Ничего, Тайсон разузнает об этом Томасе все, вплоть до того, на каком месте у него родинки, прежде чем допустить свою драгоценную дочь к алтарю. Но Мегги улыбалась дурацкой, бессмысленной улыбкой. У нее всегда были превосходные инстинкты, и он доверял ей. Но ведь брак-это на всю жизнь. И если муж окажется игроком или волокитой, назад дороги не будет. А как насчет ее чувств к Джереми? Сумел ли тот охладить ее любовь своими выходками? И ушли ли ее пылкие чувства? Кто знает?

Позже, думая о случившемся, Тайсон решил, что будет крайне удивлен, обнаружив какие-то скелеты, таившиеся в шкафу лорда Ланкастера. Превосходный молодой человек!

И все же он проверит.

Когда Тайсоиу удалось наконец похитить дочь у родственников, особенно Алека, который жаждал показать ей новую методику тренировок кошек с использованием ведра, пришлось увести ее через сад к воротам и дальше по дороге к кладбищу, где прихожане появлялись только в случае крайней необходимости. Сейчас Тайсоиу требовалось уединение. Он отворил очень старую калитку из кованого железа, дал дочери пройти и медленно ступил на тропинку, ведущую к кладбищу.

Здесь даже воздух был другим. Неподвижный, чуть сыроватый. И тишина. Глубокая тишина. Мегги со вздохом остановилась и не оборачиваясь сказала:

— Ты приходишь сюда, когда хочешь спокойно подумать. Помню, что ты всю жизнь сидел на одной и той же скамейке. Я все гадала, почему ты так восхищаешься сэром Венсаном д'Эгле, средневековым воином, который, вполне вероятно, был не слишком религиозен. Представляла его в бою, вопящим, размахивающим мечом, и ясно видела, как его разрубают надвое… слишком ранняя смерть.

— Разрубают надвое? По-видимому, так и было на самом деле. Но какова бы ни была его гибель, есть что-то в этой могиле неизменно меня влекущее, — пояснил он, улыбаясь и беря руку Мегги. — Сам не знаю почему, но сидя здесь и слыша, как мистер Питерс звонит в колокола, я ощущаю, как мир и покой вливаются в душу. Ты по-прежнему приносишь цветы на могилу сэра Венсана?

Мегги кивнула и заметила:

— Скоро дождь пойдет. Не чувствуешь, как вдруг стало душно? Как сама атмосфера окутывает тебя толстым покрывалом? Я решила, что в Англии слишком влажно. Все так устали от сырости, проникающей до мозга костей, и…

— Мегги, мне нужно с тобой поговорить.

— Знаю, папа. Ты последнее время очень бережно со мной обращаешься. Когда ты такой, я сразу понимаю, что ты хочешь сказать нечто неприятное и не решаешься. Неужели Лео что-то натворил в Оксфорде? Мне придется поехать туда и все уладить? Попытаться объяснить, что к чему?

— Искренне надеюсь, что нет. Ах, Мегги, дело совсем не в этом.

Она вскинула на него ясные глаза.

— Значит, во мне лапа? И в Томасе?

— Мегги, милая моя девочка, давай сядем на скамейку рядом с сэром Венсаном. Да, речь пойдет о Томасе. Я твой отец и желаю тебе только добра. Ты, конечно, знаешь это.

Она ничего не сказала. Только продолжала смотреть на отца. Ожидая, когда упадет топор.

В этот момент Тайсон понял, что она еще не готова выслушать самое неприятное. Сам он был готов подождать, и, когда немного замялся, она поспешно проговорила, положив ладонь на его руку и сияя вымученной улыбкой.

— Я слушала, как Мэри Роуз читала Рори историю лисенка Ренара.

— Это его любимая книга, — сообщил Тайсон, проводя пальцами по гладкому заветренному серому камню. — Но при этом Мэри Роуз должна читать ему только на латинском. До чего же странно. Мы живем в современном мире, и все же двое моих сыновей и жена знают латынь. Уму непостижимо. Но, дорогая малышка…

— Я хотела уйти, но она стала читать ему про петуха Шантеклера, — быстро перебила Мегги. — Мэри Роуз умеет даже кукарекать на латинском.

— Рори только четыре года. Он еще даже не может сказать по-латыни сколько ему лет.

