— Заносчивость этих людей, — проворчала она, сминая пергамент в своей руке. — Dolce Drago, это, конечно, твой выбор, но я бы не хотела, чтобы моего мальчика вызывал кто-либо. Верховный советник или кто-либо другой, — она подняла подбородок и я усмехнулся. Моя мать готова была наброситься на весь мир, если он чем-то ее оскорблял. Я восхищался ею.

Взяв письмо обратно, я позволил электричеству в моей крови подняться на поверхность и потрескивать по моей руке. Страница загорелась и я бросил его в корзину для бумаг отца, где оно превратилось в почерневшую кучку пепла.

— Никто не призывает Оскура, — согласился я, и мама заговорщически улыбнулась.

— Если только его высочество не пожелает постучаться прямо сюда, в мою дверь, то он не будет иметь никаких дел с моим сыном, — сказала она с гордостью в глазах.

— А Лайонел Акрукс скорее умрет, чем испачкает свои прекрасные ботинки в этом уголке Солярии, — сказал я мрачным тоном. Жестом я указывая на дверь, когда внизу зазвучала музыка. — Пора веселиться?

Мама с ухмылкой переплела свою руку с моей, и мы вместе спустились вниз и вышли на веранду. Весенний день только начинал уступать место лету, поэтому некоторые из огненных элементалей разожгли большие разноцветные шары пламени по краю веранды.

Музыкальная группа, состоящая из нескольких кузенов, играла бодрую мелодию со скрипками и ручными барабанами, и все начали танцевать вокруг меня.

На столе был накрыт огромный шведский стол и я увлек свою маму в танец, говоря ей на ухо слова благодарности за все усилия, которые она приложила. Должно быть, она несколько дней готовилась к этому празднику.

Вино передавали по кругу и вскоре, у меня уже кружилась голова от нашего собственного варева, а семья снова и снова втягивала меня в танцы.

В конце концов я упал на стул рядом с моей двоюродной тетей Каталиной, которая наклонилась и поцеловала меня в щеку. — Bel ragazzo (п.п. красивый парень), какой ты красивый. Когда ты приведешь домой девушку, чтобы познакомить с семьей?

Я улыбнулся ей, глядя, как золотые кольца на ее пальцах скрещиваются с моими собственными. На мгновение я подумал о том, чтобы упомянуть об Элис, но потом понял, что это безумие. Мы были самым далеким от пары, что только можно придумать. Хотя я хотел бы это изменить, похоже, что разделить ее с моим другом — это самое близкое, что я могу сделать, и это определенно не будет подходящим разговором для старомодных двоюродных тетушек.

Фабрицио подпрыгивал на плечах нескольких членов нашей семьи, когда они танцевали перед нами, а он разбрасывал над ними сверкающие конфетти. Не успев упасть на пол, оно снова поднялось в воздух и закружилось, чтобы упасть на толпу в волшебном бризе.

— Может быть, когда-нибудь, Каталина, — я похлопал по тыльной стороне ее морщинистой руки, свободной рукой.

— Неужели в той модной академии, в которой ты учишься, нет красивых девушек? — она подняла нарисованную бровь и я фыркнул от смеха.

— По крайней мере, одна есть, — признал я.

— О, per favore (п.п. пожалуйста), продолжай. Сердцу старой женщины нужно время от времени давать толчок, — она подтолкнула меня и игривый блеск в ее взгляде, в сочетании с алкоголем, бурлящим в моей крови, заставил меня сдаться.

— Ну, она bellissima (п.п. красавица), — серьезно заявил я, и глаза тети Каталины заискрились от радости, отчаянно желая услышать больше. Я вздохнул, наклонив голову. — Но мы не можем быть вместе. Все очень сложно.

Я вспомнил сделку, которую заключил с Райдером и шипы обвились вокруг моего сердца. Я принял правильное решение. Держать ее подальше от этого pezzo di merda (п.п. куска дерьма) было моей первоочередной задачей. Помимо всего прочего, она была слишком хороша для него. Возможно, ей бы не понравилось, если бы она узнала, но я защищал ее, как свою собственную. Так я относился к тем, о ком заботился и она ничем не отличалась от других. Неважно, на какие личные жертвы мне придется пойти ради этого.

— Звезды все устроят, если она предназначена тебе, nipote (п.п. племянник), — сказала Каталина, с обнадеживающей улыбкой.

