпохи верхнего палеолита.

Важно, что это не было искусство для искусства. Пещерные и наскальные фрески, песни, пляски, рисунки на утвари, оружии и собственном теле — все это было связано с коллективным трудом, с собирательством, охотой, все это было достоянием всего общества, во всем этом участвовали все члены коллектива.

Созданное обществом искусство отражало интересы сперва первобытных стад, потом дикарских племен и усложнялось по мере развития дикарского общества.