Честно, вчерашний больной и бледный Макс был неплох, а сегодняшний здоровый и загорелый оказался просто великолепен. Лишь неземной спокойный взгляд, да роскошные черные волосы остались прежними. Шею обнимал все тот же серебряный браслет в виде хамелеона с острым сверкающим гребнем на спине, на руках по-прежнему блестели змеиные кандалы.

Я так обрадовалась его появлению, что совсем забыла про свою драную пижаму и битый вид. Столбина старшая, истошно взвизгнув что-то вроде «я же в неглиже», спешно скрылась в распахнутом дверном проеме.

Отец, понимая, что это мой очередной вчерашний знакомый, кивнул ему и тут же тихо добавил:

– Это и есть тот самый твой Колтин? А в мое время на свиданки бегали вечером!

– Папа! Это же Макс! Он спас Тимку! – возмутилась я, спеша отворить калитку, и благоразумно добавила про себя, – и прогнал вождя!

Из соседского окна, которое по всем признакам соответствовало кухонному, донесся сюсюкающий голос Столбиной:

– Малыш, лови сосисочку! Лелик, брось! Это не тебе! Для Жо-жо! Осторожнее, там мои георгинчики!

– Как дела? – спросила я Макса, имея в виду: «Чего так рано пришел?».

– Сойдет, – ответил он, кивая моему отцу в качестве приветствия, – ты звала меня?

Я хотела было ответить правду, но тут с нашей кухни раздался настойчивый мамин позывной на завтрак. Запахло блинчиками и ромашковым чаем.

– Это тебе! – Макс достал из-за спины мой выброшенный тапок, – в следующий раз целься лучше. Кстати, симпатично выглядишь.

– Издеваешься? – простонала я, забирая свою собственность, моя шея хрустела, спина ныла, – я с утра просто разваливаюсь!

– Скушай яблоко, – серьезно ответил он, – в них много витаминов!

Я глубоко вздохнула, закатив глаза в небо, и потащила его завтракать. На полпути снова раздался жуткий звук бензопилы, с моих губ сорвался громкий измученный стон.

– Нет! Сколько можно! – перекрикивала я рев, на землю с хрустом упала пара срезанных веток. Я умоляюще посмотрела на спокойного, как удав после обеда, Макса, – сделай же что-нибудь!

И тут, будто по команде, верхняя планка лестницы громко хрустнула. Последний раз в воздухе взвизгнула пила, крепко выругался и сам Столбин. В следующую секунду со страшным грохотом все полетело вниз.

– Винни! – закричала Авгочка, да так громко, будто она сама грохнулась, – Винни! Ты живой?

В ответ раздались отборные проклятия мужа.

– Винни! Мои георгинчики!

А вот последние сильно пострадали – Столбин еще долго барахтался на грядке.

– Макс! Нет времени объяснять, но я либо спятила, либо очень крупно влипла, – зашептала я и принялась командовать, словно он действительно мог все исправить, – то нельзя пилить! Это нельзя косить! Запомнил? И самое главное – ты должен понравиться абсолютно всем Мёд-Ведеркиным!

– Да, босс! – ответил он таким тоном, словно я попросила его вымыть руки.

– Алиса, а ну-ка домой! – донесся до нас взволнованный голос мамы, – дождь начинается! И захвати с собой молодого человека, если он того заслуживает! Пусть расскажет нам про местного мачо Колтина!

Вдогонку ее последним словам по плечам ударили первые крупные капли.

– О, нет, – проворчала я, глядя на серое небо, – ну где же мое солнце?

Я схватила Макса за руку и потащила в дом – сопротивляться было бесполезно.

– Ты, главное, улыбайся и поддакивай! И соври что-нибудь про Ника, иначе отец замучает меня своими подколами и шуточками!

С этими словами Макс во всей красе предстал перед моими родителями на нашей скромной кухне. Я скрестила пальцы, в очередной раз обратив внимание, какой же он симпатичный: высокий, голубоглазый и загорелый.

– Макс, – улыбнулся он, протягивая отцу руку, – Максим Колтин.

Я тихо ойкнула от удивления – зачем он назвал фамилию Ника? Однофамилец?

– Так, так! Очень интересно, молодой человек! Павел Ведеркин, – тихо присвистнул отец, мама нахмурилась, – в народе – просто Петрович!