Прежде чем я успел произнести хоть слово в ответ, громкий удар заставил меня обернуться.

Группа прекратила играть, толпа перестала танцевать, и все повернулись, чтобы посмотреть на дядю Феликса, который шагнул в дверь, которую только что выбил. Кровь забрызгала его одежду, а мешок свисал у него с руки, когда он пробирался внутрь, как чертов ковбой, вернувшийся из набега. Тетя Джиа и дядя Луиджи вошли следом за ним, такие же забрызганные кровью и грязью.

— С днем рождения тебя… — пропела мама, но слова замерли у нее в горле, когда она вышла из дверей кухни в дальнем конце патио, торт в ее руках горел шестью свечами, три из которых погасли, когда она выдохнула в шоке.

— Дядя, — прорычал я, поднимаясь на ноги, когда некоторые из младших детей начали плакать от испуга. — Поговорим в зале, — прорычал я, мои виски пульсировали, когда я смотрел на их ужасное состояние. Он знал, что сегодня здесь будет вечеринка и все же у него хватило наглости проявить неуважение к моей матери.

Я двинулся вперед с предупреждающим рычанием, и Феликс посмотрел на меня с незаинтересованной улыбкой. — Остынь, nipote. Я принес хорошие новости.

— Возможно, тебе стоит сначала принять душ, прежде чем сообщать их, — прорычал я, электричество отразилось от меня и заставило толпу попятиться.

Маленькая рука вцепилась в штанину моих брюк, и я посмотрел вниз, обнаружив там Фабрицио, который смотрел на меня с надеждой.

Я положил руку ему на затылок, и посмотрел на Феликса.

— Иди, — прорычал я на Феликса, и мои братья и сестры зарычали в знак согласия, поддерживая мое решение.

Феликс снова проигнорировал меня, пробираясь сквозь толпу и направляясь к фуршетному столу. Мама отпрянула с его пути, чтобы торт не коснулся его окровавленной одежды, пока он наливал себе большой бокал вина. Он залил его себе в глотку, и я сделал шаг к нему, но руки Фабрицио крепко сжали мои брюки. Парень смотрел на своего Альфу, ища в нем уверенности и оставить его здесь было бы все равно, что бросить щенка в лесу.

— Я сказал, уходи! — рявкнул я на Феликса.

Феликс издал негромкий смешок и его спутники вторили ему. — Ребенку шесть лет, верно, Фабио?

— Это Фабрицио, — поправил он, высунувшись из-за моей спины и мне невольно пришлось восхититься его смелостью.

— Ну, это делает тебя мужчиной в моих глазах, — сказал Феликс, пожав плечами. — Твой старый дядя сделал тебе подарок. Почему бы тебе не подойти и не забрать его? — он поднял мешок и Фабрицио с надеждой посмотрел на него, но я поймал его за воротник, чтобы удержать.

— Оставь его вместе с остальными подарками, — я кивнул на стол, где была сложена большая стопка.

— Как пожелаешь, — Феликс склонил голову в мою сторону, но в этом поклоне была насмешка, от которой у меня защемил позвоночник. Он направился к столу, опрокинул мешок и раздался глухой стук, прежде чем он отошел в сторону, чтобы показать, что он высыпал из него.

Отрубленная голова уставилась на меня стеклянными глазами и распухшим языком.

— Еще один член Братства мертв! — торжествующе проревел Феликс.

Я набросился на него в считанные секунды, мой кулак врезался ему в челюсть, пока мама кричала, приказывая убрать детей с террасы.

Едкий запах алкоголя донесся от моего дяди вблизи, и он повалился на землю от одного удара. Я прижал его к себе, рыча ему в лицо, когда чистая ярость пробежала по моему позвоночнику. Я был в два раза больше его, но его стройное тело было сплошными мускулами, и он был тренированным бойцом. Он наносил сильные и меткие удары по моим ребрам, и я хрипел, разбивая его голову о бетон.

Несколько криков ужаса донеслись от моей семьи, и я выругался под нос, сдерживая себя, чтобы не прижать его к месту.

Вода лилась мне на голову, застилая глаза и ослепляя меня, когда Феликс швырял ее. Я придавил его своим весом, но он вывернулся и через секунду его сапог врезался мне в бок. Ослепленный, я вскочил на ноги и закрыл глаза, пытаясь очистить их от воды. Он издал хриплый смешок, и я бросился вперед в направлении звука со всплеском адреналина.