— Есть вещи, которые я объясню более подробно потом, а сейчас Совет внес поправки в Соглашение Бессмертных и Смертных. Вампиры снова свободны выбирать себе смертных партнеров. И я беру свою смертную в качестве пары. Ты любишь меня, я люблю тебя, мы связаны, то, что у нас есть, прекрасно, и это все, что когда-либо будет. На вечность. До конца дней. Пока солнце не упадет с небес, мы с тобой будем жить и разделять красоту.

Я почувствовала, как мое сердце подпрыгнуло, слезы наполнили глаза, а надежда опалила сердце.

Но то, что слетело с моих губ, было просто шепотом, с придыханием:

— Пожалуйста.

Я даже не знала, почему я это сказала, но Люсьен понял почему.

Поэтому ответил голосом, полным нежности:

— Да, любовь моя. Я не вру. И не играю с тобой. Клянусь Богом, все правда. — Он притянул меня еще ближе. — Я люблю тебя, Лия. Я полюбил тебя двадцать лет назад и буду любить вечно. Моя прекрасная Лия, слушай внимательно. То, что я говорю — чистая правда. И с этой правдой я даю тебе клятву.

Слезы потекли из глаз, стекая по щекам. Я знала, что Люсьен видел мои слезы, но его глаза не отрывались от моих.

А мои не покидали его.

Я заглянула в их глубину. И почувствовала, как он обнял меня, его большое, сильное тело прижалось, и тогда я заострила внимание на его клятве.

Он любил меня.

Могущественный Вампир Люсьен любил меня.

О Боже. Это было здорово.

Я подняла руки, зажатые нашими телами, пальцы обвились вокруг его шеи, прошептала:

— Ты можешь быть властным и раздражать. Я тоже могу раздражать. У нас будут сражения. Предполагаю, без ссор не обойдемся. Поэтому все будет потрясающе, но не будет только вечность красоты.

Я едва успела произнести последний слог, прежде чем его рука на моей голове прижала свои губы к моим. Наши губы раскрылись, языки сцепились, а затем я оказалась на спине, отдавая все своему вампиру и испытывая красоту того, что наконец-то, ну, наконец-то, получила от своего вампира взамен.

И, позвольте мне сказать, это было потрясающе.

Прошло много времени, когда он приподнял голову, я ошеломленно открыла глаза, и первое, что увидела его горячий, но нежный, обжигающий взгляд.

— Точно. Готово, — заявил он. — А теперь скажи мне, что ты, черт побери, хочешь поесть?

Я уставилась на своего вампира.

Потом расхохоталась.

Я моргнула от сна, услышав, как где-то вдалеке разговаривает Люсьен, и поняла, что он снова разговаривает по телефону.

Я уставилась на простыни, которые, по большому счету, мне совсем не казались картонными.

Люсьен накормил меня. После нашего поцелуя, я внезапно почувствовала голод, мне так захотелось буррито. Люсьен заявил, что о буррито не может быть и речи, учитывая, что наполнить желудок нужно чем-то мягким с витаминами и энергией, если учесть, что я не ела в течение десяти дней. Я все равно ответила, что мне очень хочется буррито. Он опять сказал, что буррито я не получу ни за что на свете. Я спросила, тогда зачем он меня вообще спрашивал, что я хотела бы съесть, раз собирался заказать то, что, по его мнению, я должна была съесть. Он целовал меня до тех пор, пока я не потеряла сознание, оставив в постели, затем вернулся через пятнадцать минут с гроздью бананов и банкой арахисового масла.

Я села на кровати, скрестив ноги, воспользовалась пластиковым ножом, чтобы намазывать арахисовое масло на бананы, все время смотрела на Люсьена, пока ела, а он в свою очередь решил собрать мои вещи, чтобы я не обременяла себя упаковкой.

Я не призналась ему, что люблю бананы с арахисовым маслом, они было потрясающими на вкус. Я также не призналась, что после этой еды впервые за несколько дней почувствовала себя человеком.

Поэтому оделась. Люсьен загрузил мои вещи в «Порше». Мы сели в машину, и он отвез меня за сорок пять минут до ближайшего города. При въезде в город, как будто у него был самонаводящийся маяк, он направился прямо к самому эксклюзивному отелю. Припарковался, схватил одну из моих сумок и свою единственную сумку и завел меня внутрь. Затем он снял президентский люкс со своим собственным дворецким (без шуток!).

