— Правда, — кивает. — Но не имеют права выносить за пределы магазина. Потому что за его пределами не действует страховка, и в случае кражи, работник будет возмещать ущерб из своего кармана. Девочки показывают клиентам, как правильно носить украшения. Нередко, приходится снять с себя и продать, — заканчивает ликбез Сергей.

— А если я потеряю эти, — стреляю глазами на стол.

— Эти под моей личной ответственностью, — отвечает Северов, поддавливая интонацией. И я уже не уверена точно, что хуже: он или страховая. — Давай уже, смелее.

— Это, — сдаваясь, показываю пальцем на прозрачные серьги-гвоздики. Они кажутся самыми скромными. — И это, — перевожу взгляд на подвеску с точно таким же камнем.

— Почему не кольцо? — С интересом разглядывает мой выбор Сергей.

— Чтобы не потерять, — отвечаю честно.

— Понятно, — кивает. — Сними пальто.

Послушно стягиваю и кладу его на диван.

Северов достаёт из коробки выбранный мной кулон и надевает его на тонкий золотой жгутик.

— Повернись ко мне спиной, — тяжелеет его голос.

Исполняю.

Мне кажется, что сейчас я каждым позвонком чувствую, этого мужчину. Он подходит совсем близко. Я стараюсь дышать ровно, но запах мужского одеколона кружит мою голову. Это похоже на эмоциональный якорь, от которого начинает искрить в затылке…

— Не бойся, — насмешливый шёпот касается кромки моего ушка.

Сергей перекидывает мои волосы на один бок. Я замираю.

Холодный металл кулона ложится точно в ложбинку между моих грудей. Пальцы Северова скользят по моей шее, застёгивая замок.

Господи, как же это приятно и… интимно!

Я слышу его глубокий вдох возле своего затылка.

— Тебе идёт, — констатирует он севшим голосом. — Серьги надень сама.

— Спа-сибо, — шепчу.

Сергей как-то слишком быстро возвращается к открытому окну и подкуривает новую сигарету.

Дрожащими руками я закручиваю гвоздики в ушах, а старые серьги прячу в карман штанов.

— Я могу идти? — Спрашиваю, смущаясь от повисшей неловкости.

— Да, Соня, иди, — небрежно кивает Сергей, и даже не повернув в мою строну головы, достаёт телефон. — У тебя уже, кстати, начался рабочий день. И запомни, что за опоздания я штрафую, как за самый страшный грех.

«Что?» — моргаю глазами.

Из меня моментально выветривается весь романтичный флёр.

«Да ты с ума сошла, Соня!» — одергиваю я себя. — «Решила, что у Северова может быть к тебе интерес? Да он же четко сказал. Ты-витрина.»

Подхватываю верхнюю одежду и, кусая от обиды губы, выметаюсь из кабинета. Как говорится: «ваши фантазии — это только ваши проблемы.»

Соня

— Мы никогда не выкладываем на витрину открыто больше одного паллета с украшениями, — инструктирует меня приятная девушка Анна.

Вообще, все мои опасения по поводу помпезности коллег оказались совершенно напрасными. Аня… она скорее интеллигентка. С ровной осанкой и мягкой улыбкой. Учится на экономиста. Есть ещё две девочки. С ними я познакомлюсь позже.

— Если вдруг в магазине ты осталась одна, а покупателей несколько и они хотят «повыбирать», — продолжает моя коллега, — то ты можешь оставить им несколько паллетов под стеклом, а сама временно заняться следующим клиентом.

— Это понятно, — киваю.

— Золото — всегда по левую руку, справа — серебро. В нашем магазине оно все родированное.

— Это как? — решаюсь сразу уточнить.

— Отвечай, что это это специальное покрытие украшений металлом платиновой группы для повышения износоустойчивости, — отмахивается Аня.

— О, Господи! — Хихикаю я. — Они точно понимают о чем речь?

— Не понимают, — она улыбается мне в ответ, — но слово «платина» успокаивает их волшебным образом. — Морщит свой веснушчатый носик и резко меняется в лице, становясь непроницаемо серьезной и ледяной.

Я оборачиваюсь ко входу и вижу молодого мужчину в распахнутом шерстяном пальто. Высокий. Чем-то по энергетике очень сильно напоминает мне Северова.

