Но разговор неожиданно свернул в другое русло: вчерашний мамин пациент, мальчишка, что бесследно пропал из реанимации. Единственный сын Черной графини – самый богатый и избалованный подросток на Земле.

– … то, что случилось в госпитале – это не ваша вина, Софья Николаевна! Даже джинны не властны над смертью, – в вельветовом голосе застряла боль, – к тому же, вспомните показания приборов, когда вы их отключали. Все до одного подтверждали жизнь.

– Да-да! – вскрикнула мама, резко вскакивая – до меня донесся звук падающего стула, – и кардиограмма, и пульс, и давление!

Я тяжело вздохнула, засовывая обе ноги в одну штанину. Интересно, как Макс узнал то, чего не помнит сама мама? Кстати, вчерашний домовой из госпиталя утверждал про включенные приборы то же самое. Пациент просто встал и ушел.

– О, Ваш каштан гораздо старше Мироморска, – снова заговорил герой этого утра, – он способен постоять за себя. Падая, его ствол раздавил бы спальню Тимки, а корни полностью вскрыли бы канализацию.

Два ноль в пользу Алисы! Я люблю тебя, Макс.

Осталось самое главное – достать деньги из моей старой копилки-крысы. Надеюсь, там будет достаточно на пару кроссовок, ну или, хотя бы носков.

– … спасибо за Тимофея, – донесся с кухни взволнованный мамин голос, – если бы вы вовремя не схватили его за руку…

Я вздрогнула – опять проспала свой выход. Над моей рыжей головой сгущались тучи. Из моих уст родители слышали весьма щадящую версию ночного ДТП: внедорожник всего лишь напугал нас, проехав неожиданно и очень близко.

– Просто у машины была высокая подвеска…

Я с силой швырнула копилку об пол. Весь дом вздрогнул от грохота, голоса на кухне мгновенно стихли. Ползая на четвереньках, я считала драгоценные бумажки – маловато для стольких лет упорных накоплений. Однако, на пару кроссовок вроде хватит.

– Алиса, ты опять упала? – донеслось с кухни, – чай льдом покрылся! Варенье кончается!

– Бегу! – заверила я, запихивая деньги в сумку и надевая свою самую невинную улыбку в надежде не снимать её целый день.

Небольшая кухня, полностью сделанная из дерева и камня, была немного потрепана временем. В воздухе витал аромат блинчиков, свежезаваренной ромашки и варенья из роз. Макс сидел во главе деревянного обеденного столика, накрытого свежей скатертью. Там обычно восседали папины начальники или мамины родственники.

– Мур! Какого себе жениха привела, – Тихонтий разлегся на коленях Макса, словно те пахли валерьянкой, – гладит! Чешет! И на хвост ни разу не наступил!

Я хмыкнула, пытаясь прекратить таращится на гостя и пройти к своему стулу, пока родители ничего не заподозрили, а хуже того – сам Макс. Слишком красивый, стройный, идеальный. Загорелую шею по-прежнему обнимал серебряный хамелеон. Правда, у него куда-то пропал вчерашний острый гребень. Словно ящерицу побрили наголо, оставив лишь гладкую блестящую спину.

– Не прошло и года! – улыбнулся отец, мама подозрительно смотрела на мою мятую футболку, – Алиса! Ну-ка посмотри на меня. Где твой фингал?

Но вместо этого я посмотрела на свое отражение в ложке: ни одного намека на то, что вчера Ведеркина всю ночь тусила с домовыми, а под конец выпала с чердака.

– Супелмен! – раздался заспанный крик Тимки, в то же мгновение он материализовался в арочном проеме, прямо в пижаме и босиком, – супермен! Где мой весипед?

– Доброе утро, Тимофей! – первым оправился от удивления папа, он всегда разговаривал с моим младшим братом так, будто тот был старше меня, – не соизволите ли вы одеться, сударь? У нас за столом леди!

– Это не леди, а супермен!

Я молилась всем горгульям, чтобы брат нечаянно не заблеял и не чихнул огнем. Но, кажется, чудесные конфетки тоже имели свой период действия, который оказался немного короче моего терпения.

– Ах, велосипед! – улыбнулся Макс, очевидно, переведя с детского «весипед», он протянул Тимке свой комикс про супермена, – вот, сестренка прочтет тебе на ночь! Кстати, сударь, полчаса назад ваш весипед привезли в центральный Детский мир.

