— Странно.

Мягко Люсьен напомнил ей:

— Это далеко не странно.

Ее пристальный взгляд вернулся к нему, он стал мягким, и ее тело стало податливым под ним.

— Я имела в виду не в плохом смысле, — прошептала она, каждое слово звучало явно искренним.

Господи, она была такой милой.

Двадцать лет наблюдая за ней и слыша о ней, он хорошо представлял, что получит в итоге, когда наконец заполучит ее.

В этот момент он понял, что тогда, когда представлял, явно ошибался.

И это дополнительное благословение поселилось у него в животе, разлившись теплотой.

Его вес навалился на ее мягкое тело, и она автоматически приспособилась под него.

Он прикоснулся губами к ее губам и прижал их лбы друг к другу.

— Я знаю, что ты никому ничего не скажешь, зверушка.

Ее рука скользнула вверх и легла ему на грудь, прежде чем она тихо спросила:

— Ты собираешься перестать включать передо мной «пугающего Люсьена» сейчас?

— Я никогда не включаю «пугающего Люсьена», — ответил он, и она посмотрела на него так недоверчиво, что это было даже комично.

Поэтому он уткнулся лицом ей в шею и расхохотался.

Он снова перевернул их, прижимая ее к своему боку и частично сверху, она приподняла голову, глядя на него, когда его смех перешел в смешок. Он поднял руку, чтобы коснуться пальцем ее брови, провел им по изогнутой линии. И от его движений, ее лицо смягчилось, а его палец скользнул вниз по ее щеке, коснулся ее губ.

— Тебе никогда не стоит меня бояться, зверушка, — тихо, но твердо сказал он, убирая руку.

Она удивила его, спросив:

— А что насчет того, когда твой гнев заполняет комнату, и я его чувствую физически?

Он обнял ее и притянул ближе.

— Если это случается, Лия, то так тому и быть. Бывают моменты, когда я начинаю злиться, но как бы я ни злился, тебе нечего бояться.

Невзирая на его слова и чувства, стоявшие за ними, она продолжала упорствовать.

— А что насчет того, когда твое тело становится таким забавным?

Он медленно моргнул, прежде чем повторить:

— Мое тело становится таким забавным?!

— Да, оно становится жестким, все мышцы напрягаются выделяясь. Я не могу это объяснить, но...

Люсьен был потрясен.

— Я превращался такого с тобой?

Она изучала его настороженным взглядом, затем кивнула, прежде чем сказать:

— Только что, когда, ты разбудил меня и эм... в тот раз, когда пришла Катрина.

— Господи, — пробормотал он, ошеломленный и испытывающий отвращение к самому себе. Он даже не почувствовал этого.

— Я, наверное, сказала что-то ужасное... — начала она защищать его, и он легонько встряхнул ее, чтобы остановить ее поток слов.

— Этого больше не будет, — заявил он.

Лия смотрела на него широко раскрытыми глазами, приоткрыв губы, но на этот раз он не наслаждался ее очаровательным видом.

— И все же что это? — прошептала она.

Его ответ был быстрым и кратким.

— Тело само готовится к бою.

— Вау, — выдохнула она.

— Против бессмертного, Лия, — продолжил он все тем же резким тоном. — Моя сила в двадцать раз больше твоей. Когда я нахожусь в ситуации боя или бегства, адреналин высвобождается так же, как и у вас, но я становлюсь вдвое сильнее, чем был раньше, вдвое быстрее. Если бы я сделал...

— … ты этого не делал, — оборвала она его.

— Я бы не стал, — заявил он. — Повторю, моя зверушка, когда ты со мной, тебе нечего бояться.

На это она ответила:

— Эту часть я уже поняла.

После того как она заговорила, он увидел, как ее лицо застыло, затем на нем отразился ужас, она побледнела.

Ее сердце бешено заколотилось. В своем гневе он перестал настраивать свое сердце на ее, его взгляд оставался спокойным.

Но она кое-что дала ему прочитать с себя, и дело было совсем не в том, что она сказала только что, не в том, что она верила, что он никогда не причинит ей вреда.

— Лия?