Находясь в глубоком раздумье, я потихоньку дезертировала с кухни по направлению к ванной, затем к своему гардеробу, оставляя собравшихся на произвол судьбы. Перед закрытой дверью в собственную комнату пришлось резко затормозить. Прямо в ее центре висел клочок тетрадного листа со следующей надписью:

«Не беспокоить! Вчера всю ночь бесилась. Дрыхну. Приходите через неделю»

– Всегота! – выдохнула я, вспомнив взбалмошную домовиху, и осторожно сняла записку, – что если бы Старый Каштан спилили и все пернатые переехали на ее чердак?

Войдя в комнату, я слегка прикрыла за собой дверь, дабы слышать диалог на кухне. Тяжелые шторы были широко распахнуты, мне в лицо буквально ударил солнечный свет, яркий и теплый. Странно, неужели дождь все-таки передумал?

Где-то над головой заворчал гром, его раскаты тонули в монотонном стуке крупных капель, словно тысячи крохотных пальчиков наперебой барабанили по крыше. Я выглянула в окно, прикрыв глаза ладонью: вокруг отвесной стеной лил дождь, везде, кроме нашего дома и палисадника. Вверху прямо над нами кто-то вырезал, словно огромными ножницами, ровный квадрат в туче. И сквозь него, как из сказочного окошка, лился яркий солнечный свет.

Под старым Каштаном, едва прикрыв головы бензопилой, стояли мокрые Винни и Лелик с круглыми от удивления глазами. Видно, не судьба им сегодня валить деревья.

Я решила обойтись своим стандартным «спартанским» нарядом – футболкой с джинсами. Не люблю каблуки, надеваю юбки по праздникам. Кое-как замазав ссадины пудрой, я взглянула на себя в зеркало: что ж, могло быть и хуже. И резко повернулась к двери.

– И куда это мы направились? – из моего шкафа вышла Всегота, держа в руках свежие бинты и лопухи для компрессов, – только вчера ты вышла в окно, я собрала домовых со всей улицы, чтобы затащить тебя обратно! Постельный режим неделю! Марш в кровать!

– Но у меня гости! – попятилась я к двери, прикрывая рукой фингал, – я здорова-а-а-а!

Нечаянно я наступила на что-то маленькое и круглое, тут же поскользнулась и с грохотом растянулась на полу. Из глаз полетели искры и слезы. Правая нога угрожающе хрустнула, коленка согнулась в обратную сторону, прогнозируя сломанную ногу.

– Ну вот, перелом и сотрясение! – согнулась на до мной Всегота, разворачивая бинты, – месяц постельного режима! И никаких мальчиков!

– Нет, лучше сразу убейте! – простонала я, вытаскивая из-под плеча причину моего падения – маленькое сиреневое яблоко, – спасите, пожалуйста!

В голове промелькнули слова Макса: «Скушай яблоко! В них много витаминов». Почти теряя сознание от боли в сломанной ноге, я все-таки откусила кусочек – вкусно, как дыня. Затем еще и еще, пока в моих руках не остался лишь маленький огрызок.

– Не мытое! – причитала Всегота, раскладывая у меня на животе лопухи, – битое!

Странно, но боль мгновенно ушла, сломанная нога с хрустом вернулась в нормальное положение, спина перестала ныть, голова совершенно прошла, исчезли даже фингалы и ссадины. Не смотря на все протесты домовихи, я снова встала на ноги и оказалась абсолютно здорова. Всегота последний раз попыталась меня забинтовать, но вскоре сдалась и со словами «Не забудь взять зонтик!» скрылась в своем шкафу. Я облегченно вздохнула и на всякий случай подперла его дверцу стулом, все время настороженно прислушивалась к обрывкам фраз, долетавших снизу.

Макс был просто великолепен. Он откуда-то притащил баночку домашнего розового варенья. Причем смог убедить моих родителей, что готовил его сам. Выяснилось, что дикие розы не только приносят удачу, но и улучшают память и способствуют пищеварению. Естественно, что после этих слов папу заставили их регулярно поливать.

С кухни донесся громкий смех, Макс снова удачно пошутил:

– Одна вторая плюс одна вторая будет две четвертых!

Хорошие шутки – большая редкость среди моих немногочисленных знакомых. Еще реже если кто-то, как мой отец, увлекается фотографией и, специально для мамы, мечтает стать медиком. И уж действительно никто не собирается поступать в Гарвард или Кембридж. Еще пара таких заявлений и Макс будет усыновлен!