Впервые, сколько я себя помню, в нашем магазине сразу два покупателя. И каждому из них нужна помощь.

Я не очень хорошо нахожу общий язык с детьми – вероятно, именно поэтому и не помогаю маме во время посиделок, – так что мама сразу направляется к мамочке с малышкой, а я подхожу к женщине среднего возраста.

– Здравствуйте, могу ли я вам чем-нибудь помочь?

– Да, я приходила сюда несколько месяцев… а может быть, полгода назад. Не уверена… но кукла стояла тут.

На этом она замолкает.

– Я должна узнать подробности, обычно мы не разрешаем куклам разгуливать по магазину.

Из нее вырывается вялый смешок.

– Знаю, я должна быть более конкретной. – Она прогуливается среди полок, внимательно осматривая каждую куклу, одну за другой.

Я следую за ней.

– Если вы ее опишите, то я создам фоторобот подозреваемой.

– Темные волнистые волосы, ямочка на левой щеке.

Женщина описывает себя. Многие люди влюбляются в кукол, которые похожи на них самих. Так что я изучаю внешность покупательницы и пытаюсь вспомнить куклу, похожую на нее.

– Тина, – наконец говорю я. – Это кукла сидела?

– Да. – Женщина широко улыбается. – По-моему, ее звали Тина.

– Она должна быть здесь. Сейчас проверю. – Я иду в угол магазина, где должна находиться Тина, но ее там нет. – Я посмотрю в кладовке.

Мы всегда заказываем несколько экземпляров куклы, если она хорошо продается.

Одна из стен в кладовке занята полками, в каждой секции на полке лежит одна-единственная коробка. На крышке каждой коробки написано имя куклы. Это наша собственная усыпальница фарфоровых кукол. На одной из верхних полок замечаю коробку с Тиной. Тащу к этому месту стремянку и спускаю коробку, которая кажется слишком легкой.

На полу, после копания в оберточной бумаге, до меня доходит почему – куклы внутри нет. Странно. Несколько секунд я стою в замешательстве, не понимая, что делать, а потом возвращаюсь в магазин и прерываю маму на полуслове.

– Прости, мам, можно тебя на минуточку?

Она поднимает один палец и, закончив разговор с покупателями, подходит ко мне.

– Что случилось?

– Я искала Тину, но ее, видимо, похитили.

– Ох, прости. Я продала ее некоторое время назад и забыла положить карточку в ящик.

– Хорошо, просто я испугалась. Я сообщу покупательнице, что мы можем заказать для нее Тину.

– Кайман, – говорит мама, понизив голос.

– Да?

– Может быть, для начала попытаешься продать то, что есть, прежде чем заказывать еще куклу?

Я киваю. Конечно. Теперь все встало на свои места. Мама хочет продать кукол, которые имеются в наличии, прежде чем заказывать следующую партию. Это хорошая идея для того, чтобы выбраться из долговой ямы. А еще это означает, что у нее есть план по ликвидации огромной суммы задолженности в гроссбухе.

– Мне очень жаль, – говорю я женщине. – Тина нашла другой дом, но у нас есть множество других кукол, которые на нее похожи. Позвольте мне показать вам свои любимые. – Ну, это я преувеличила, скорее, наименее пугающие.

Женщина оказалась очень мягкой. После того, как я показала ей несколько двойников Тины, она очень расстроилась. Ее голос стал дрожать, а на щеках залегли тени.

– Я хочу именно Тину. Мажет, ее можно заказать? У вас есть каталог?

Мама, только попрощавшись со своими покупателями, присоединяется к нам.

– Вам помощь?

– У вас была кукла, которую я хочу купить, а теперь ее нет.

– Тина, – напоминаю я маме.

– Кайман показала вам другие куклы?

– Да, но они мне не нравятся.

– Есть ли в Тине что-то необычное, что делает ее для вас особенной?

– Да, когда я была маленькой, мой папа подарил мне куклу. Ее отдали, когда я была подростком, а мой отец умер. А увидев Тину несколько месяцев назад, я поразилась, как сильно она похожа на ту куклу. Тогда я ее не купила, но так и не смогла выкинуть эту куклу из головы. Поэтому я хочу именно ее. – Несколько слезинок вытекают из ее глаз, и она поспешно их смахивает.