— Еще скажет! — рассмеялась Мегги. — Подожди года два и увидишь. Сам знаешь, насколько умна Мэри Роуз, и, кажется, она начинала учить латинский в возрасте Рори.

Тайсон молча любовался дочерью, которая пошла внешностью в Шербруков: те же светлые пряди в каштановых волосах, переливающиеся всеми оттенками от белых до рыжеватых, и голубые глаза цвета летнего неба. Копия своего отца, только черты гораздо тоньше. И подбородок более упрямый. Что же до темперамента… если дочь считала нужным сделать что-то, никто на свете не мог ее остановить. Никакие убеждения, никакие уговоры не действовали. Страстный характер. Слишком страстный. Для нее не существует оттенков: только черное и белое.

Он вспомнил, как Мегги в три года увидела на Хай-стрит старую миссис Макгрилли, нагруженную множеством свертков, и попыталась ей помочь. Поняв, что для этого у нее не хватит сил, она немедленно вызвала из трактира двух мужчин и препоручила им проводить старушку. Один из помощников был настолько пьян, что то и дело ронял пакеты, и Мегги его журила.

Тайсон улыбнулся, несмотря на серьезность положения. Да, его Мегги знала только одно направление — вперед. Совсем как ее тетка Синджен. И сейчас она хотела идти вперед по жизни рука об руку с лордом Ланкастером.

— А ты не знал, что Алек, когда вырастет, хочет стать пруссаком Гебхардом Лебрехтом фон Блюхером 6? — продолжала Мегги. Поверишь ли, он даже не может выговорить правильно это имя, не то что написать. Заставлял меня играть роль Наполеона бессчетное число раз. Преследовал меня по всему кладбищу и загонял на колокольню. Потом находил и объявлял, что не собирается отправлять меня на Эльбу, а отошлет в такое место, где я сгнию заживо. В бессрочном изгнании. Он так и сказал, «в бессрочном».

У Тайсона дрогнуло сердце. Что-то хорошее, доброе расцвело в нем при сладостных воспоминаниях о маленькой Мегги, ухитрявшейся сунуть носик во все городские дела, приложить ушко к каждой двери и высказать свое мнение на каждой церковной службе. И эта малышка обожала его с той самой минуты, как вышла из материнского чрева и улыбнулась отцу.

— Он вечно гоняется за мной и за Мэри Роуз, — подтвердил Тайсон с доброй улыбкой, сжимая руки дочери. Сильные трудолюбивые руки, красивые длинные пальцы… — Мегги, — осторожно начал он, — тебе всего девятнадцать лет, И ты провела в Лондоне только один сезон. Всю остальную жизнь ты прожила в Гленклоуз-он~Роуэн.

— Но я каждый год езжу в Шотландию, папа.

— Верно.

Мегги вдруг повернулась к нему и твердо сказала:

— Ладно, я готова ко всему, что ты собираешься мне сообщить. Давай, папа, выкладывай. Что случилось? Что ты узнал про Томаса?

— Не пойми меня не правильно, — медленно выговорил Тайсон, — Мне нравится Томас Малком. Он спас жизнь Рори, мы с доктором просто убеждены в этом. Томас — обаятельный молодой человек и кажется умным, сообразительным и надежным. Судя по тому, что я слышал от лондонского агента твоего дяди Дугласа, он не был нищим даже до того, как отец умер и оставил ему наследство. Его деловые интересы касаются преимущественно Италии, где он быстро разбогател, основав судоходную компанию. Я не смог найти ничего компрометирующего. Мало того, он даже предложил дать мне денег на приданое для тебя. Я, естественно, отказался. Ты не придешь к мужу с пустыми руками. Пусть у тебя не столько денег, как у тети Синджен, но и приданое не настолько уж маленькое. Во всяком случае, лорд Ланкастер не ищет выгоды в браке.

— Тогда в чем же дело?

— Видишь ли, Мегги, если отбросить финансовые вопросы, получается, что мы знаем лорда Ланкастера всего два месяца или того меньше. Я знал его отца и не питал к нему особой неприязни. Он был скрытен, очень скуп и ни о ком не сказал доброго слова. Вряд ли я легко доверился бы noдобному человеку. Но ты все это знаешь. Старый граф развелся с женой и выкинул ее вместе с наследником из Боуден-Клоуз. До его смерти никто из них там не показывался. Я слышал сплетни о второй жене и, возможно, о втором ребенке, но понятия не имею, правда ли это.