И тут я снова ляпнул не совсем то.

— Пара одиноких людей, временно сошедшиеся на корабле, — кивнул я.

— Ах так! — поджала она губы.

И Омелия в этот раз прямо-таки жгла. Замойский первый вылетел из-за стола, полностью раздетый. Я сначала подумал, что она обозлилась на меня, поэтому сорвала больше половины стола, но вскоре я узнал всю правду.

Сперва мы в очередной раз ворвались к ней в номер, и она показала мне такое… в общем, о чём не принято рассказывать в приличном обществе, а только в суровых и изрядно выпивших мужских компаниях. После мы лежали, и она заговорила первая:

— Уже через четыре дня Нововаршавск. Мы расстанемся… Я обещала раскрыть тебе одну тайну. В общем, я верю тебе. И я решила посвятить тебя в свой план… обогощения.

— Продолжай.

— Я… я очень хорошо умею играть в карты. И я уже знаю, что в нашем покерном клубе как минимум трое игроков на таких рейсах склонны проигрывать целые состояния.

— Кто же это?

— Антон Замойский. Полковник. И Анри Таллефумьер, он был пару раз.

Я вспомнил его — неприметный пухловатый господин в очках.

— Ага. То есть ты предлагаешь мне ни много ни мало обчистить Замойского?

— Ну… что значит «обчистить»? Тебе знакомы идеи прусского движения коммунистов конца прошлого века?

— Допустим, а они тебе близки?

— Я ни черта в них не разбираюсь, мон шер. Но запомнила слово «экспроприировать». Очень красивое слово. Правда?

— Не думаю.

Я правда так не думал — а как ещё мог относиться прожжённый капиталист и бывший медиа-олигарх к изъятию чужой собственности?

— Ты против? Да брось. Замойские — те ещё магнаты. У них куча предприятий в княжестве, полей — тысячи гектаров, не обеднеют.

— Я не то, чтобы против, — сказал я. — Мне интересно, что я с этого буду иметь?

— Мне нужен миллион. Только миллион, и всё. Остальное — можешь себе. Или отдать на благотворительность… Своей рыжей серой мышке! А там, между прочим, должно быть не менее семи миллионов!

Тут она не очень кстати изобразила ревность. А я ненадолго задумался. Всё-таки, были у меня принципы ведения бизнеса. Но мир был другим. Моё положение было другим. И, чёрт возьми, тут снова был конец 90х! Пусть и совсем других 90х, но, возможно, ещё более жестоких, с привкусом Дикого Запада — чего бы не заняться снова разными не вполне законными делами?

Я взял время на «подумать» и получить чуть больше информации, хотя после всех приключений на корабле всё больше хотелось ввязаться в авантюру. Особой информации через каналы Рустама получить не удалось. Сомнения окончательно развеял Пржевальский, с которым мы пересеклись в кают-компании.

И на этот раз первым начал он.

— Знаешь, я подумал — мне очень понравилось то, что ты говорил в последний раз за столом. Редко встречаешь только что закончившего университет и с таким багажом знаний в части экономики!

— Будем считать, это наследственное, — предположил я.

— В общем, есть деловое предложение.

— Внимательно слушаю, Артемий.

Он выудил из портфеля цветной буклет с интересными картинками.

— В общем, можем попробовать новую разработку нашей семьи. Блочно-контейнерные производства, быстровозводимые, как раз для колоний и небольших полей. В минимальной комплектации — два стандартных контейнера, плюс контейнеры и цистерны систем хранения, необходимые реквизиты для сборки, плюс автоматонная станция и так далее. Только автоматонов придётся искать самостоятельно, ну, их всегда можно заменить тракторами или крепостными, если не гнушаешься таким. Зато срок поставки — в течение нескольких месяцев. Надо только уточнить, есть ли свободные на заводе в Нововаршавске. Заинтересовал?

Я кивнул.

— Не только заинтересовал — считай, что продал. И сколько это в чистом выражении?

В общем, с рассрочкой развлечение стоило три миллиона сразу — и три в течение года. На руках у меня было около двух миллионов, и, но минимум один я планировал потратить на покупку земли и другие траты.