Я отворачиваюсь, смутившись из-за ее слов. Или тут нечто большее. Может быть, я ревную, что у кого-то могут быть настолько теплые отношения с отцом, что даже всего лишь мысль о нем после его смерти может так расстроить. Когда я думаю об отце, то ощущаю только пустоту.

Мама поглаживает ее руку и говорит:

– Я очень хорошо вас понимаю. – Но может ли она на самом деле понимать? Ведь ее отверг собственный отец. Думает ли она об этом, пока успокаивает покупательницу? Думает ли об этом вообще? Или же она, как и я, пытается запихнуть эти мысли в темный уголок в надежде, что они никогда не всплывут, особенно в присутствии посторонних?

– Я так сожалею о вашей потере, – продолжает мама. – Порой мелочи возвращают нам особые воспоминания. – Она показывает рукой на меня. – Кайман иногда перебарщивает, но мы определенно закажем ту куклу. И даже предоставим вам скидку.

Прекрасно, теперь я козел отпущения. Но я могу с этим справиться и полностью взять вину на себя. Однако тот факт, что мама в очередной раз не думает о наших финансовых проблемах, очень меня беспокоит. Мог ли магазин разориться из-за того, что мама постоянно делает скидки и разрешает девочкам забирать слишком много одежды во время посиделок?..

– Конечно, – говорю я. – Позвольте мне показать вам каталог, чтобы мы убедились, что это именно та кукла. – Я делаю пару шагов. – Мы берем предоплату за заказ.

Последнее, что нам нужно, так это заказывать куклы, которые потом никто не заберет.

Когда женщина уходит, мама поворачивается ко мне.

– Кайман.

– Что?

– Поверить не могу, что ты около получаса пыталась продать другую куклу, так и не узнав, почему женщина хочет именно Тину. Мы печемся о своих клиентах, Кайман. Я встречала слишком много эгоистичных людей для того, чтобы вырастить дочь, которая не думает о других, даже если они незнакомцы.

Мама не настолько скрыто оскорбляет моего отца, чтобы я этого не поняла, но ее обобщение меня беспокоит. Разве не возможно, что причиной плохого отношения, которое те ужасные богатые люди на нее вываливали, были вовсе не деньги?

– Ты сказала попытаться продать то, что есть.

– Но не в ущерб ее чувствам.

– В отличие от кукол, чувства ничего не стоят.

Она улыбается и гладит меня по щеке.

– Дорогая моя, в один прекрасный день ты поймешь, что чувства – это самое ценное в мире.

И это приведет нас к банкротству.

Позже, находясь в своей комнате, ее фраза раз за разом прокручивается у меня в голове. «Чувства – это самое ценное в мире». Что это значит? Нет, я понимаю смысл этого высказывания, но что оно значит для нее? Она имела в виду моего отца? Своего?

Я достаю с верхней полки тетрадку с надписью: «Донор органов», открываю ее на чистой странице и записываю фразу мамы. В этой тетради я храню всю информацию об отце. Я знаю уже многое: его имя, где он живет, даже как он выглядит. Пару раз я искала данные о нем в Интернете. Он работает на какую-то крутую юридическую фирму в Нью-Йорке. Но знание о ком-то не является эквивалентом общения с этим человеком. Так что в этой тетради я записываю все, о чем когда-либо говорила мама. Информации немного. Она знала отца, когда была еще совсем юной; это был короткий роман, который неожиданно оборвался. Я часто задаюсь вопросом: знала ли она его вообще? Мама редко могла ответить на мои вопросы, поэтому я прекратила спрашивать. Но иногда, мимоходом, она говорит о вещах, которые мне хочется запомнить. Факты, которые могли бы мне помочь узнать... его? Себя?

Даже мысли об этом делают меня злой. Как будто я в нем нуждаюсь. Он бросил маму на произвол судьбы. Как я могу хотеть быть на него похожей? Но я практична и рациональна, и потому хочу знать как можно больше о нем на случай, если я захочу его найти.

Я закрываю тетрадь и подчеркиваю название еще раз.