Мы поднялись на лифте, Люсьен вошел. Люкс был феноменальным. Я жила в особняке, а мужчина, который любил меня, был миллиардером, и все же я никогда не видела ничего более роскошного.

Люсьен приказал мне принять душ и лечь в постель. Я сказала Люсьену, что хочу осмотреть наш роскошный номер. Он повторил то, что хочет он, чтобы я была в душе, а потом в постели. Я сказала, что мне потребуется всего десять минут, чтобы осмотреться, так что он должен просто попридержать свои брюки. Примерно через три секунды я с Люсьеном была голая в душе, и он включал воду.

По крайней мере, я успела увидеть ванную, прежде чем он повел меня в спальню и дал одну из своих футболок с длинными рукавами. Затем он высказал свое мнение, покопавшись в моих сумках и выбросив все мои новые ночные рубашки прямо в мусорное ведро. Он хотел сказать, что ночные рубашки из универмага со скидкой были недостаточно хороши для его Лии. Я закатила глаза, но протестовать не стала. Ночнушки были милыми и удобными. Но они были сшиты не из тончайшего шелка и кружев. Затем он приказал мне лечь в постель.

К сожалению, после долгого горячего душа с Люсьеном у меня ничего не было в запасе, чтобы ответить.

Я натянула его футболку, забралась в кровать и заснула.

И вот я проснулась. В комнате было темно, но из-за приоткрытой двери в гостиную пробивался свет.

Я почувствовала себя отдохнувшей, и снова проголодавшейся. Откинув одеяло, стала прислушиваться к его бормотанию, когда вошла в ванную. Она была больше, чем гостиная в моей старой квартире.

Вау. Действительно, этот номер был огромным. Мне хотелось здесь остаться жить.

Я совершила утренний моцион, прошла через спальню и подошла к двери.

Прежде чем открыла дверь, я почувствовала, что Люсьен смотрит в мою сторону. И когда я открыла дверь, его глаза были устремлены на меня. Он сидел в кресле за письменным столом. Прижав мобильник к уху, кивнул подбородком, затем указал рукой на колени.

Я побрела в его сторону, закатывая рукава футболки.

Когда я оказалась на расстоянии его вытянутой руки, Люсьен потянулся. Затем моя задница плюхнулась к нему на колени, рука обняла за талию.

— Нет, это сделаю я, — сказал он в трубку, когда я устроилась на его коленях, прижавшись щекой к плечу и лбом к его шее. Его рука сжалась сильнее. — Понимаю, — продолжал он. — Но охотиться за ним буду я.

Я вздохнула.

Рука Люсьена сжалась сильнее.

Затем его голос стал тихим.

— Джулиан, я знаю, что это нападение было совершено на семью. Да, при других обстоятельствах, ты был бы прав, что каждый член семьи имеет право отомстить. И ты знаешь, я ценю твою с Бел верность. Вы оба можете присутствовать, пока я буду разбираться с ним. Но охотиться на Этьена буду я, и только я.

Что ж, хорошей частью этого разговора было то, что Джулиан и Изобель поддерживали своего отца, а также меня, явно думая обо мне как об их семье.

Плохая часть заключалась в том, что Люсьен намеревался выследить своего отца. Я не удивлялась. Он любил меня, и мне нравилось, что он меня любил. И была уверена, что отчасти дело было именно в этом. Его отец схватил меня, напугал, наговорил ужасные вещи, грубил. Я достаточно хорошо изучила Люсьена, чтобы понять, что он просто так это не оставит.

Мне не нравился Этьен. Но он напугал меня до смерти. Но выслеживать его, пытать и сжигать было довольно экстремально.

— Верно, — продолжил Люсьен. — Лия проснулась, ее нужно покормить, потом мне нужно кормиться. Я выключу свой сотовый. Не хочу, чтобы меня прерывали сегодня вечером. Я позвоню тебе завтра.

Ему нужно было поесть, и он не хотел, чтобы его прерывали.

Мне понравилась эта идея.

— Спокойной ночи, Джулиан. Передай, что я люблю Бел, — пробормотал он, я услышала звуковой сигнал, а затем увидела, как его телефон звякнул на столе.