Итого — мне не хватало два-три миллиона, чтобы начать полноценный бизнес.

По меркам из моей прошлой жизни — это было не очень много, в пересчёте на привычные мне когда-то деревянные — двадцать-тридцать мультов. Средней цены квартиры в столичном спальнике, в общем.

— Но есть одно «но», Александр, — прищурился Артемий. — Замойские. Признаться, мой отец всегда ставил на них. У них большой административный ресурс, большие связи, силовой аппарат, развитые структуры бизнеса. Такая локальная мини-империя. Только…

— Только как-то всё увядает, да? — догадался я. — Что ж, мне нравится идея конкуренции. Я как-нибудь с этим разберусь.

В общем, я пришёл к Омелии во время очередного волнения на море, когда на палубе стреляли элементалей, и сообщил:

— Допустим, я в деле. И какой у тебя план?

А план был достаточно простым. «Надёжным, как швейцарские часы». После Нововаршавска заседаний покерного клуба производиться, скорее всего, не будет. Значит — последняя игра будет последней за рейс. А это значит — все будут играть по-крупному.

Основные принципы я понимал и без этого. Все карточные афёры, помимо откровенного шулерства, во многом базируются на когнитивных искажениях, повторяющихся ошибках противников. Что ж, пришло время их проэксплуатировать — а в этом у меня опыт был.

Как был и риск. Очень серьёзный риск. Минимальная сумма для входа на стол составляла на этот раз полмиллиона.

Начало вечера уже вышло достаточно веселым — когда мы пришли, как и договариваясь, чуть позже начала вечера, там уже была потасовка Замойского с тем самым Анри Таллефумьером, про которого мы говорили с Омелией.

— Я тебя урою, французишка! А, и второй француз подошёл, ага? Что, Алексашка, тебе тоже морду набить?

— Зачем мне это? Нас в столице приучили решать конфликты более цивилизованным путём.

Это я специально, конечно. Чтобы через надменность — ещё больше взбесить.

— Ты меня сейчас чего, дикарём обозвал, ты⁈

Нас разняли. Усадили за стол. Постепенно все успокоились, и началась игра.

— Господа, — объявил крупье. Все же знают, что сегодня минимальная ставка — пять тысяч? И что выходить из-за стола можно только либо пустым, либо выигравшим?

Омелия сидела рядом. Я не должен был блефовать и своевольничать — по крайней мере, до начала ставок по-взрослому. По плану сперва обчищать карманы должна была она, и лёгкий стук ногой по моему креслу отмерял, есть ли у неё карты высших номиналов.

Ко мне сначала карта не шла. Все первые разы мне приходили абсолютно-дурацкие комбинации — не в масть, не по порядку, цифры с «животными». Я уже хорошо выучил отличия с привычным мне покером и играл сильно лучше, чем в первые разы — но как-то инстинктивно сторонился этих «петухов» и «собак».

— Десять тысяч, — первым поднял Замойский.

— Поддерживаю, — говорил Анри.

— Удваиваю, — говорила Омелия.

— Пас, — я скидывал карты.

— Пас, — скидывал карты полковник.

Первым мы таким образом успешно раздели индуса, забрав его полмиллиона. Полковник тоже был на грани. А потом, наконец, мне пришла пара петухов. Я решил проявить инициативу и повысить до двадцати тысяч.

— Пятьдесят, — поднял Анри на следующем кругу.

— Сто! — ответила Омелия.

Блефует она, что ли? Пришлось сбросить, распрощавшись с двадцаткой.

На этом круге один из игроков, Пётр, сыграл ва-банк, проиграл с тремя валетами против стрита у Анри и вышел из-за стола. В общем, банк у Омелии всё рос и рос. У Замойского, полковника и меня — плавно уменьшался, но первые два накидывали, а себе позволить такого не мог. Замойский уже негодовал, играл всё менее осторожно, разменяв уже второй миллион.

И мне всё больше всё происходящее переставало нравиться. По плану — Омелия уже должна была начать пасовать, а она, наоборот — всё повышала и повышала ставки! Наконец, когда у меня оставалось совсем немного — я шепнул ей: