— Да откуда же! Разве он мне сказывался? — пожал плечами все еще бледный и испуганный Ленька.

Динка широко раскрытыми глазами смотрела то на него, то на Васю.

— Ну вот, — сказал Вася. — Так это уже те, которые его убили, в полиции показывали. Вроде как бы бежали они с каторги втроих. А тоже за убийство туда попали. Ну, сбегли… по дороге, видать, пограбили немало… Сибирь-то велика, и тоже тайгой пробирались больше. Страдали, значит, вместе и вместе злодействовали…

— Нет, ты, Вася, скажи, как он имя и фамилию свою сменил, — перебил староста.

— Ну да! Имя в фамилия — это, конечно, не его, только он и перед своими дружками сплутовал. Видно, чтой-то задумал, тогда уж, — скручивая цигарку, сказал Вася. — Одним словом, не знаю, как уж они шли, много ли, мало ли народу уложили, только попался им один бобыль в лесу. В попутчики, что ли, они ему навязались. И видят — денежки есть у человека. Расспросили. Семьи нет, искать некому. Ну, убили его, вытащили узелок с деньгами. Денег порядочно… А хозяин твой потихоньку и паспорт убитого припрятал. Вот как раз он-то и был Гордей Ревякин, бобыль, с дальнего хутора какого-то… Ну ладно…

Вася снова свернул цигарку. Грузчики с интересом слушали уже знакомую им историю. Динка, вцепившись в Ленькину руку, сидела ни жива ни мертва от страха. Ей чудился густой незнакомый лес и три страшных человека с такими же бородами, как у Ленькиного хозяина.

— Ну, пошли дальше… Спрятали деньги в дупле, а сами зашли под вечер, попросились в одном селе заночевать. Ну, пустили их. Заночевали они. А утром встают — одного нету.

— Это хозяина моего? — едва слышно спросил Ленька.

— Ну да… Нету и нету. Они назад, в лес. АН и узелка с деньгами нету! Бросились догонять… Ну, где догонишь! Пришли в одно село, а Гордей этот… или как его… лошадь у одного хуторского купил да и скрылся. Так они его в тот раз и не нашли… Да, кстати, и самим опасаться надо, не больно-то расспрашивать будешь, но на примете всегда имели, чтоб отомстить, значит…

— А что ж полиция-то не искала их, что ли? — спросил один из грузчиков.

— Искала. Да где найдешь? Русь велика, мало ли бродяг по дорогам шатается. Да и паспорта они себе небось тоже спроворили другие. Ну, и ходили по городам: где работенку какую возьмут, где пограбят… А тут — видать, в Саратове — и выследили своего изменщика. Как раз он баржу разгружал… бочки-то эти. А они, может, подработать хотели, да узнали его и сокрылись до времени.

— А он-то их не узнал, что ли?

— Так они на глаза и не показались. Видят — он перед ними. Отошли, посоветовались. Спросили, конечно, кто такой, чья баржа — чтоб ошибки, значит, не было… — с увлечением рассказывал Вася.

— А ему и не в голове, что за ним следят, — перебил его староста. — Когда б такая думка была, живо скрылся бы.

— Ясно. Он бочки сгрузил — да в город, к купцу за расчетом, значит. А они на барже спрятались… Вот был бы ты, к примеру, так и тебя не пощадили бы, обратился Вася к Леньке.

У Леньки пробежал по спине мороз, а Динка еще крепче вцепилась в его руку.

— Да-а… Ну, так и порешили они его. Пришел он поздно, один, навеселе, конечно. Уж дело к ночи. Лег спать в своей хибарке, а они тут как тут… Здравствуй и прощай! Сперва-то денег требовали, а как деньги отдал, так скрутили его по ногам да рукам и давай свой суд творить. Рот тряпкой забили… Ну, и прикончили, конечно. И надо бы им уходить, а жадность одолела. Давай искать, не припрятаны ли еще где деньги. А на это время сторож на причал заявился. И другой с ним зашел. Глядят, на барже какие-то люди тыркаются… И что-то попритчилось им неладное, потому как видели, что хозяин один был, один и назад ехать собирался. Чуть свет отплыть должен был. Ну, закричали они. Собрался народ, грузчики как раз на берегу ночевали… Злодеи — бежать, а эти за ними. Ну, и крышка… — закончил свой рассказ Вася и, улыбнувшись, погладил по голове притихшую Динку. — Вишь, какие дела на свете творятся! Не вцепись ты тогда в бороду хозяина, пропал бы твой дружок Ленька!

