— Добро пожаловать домой, милорд, — рассеянно кивнула она и понесла Рори домой. Мэри Роуз шла рядом, на ходу вытирая ручонки сына платком, смоченным водой из того колодца, что находился на краю кладбища.

Когда старый лорд Ланкастер покинул этот свет в результате, если верить доктору Дрейфусу, сердечного приступа, Мегги почти не горевала о нем. Но она — человек посторонний. А вот почему сыну не было никакого дела до отца?

Она снова вспомнила о Рори, игравшем с матерью в прятки: малыш выглядывал из-за растопыренных, теперь уже чистых пальчиков и заливисто хохотал.

Случайно оглянувшись, Мегги заметила, что лорд Ланкастер стоит на прежнем месте, сложив руки на груди и. глядя ей вслед.

Мегги опять подумала о том, как он высок и темен. Темнее безлунной ночи. В его лице есть нечто зловещее. Он словно ухитрился видеть всех и каждого, оставаясь при этом в тени… нет, что-то в последнее время ее одолевают фантазии: не слишком привлекательное качество для дамы, которой предстоит стать деревенской старой девой.

Во второй раз Мегги увидела Томаса Малкома, лорда Ланкастера, только в следующую пятницу вечером, когда Стрепторпы устраивали небольшое музыкальное суаре 3, да-да, именно так это слово произносилось на французский лад самой миссис Стрепторп, несмотря на презрительное фырканье супруга.

Миссис Стрепторп, ставшая куда разговорчивее, с тех пор как ее дочь Гленда вышла замуж и уехала к мужу, немедленно отвела в сторону Мэри Роуз и Мегги и, буквально раздуваясь от гордости, выпалила:

— Он не принимает никаких приглашений! Миссис Биттли уверяла, что он настоящий отшельник, да-да, возможно, потому что стыдится своего поведения. Подумать только, за двадцать лет ни разу не навестить своего дорогого папочку! Кое-кто из соседей помнит маленького мальчика и леди Ланкастер, но оба очень быстро уехали.

Вспомнив, что в доме полно гостей, она поспешно понизила голос.

— Говорят, что лорд развелся с женой. Что вы об этом думаете? Но теперь этот прекрасный молодой человек, и граф и к тому же, все-таки согласился приехать, потому что, как я сказала мистеру Стрепторпу, против моей мольбы устоять невозможно! Я послала ему записку, написанную ужасно высоким слогом, и он в ответ прислал мне столь же благовоспитанное послание… кстати, у него изумительный почерк, уж кому судить, как не мне, — и теперь он вот-вот приедет, можете себе представить? Да-да, мне удалось его заполучить. Он так красив и, очевидно, весьма горд! Нет, поймите меня правильно, он ничуть не высокомерен, просто знает, чего стоит, и хочет, чтобы другие тоже это знали. Да, он приедет, и это все благодаря моему прекрасно изложенному приглашению и моей блестящей мысли устроить музыкальное суаре. Джентльмена его происхождения и воспитания привлекают только изысканные события, и этот вечер как нельзя лучше подходит его вкусам. Представляете, я привезла сопрано из самого Бата: в последний раз она выступала в великолепном городском доме лорда Лейвера на Ройял-Кресент и безупречно брала верхнее до. Какая жалость, что Гленда замужем и так далеко отсюда, и притом нашла себе всего лишь виконта, просто невыносимо, не могла уж подождать, тем более что нашего дорогого преподобного Шербрука увела у нее из-под носа драгоценная Мэри Роуз, но ничего не попишешь. Разумеется, она не могла дождаться лорда Ланкастера, поскольку тот почти ей ровесник, ибо если дама, достигнув столь зрелого возраста, еще не замужем, значит, у нее серьезные проблемы либо с лицом, либо с кошельком ее папаши.

После этой тирады миссис Стрепторп наконец-то смогла набрать в грудь воздуха, что давно бы следовало сделать, но как-то не хватило времени, и решительно расправила фиолетовые атласные юбки и промаршировала к чаше с пуншем, спеша уберечь остатки от своего супруга, толстого джентльмена с тремя подбородками, любителя выпить все, что было в доме, и мирно задремать в кресле.

— Вечно гостей расстраивает, — говаривала миссис Стрепторп.