Она посмотрела в сторону двери и быстро сменила тему:

— Может нам стоит позвонить моей семье и пригласить их на завтрак.

— Лия...

— Сегодня я приготовлю завтрак. Блинчики Сюзетт.

Идея, что Лия попробует приготовить блинчики Сюзетт, которые она никогда не делала (не говоря уже о том, что это был десерт), была бесконечно забавной, особенно учитывая, что фламбирование — приготовление пищи при естественном огне, было ключом к успеху блюда. Он мысленно вспомнил, где в доме находится огнетушитель, так на всякий случай.

При мысли, что он станет свидетелем ее начинания и ее реакции на неизбежный провал, Люсьен испытал искушение снять ее с крючка.

Однако он этого не сделал.

— Посмотри на меня, зверушка.

Ее взгляд скользнул к его бровям.

Его руки напряглись, а тон стал предупреждающим.

— Лия.

Она вздохнула, и ее глаза встретились с его.

— Что ты имела в виду? — спросил Люсьен.

— Насчет чего? — спросила в ответ Лия.

Он прищурился, а она сморщила нос.

— Скажи, Лия, — приказал он.

— О, хорошо, — отрезала она и нахмурилась, прежде чем признаться, и это было для него несколько удивительно и чрезвычайно приятно, но проделала она все это с крайне дурным настроением. — Ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности.

И снова Люсьен был ошеломлен. На этот раз гораздо лучшим способом.

— Я заставляю тебя чувствовать себя в безопасности, — повторил он.

— Да. Ты, — она ткнула пальцем ему в грудь, — заставляешь меня, — указала на себя, затем ее рука затрепетала в воздухе, — чувствовать себя в безопасности. — Она опустила руку и уставилась на него. — Ты большой и быстрый, можешь бросить дорогую машину через улицу, ради всего святого. Ты заставляешь меня чувствовать себя крошечной, защищенной и... ну, в безопасности!

В его животе начало распространяться теплота.

— Лия... — начал он, его рука медленно скользнула вверх по ее спине, зарываясь в волосы.

Но она еще не совсем закончила.

Сердито посмотрев на него, она раздраженно призналась:

— Мой отец бросил меня и этого хватило, чтобы скрутить меня так, что я никогда не чувствовала себя в безопасности. Мы с сестрой сами обеспечивали себе свою безопасность. Мама сильная, но, знаешь, иногда... — Она замолчала, потеряв нить рассказа, затем нашла ее и продолжила: — Каждый парень, с которым я когда-либо встречалась, входил в топ моего списка мудаков. Можно быть придурком, но элементарные вещи все же стоит понимать! — буквально крикнула она. — Один из моих парней сидел в машине, пока я меняла колесо. Еще один ни черта не сделал, когда какой-то парень в баре стал лапать меня. После того как я ушла, спросила его, почему он просто сидел и смотрел, а ничего не сделал..., и он сказал, что не захотел «связываться» с каким-то «идиотом», и было очевидно, что я смогла «разобраться сама». — Она подняла руки и показала кавычки, подчеркивая свои слова, прежде чем снова опустить их и закончить: — Ты можешь в это поверить?

Он не мог. На самом деле сама мысль приводила его в бешенство.

У него не было возможности поделиться этим, она продолжила:

— Ты бы не заставил меня менять колесо, ты бы не позволил какому-то парню лапать меня, и ты бы не сказал мне, что у меня толстая задница, поэтому, возможно, мне следует отказаться от жареной курицы. Ты большой, сильный и носишь меня так, будто я вешу столько же, сколько котенок, ты высокий и мне приходится смотреть на тебя снизу вверх, даже на каблуках, — она произнесла последние слова, будто для нее было совершенно невозможно смотреть на кого-то снизу вверх, это было сродни чуду, особенно на каблуках. Однако она еще не совсем закончила. — И ты, скорее всего мог бы сменить шину одним взглядом.

Люсьен сдержал смех, перекатывая ее на спину, решил, что они не будут есть блинчики Сюзетт. И определенно сейчас она не позовет свою семью к ним.

Его рот приблизился к ее горлу, и он пробормотал:

— Мне жаль тебя разочаровывать, но я не могу поменять шину одним взглядом.