— Да мало этого… Не закричи ты нас на помочь, одолел бы он вас обоих! — весело сказал молодой грузчик и засмеялся. — Вот те и «робя»!

— В товариществе сила! Она понимает!. - подмигнул Вася и, поглядев на Леньку, вздохнул: — А тебе, может, и правда за баржу деньги хлопотать? Все же раз отчим, а других родных нет, так, может, и выдадут, а? — спросил он.

— И то правда. Деньги немалые… — подтвердили грузчики. Ленька передернулся, вспыхнул:

— Что я, на крови людской забогатеть хочу! Не нужны мне его деньги! Свои заработаю!

Грузчики с уважением посмотрели на него.

— Гордый какой… Ну, это хорошо, это, значит, ты с совестью, парень! — сказал староста и тут же предложил: — Давай, робя, шапку по кругу!

— Нет-нет! — вскочил Ленька. — Не возьму я!

— И от нас не возьмешь? — прищурив глаза, с интересом спросил Вася.

— Не возьму! — решительно мотнул головой Ленька. Вася схватил его руку и крепко тряхнул ее.

— Вот, робя! Это по-моему! Так и живи, Ленька! Никому в ноги не кланяйся! А работу я тебе найду! Я капитана «Надежды» попрошу. Хороший человек! Уж если бы он тебя на свой пароход взял, то считай, что будешь у Христа за пазухой! — торжественно закончил Вася.

— Да, это бы да… Славный человек, большой справедливости человек… Вот приедет, всей артелью просить будем!. - загудели вокруг грузчики.

— А когда он приедет? — с замиранием сердца спросил Ленька.

— Да недели через две вернется. Только сегодня отбыл… Ну, да ты не бойсь! Ежели что, приходи к нам! Хошь не хошь, а поддержка всякому человеку нужна, вот ты и приходи!

— С подружки своей пример бери! Она еще и знакомства с нами не имела, а уже кричала: «Робя! Робя!» — весело пошутил Вася.

Грузчики засмеялись, но у Динки сжалось сердце. Она уже видела, как пароход «Надежда» увозит ее Леньку куда-то далеко-далеко, в неизвестный рейс.

Плохо спал в эту ночь Ленька. В памяти его вставали дни и годы, прожитые с хозяином. Теперь, после рассказа Васи, вся эта жизнь казалась ему еще страшней, чем раньше, многое становилось понятным… Гордей, очевидно, знал или подозревал, что обманутые им сообщники тщательно разыскивают его и что пощады ему от них не будет. Вот почему он, посылая Леньку на базар или в булочную, строго наказывал мальчику никому не говорить, где и с кем он проживает, и сам выходил в город только поздно вечером и часто менял свое местожительство.

Вспомнил Ленька, как однажды, вернувшись поздно из города, хозяин велел ему, не мешкая, связывать узлы и, расплатившись с квартирной хозяйкой, в ту же ночь уехал с ним в один из приволжских городков, бросив на произвол судьбы стоявшую на ремонте баржу. Компании Гордей Лукич ни с кем не водил и водку пил только с купцовыми приказчиками или один, когда баржа отчаливала от берега… И, несмотря на то что среди речного простора ничто, казалось, не угрожало хозяину, он дико ругался и, пьяный, вымещал свою ненависть к людям на беззащитном мальчике.

«Кто ты мне есть? Лихой враг! Змееныш! Подойдет случай — и продашь! — глотая из бутылки водку, хрипел он. — Давно задушить тебя надо да выбросить за борт! И, забывшись, страшно поводя синими белками глаз, направлялся он вдруг к Леньке, глухо бормоча: — Задушить, чтоб не выплыл… А то камень на шею — и в воду…»

Сколько раз ночью прятался от него Ленька то под старыми канатами, то под грузом, который они везли… Но, видимо, он был еще нужен Гордею и потому уцелел.

Лежа один на утесе, мальчик с ужасом вспоминал то страшное время; неотступно глядели на него из темноты бешеные, налитые темной злобой глаза хозяина, и морозный холодок пробегал по спине от рассказа Васи.

Подгоняемая ночным ветерком, шумела под утесом Волга, и казалось, что носится в просторах большой реки опустевшая баржа с окровавленным телом хозяина… Ленька садился у входа в пещеру и смотрел на усеянное звездами небо, нетерпеливо ожидая рассвета. Он уже не раз пожалел, что не остался ночевать под Динкиным забором, рядом с дачей, где жила Динкина мать и Динка. Ни о чем не думалось бы ему вблизи этих людей, хотя и сама Динка сильно напугалась после рассказа Васи.