— Здравствуйте, Алексей Егорович, — отчеканивает она.

— Здравствуйте, — кивая, скользит взглядом по мне, и чуть дольше, чем полагает приличие по Ане.

— Я хотел предупредить, что сегодня инкассация будет в восемь часов.

— Поняла. — чуть заметно выдыхает моя коллега.

А я отмечаю про себя, что этот мужчина «Алексей Егорович», явно, кто-то из начальства.

— И приведите себя в порядок, Анна, — он пренебрежительно смотрит на ее грудь в белой блузке. — Мы здесь не вас продаём.

Разворачивается и уходит также стремительно, как и появился.

Аня прикусывает губку и застегивает дрожащими пальцами пуговицы блузки до самого горла, смотря ему в след.

— Доработаю до конца учебного года и уволюсь, — шепчет, шмыгая носом.

— Кто это? — осторожно касаюсь ее локтя.

— Самый главный шеф, — хмыкает она. — Вообще их двое — Северов и ОН.

— И у вас какой-то конфликт? — добавляю вторую часть своего вопроса.

— Ну… — смущается Аня. — Это не самая приятная история. Скажем так, он не из тех мужчин, которые принимают отказы.

— Ясно, — киваю, понимая то, что она не хочет делиться личным с совсем уж незнакомой девушкой. — Лучше расскажи мне про цепочки. Ты собиралась…

— Да, смотри, — Аня с готовностью меняет тему. — Из женских и детских основное плетение «якорное», из мужских — «бисмарк».

Вместо заявленных двух часов первого рабочего дня я остаюсь почти на четыре, в конце отпуская свою коллегу пообедать.

Самое главное, что мне понравилось в новой работе — это постоянное ощущение праздника и причастности к чужому счастью. Люди так прекрасны, когда им хорошо! Они так охотно делаться этим со всем миром, что хочется бесконечно улыбаться. Обручальные кольца, подарки на годовщины, крестины… Было, конечно, парочку и «тяжёлых» персонажей, но ими занималась Аня.

В зоомагазине проверяю по списку все ли купила для своих квартирантов. Новые лотки вместо картонных коробок, наполнитель, корм. Считаю в голове сумму чека и все-таки добавляю к покупкам на кассе хорошее средство от кошачьего запаха. Этот совет я прочитала в одной из групп кошатников.

Кстати, за утро мне пока не поступило ни одного звонка из приютов. Это сильно огорчает.

Груженая пакетами до зубов, я с большим трудом добираюсь до Кутузовского. Пока открываю дверь, чувствую у себя на спине тяжелый взгляд соседки через глазок.

Даю себе установку никак не реагировать. Открываю дверь и зажмуриваюсь. Нет, дышать здесь совершенно не возможно!

Вдыхаю на площадке поглубже, сбрасываю пакеты прямо в прихожей и быстро бегу до кухонного окна. Царапая пальцы об облупившуюся краску, дергаю шпингалеты вверх и пускаю свежий, морозный воздух. Фууух!

Пушистая компания сверлит меня своими недобрыми блестящими глазищами, явно беря в окружение.

— Мяу! Мяу! — раздаётся с тумбочки, под ногами и со стола одновременно.

— Да, даю, даю! — Восклицаю и топаю в коридор за пакетами.

Насыпаю животным корм в новые миски и следующие три часа, завязав нос и рот широким шарфом, занимаюсь уборкой квартиры. Запах, конечно, никуда не уходит, но становится вполне умеренным, и позволяет закрыть окна.

Забиваю безжалостно мусорные пакеты хламом, мусором и старой посудой. Проверяю рабочее состоянии стиральной машинки. Прибор, фыркнув, загорается всеми клавишами сразу и с дребезжанием гаснет.

Тяжело и устало вздыхаю. Я и не надеялась.

За окном уже зажигаются фонари, и я подхожу посмотреть на погоду. Там снова идёт снег. А мне ещё до интерната ехать…

Около подъезда семейная пара бурно ругается из-за того, что кто-то неаккуратно вёл машину и дверца багажника отрубила макушку елки. На душе становится тоскливо и радостно одновременно. Странное ощущение.

Что-то мокрое утыкается в мою руку… котёнок. Рыжий, красивый, с белым пятнышком на спинке.

Беру его на руки и машинально глажу. Он смешно прижимает ушки и тихо попискивает.