– Ему еще рано, в смысле весипеды всякие, – тихо ответил папа, сканируя меня взглядом «И где же мы раздобудем такие шиши?»

Конечно, они ничего не знают. Вчера, во время ночной прогулки я получила приличную сумму денег от Алексея Златоновского в качестве компенсации за моральный ущерб. Но сейчас я бы отдала столько же – лишь бы родители ничего не знали о произошедшем, но…

– Все очень просто, – улыбнулся Макс, видимо желая моего инфаркта, – у Алисы есть две тысячи!

Мама вскрикнула, отец нахмурился и тихо выругался, Тимка требовательно протянул вперед раскрытую ладонь. Кажется, наступил мой личный конец света.

– Эмм… ну да, – я метнула огненный взгляд в Макса, хотя, очень хотелось кинуть стул, – вроде как есть…

– И кого вы ограбили, дочка? – пододвинулся ближе отец, по широкому лбу пробежали глубокие морщины, – или ты нашла клад и нам ничего не сказала?

– Вчера вечером, когда мы возвращались домой, – чем умеренней и спокойней я старалась держать голос, тем больше он срывался и дрожал, – там, в лесу на ночной дороге… Папа! Я же вам рассказывала!

– О, Какулья! Где мой весипед? – требовал Тимка.

– Макс, расскажи им! – перебила я, используя последнюю попытку для сокрытия инцидента, и добавила одними губами, – все, кроме правды…

– Да, – кивнул он, черный водопад волос разлетелся по плечам, – Тимофей почти выскочил на дорогу, но я вовремя схватил его за руку и вернул сестре! Вот и все!

Я вздохнула настолько глубоко, что заболели ребра – его версия ничем не отличалась от моей.

– Так откуда взялись деньги, Максим? – серьезно спросил отец.

– Водитель остановился проверить, не зацепил ли кого, и, увидев, что все в порядке, протянул Алисе тысячу за моральный ущерб. Она ведь у нас старшая сестра!

Мы по очереди переглянулись – в его рассказе было правдой лишь последнее предложение.

– А почему именно тысячу? – спросил отец, видимо заподозрив подвох, – не жирно?

– Это штраф за превышение скорости в ночное время, – улыбнулся Макс.

Папа, как водитель с бесконечным стажем, утвердительно кивнул, но не угомонился:

– Но у вас две, насколько я помню? Откуда остальное?

– Когда машина остановилась, – продолжал спасать мою шкуру мальчишка, – я заметил, что никто не пристегнут. Еще пятьсот.

– И так они тебе и отдали! – возмутился отец, он привык сражаться до последнего, – чушь!

– Там, где тебя никто не знает, можно стать кем угодно, – улыбался рассказчик, настоящий король врунов, – хоть троллем, хоть феей… или даже сыном самой Черной Графини. Но нет, не сыном, а всего лишь племянником. Я сказал, – Макс хитро прищурился в мою сторону, – что тот, кто обижает младшего брата моей девушки, будет прилюдно выпорот на главной площади.

Петрович громко засмеялся, сочтя последнее предложение хорошей шуткой, мама молчала, переваривая сомнительную информацию. Мое лицо вмиг стало бордово-красно-малиново-зеленым. К сожалению, как бы я ни выворачивала шею к окну, все успели его заметить. Интересно, какие у меня шансы стать девушкой супермена? Полагаю, отрицательные.

Тимка, причмокивая, безнаказанно допивал варенье прямо из вазы. Отец вылил остатки ромашки на собственный блин. Мама насыпала в свою чашку сахара больше, чем там оставалось чая.

– И кто это были? – папа подпрыгивал от нетерпения, – те кто любезно пожертвовали Тимк…Тимофей, немедленно сними с головы вазу! Куда делось все варение?!

Мама, опомнилась от шока и тут же понесла ребенка к раковине.

– Простите, Павел Петрович, – голубые глаза виновато опустились в пол, – но лично мне дали еще пятьсот, чтобы я никому ничего не говорил.

– Вот как?

– Жаль, варенье кончилось, – перевела тему мама, вытирая Тимку, которого пришлось вымыть целиком, – Максим, какие новости в городе?

– Я еще принесу! – улыбнулся Макс, – каштановое тоже, а то Алиса совсем схуднула.

– Ам… может, новости послушаем? – промямлила я, снова краснея, – желательно обо всем понемногу, но сразу.