— Поразительная особа, — покачала головой Мегги, глядя вслед хозяйке, но тут же хихикнула. — Не поверишь, Мэри Роуз, но она ухитрилась одним махом выговорить едва ли не целую книжную главу, причем совершенно не заботясь о знаках препинания. Помнишь, как вы с отцом только поженились и он решил нанести визит Стрепторпам?

Мэри Роуз передернуло.

— И Гленда приказала ему отвести ее в оранжерею, эту омерзительно душную, пахучую комнату, и потребовала объяснить, как случилось, что он женился на тебе, а не на ней?

— Мне хотелось танцевать на ее свадьбе, — усмехнулась Мэри Роуз. — Слава Богу, она никогда больше не станет посылать томные взгляды в сторону твоего отца. Знаешь, ведь у нее уже трое детей.

— В жизни все бывает, — лукаво ухмыльнулась Мегги. — Не забывай, что вы с папой подарили мне Алека и Рори!

Вот и Джереми скоро станет отцом. Только не ее ребенка. Нет, она не будет думать об этом. Ни за что не будет!

— А кажется, знаменитое суаре начинается. Смотри, вон твой несчастный отец, захваченный в плен сквайром Биттли, чьей жене так и не удалось залучить его сиятельство на свой изысканный ужин на прошлой неделе.

— Умный человек! — восхитилась Мегги. — Ну, а миссис Биттли, эта старая бой-баба, кажется, наконец опомнилась и не делает никаких откровенных выпадов в отношении тебя!

— Да, и по большей части вполне вежлива в отличие от моей драгоценной свекрови, твоей благословенной бабушки, которая до сих пор без обиняков и во всеуслышание заявляет Тайсону, что тот имел глупость жениться на дикарке с вульгарным цветом волос. А потом многозначительно смотрит в сторону Алека, который, на свою беду, тоже родился рыжим.

Все еще улыбаясь, Мэри Роуз легонько коснулась рукава мужа. Тайсон немедленно обернулся и взял руку жены.

Мегги села рядом с мачехой на стул в проходе. Ей становилось дурно, когда певица набирала в грудь воздуха, чтобы взять верхнее до. Про себя она решила, что, если высокие ноты окончательно доведут ее до полуобморочного состояния, придется выскользнуть из комнаты и погулять в саду.

После шестого верхнего до, едва не разорвавшего барабанные перепонки и вызвавшего судороги в ногах, она все-таки не выдержала и улизнула. Прекрасно зная дом Стрепторпов, Мегги направилась прямо в оранжерею, гордость и радость хозяина единственное помещение, которого так старательно избегали посторонние из-за невероятно удушливой атмосферы и резких цветочных ароматов. Но Мегги сообразила, что к этому времени в саду уже, должно быть, полно людей. И страшно растерялась, когда за спиной раздался мужской голос:

— Насколько я полагаю, это и есть ваше убежище? Мегги повернулась так быстро, что едва не запуталась в подоле, и едва успела схватиться за стебель розы, чтобы не упасть, но тут же взвизгнула, наткнувшись на шип.

— Как изысканно вы выражаетесь, милорд! О Господи, я уколола палец!

— Сопрано и меня ухитрилась изгнать, — пожаловался он. — Простите, если напугал вас. Дайте-ка осмотреть рану.

Лорд Ланкастер вытащил из кармана белый платок, но не отдал ей. Вместо этого он поднес к глазам ее руку, увидел большую, угрожающе набухшую багровую каплю, и не успела Мегги опомниться, как он сунул ее палец в рот и слизнул кровь.

Мегги не шевельнулась. Не вздохнула.

Как все это странно. И непривычно. Не плохо. Только ничего подобного ей еще не доводилось испытать.

Она, по-прежнему молча, уставилась на него, но он деловито обмотал платком ее палец и прижал рану. И хотя она была очень высока для женщины, все равно приходилось запрокидывать голову. Действительно ли он так красив, как утверждает миссис Стрепторп? Возможно… но все дело в том, что он не Джереми…

— Я читала, что вампиры сосут кровь, — сообщила она, слегка нахмурясь. — Обычно в тех романах, которые я читала, они ровно в полночь вонзают клыки в шею жертвы, и потом начинаются самые драматические события.

Граф рассмеялся теплым, глубоким смехом, показавшимся ей таким же бархатно-черным, как его смоляные волосы.