Когда до тети и ее дочерей дошло, о чем я говорю, они от ужаса оцепенели. Так. Поняли, прониклись. Это хорошо. Дальше я начал ее и Ирвина инструктировать. Показывать свитки с законами, разъяснять каждый пункт и требовать выучить все дословно. Учили мы до утра, а затем я пошел проверять, как наши дела.

До утра мужик так и не вышел, а утром слуги подняли шум: барон, мол, убит, а убийца… все еще в его комнате. Вызвали стражу, управляющего, местного мага-алкоголика, пытались зачем-то растолкать собутыльников барона. К этому времени подъехали магистр Жаколио с папашей.

Мужик, не таясь, признался, что зарезал убийцу своей дочери, и его сразу отправили в темницу. Затем все мужчины по очереди прошли в спальню и удостоверились в том, что убитый — барон Гарнэлл и что он мертв. После этого все собрались в малой гостиной, и был составлен документ о происшествии, который и подписали все присутствующие.

Следующим актом марлезонского балета было выступление баронессы. Выйдя вперед, неожиданно для всех тетя Оливия провозгласила:

— На основании закона о наследовании, выпущенного в таком-то году, я, баронесса Оливия Гарнэлл, как жена барона, покойного хозяина этого имения, признаю право наследования замка и всего имеющегося имущества за мужем своей дочери, Тинэи Гарнэлл, графом Ирвином Гросарро!

Не давая никому времени среагировать, Ирвин скромно объявил, что принимает все заботы о замке и имении, и поклялся опекать и уважать свою жену, ее мать и младшую сестру. Первыми, как свидетели, признали факт передачи магистр Жаколио и папик, затем мы заставили пьяных и ничего не понимающих собутыльников дяди произнести и подписать признание договора. Тут же подписались управляющий, маг-алкоголик и начальник стражи. Вот уж после чего мы вздохнули с облегчением! Какое счастье, что друзья барона были еще здесь, да и сам предполагаемый наследник присутствовал! И все они подписали необходимые документы. Теперь отменить передачу наследства не мог даже Высший Совет или король.

Взвалив на управляющего все хлопоты по подготовке к похоронам и приказав отправить по домам собутыльников дяди, мы удалились в малую гостиную. Сидели молча, переваривали случившееся. Судя по глазам, все были довольны, просто при покойнике в доме считали неприличным радоваться вслух.

А уж как я был рад!!! Мне уже не надо было беспокоиться о женитьбе Ирвина. Рэм, как наследник и будущий владелец замка графов Гросарро, становился видным женихом…

Похороны прошли быстро. Кроме нескольких особо доверенных слуг, никто не жалел о смерти хозяина. Этих самых доверенных отослали в тот же день в село. В замке полным ходом шли перестановки и ремонт, чтоб ничего не напоминало о прежнем хозяине.

Постучавшись в комнату к Тинэе и дождавшись приглашения, я вошел. Она сидела на кровати в полураздетом виде и задумчиво рассматривала что-то на потолке. Пришлось поприветствовать ее пару раз, прежде чем она опустила на меня глаза. И в тот же момент завизжав так, что я подпрыгнул на месте от неожиданности, она встала на четвереньки на кровати и спрятала голову под подушку. Визжать она не прекратила, но слышно ее было слабо. Оглянувшись, я увидел Сэта.

— Мы же договорились, что ты влетишь после того, как я ей все объясню, — укорил я привидение.

— Я так давно не общался… И не терпелось поскорее познакомиться с моей прапракакой-то там внучкой, — виновато пожав прозрачными плечами и задрав глазки к потолку, почти провыл Сэт.

— Ну вот, можешь пообщаться с ее задницей, раз так тебе не терпелось, — недовольно посоветовал я.

Обходя кровать по кругу, я с интересом рассматривал сестричку. Интересная композиция… По-моему, я ее уже где-то видел. Страусов могу не считать… О! Точно! В мультиках и детских фильмах! Там дети так прятались. Теперь ее бы чем-то успокоить… По торцу, может, врезать? Хм… Хм…

— Сестричка, тут к тебе в гости прапрадедушка пришел, а ты к нему сразу зад… э-э… спиной повернулась, а голову вообще под подушку спрятала. Фи-и-и! Как невоспитанно и невежливо. А еще графиня. Прадедушка может обидеться, — нашептывал я, приподняв край подушки.

Как только я заговорил, она замолчала и стала прислушиваться. Когда я закончил свои объяснения, Тинэя резко вскочила и, спрыгнув с кровати и пригладив волосы, присела в реверансе. Лицо ее было пунцовым, а глаза она боялась оторвать от пола. Да-а-а… Великая сила — воспитание…

— П… п… пр-прошу пр… пр… простить меня, — выцокивала она зубами.

— Ничего страшного, деточка. Я не обижаюсь. Сам виноват, поторопился зайти без представления. Ведь обещал, что появлюсь только после того, как Ли все тебе расскажет, но не сдержался, — извиняющимся тоном бормотал Сэт.

С трудом отодрав застывшую в реверансе Тинэю от пола, я подтолкнул девушку к кровати, усадил и накрыл одеялом. Зубы ее продолжали мелко стучать. Махнув Сэту свалить с глаз долой и дождавшись, пока тот отлетит за спину, рассказал вкратце его историю сестрице. К концу моего рассказа она немного успокоилась.

— Может, еще раз попытаемся познакомиться? — предложил я.

Тинэя судорожно кивнула головой. Сэт величественно выплыл из-за спины, придав себе вид безукоризненно одетого графа своей эпохи. Даже попытался выглядеть поплотнее. Сестричка снова вскочила и присела в реверансе. Но на этот раз зубы у нее стучали значительно тише, и она даже пробовала улыбаться, глядя на своего пра…дедушку. Как только с церемониями было покончено, мы уговорили ее забраться на кровать и снова замотаться в одеяло.

Разговаривали почти всю ночь. Я насколько смог подробно рассказал о природе привидений, Сэт вспоминал все, что когда-то знал. Тинэя немного освоилась и даже задала несколько вопросов. Главное было достигнуто: девушка перестала бояться Сэта и со временем могла составить ему компанию в умных беседах. Ведь мы собирались уезжать, а Сэт после столь активного и веселого времяпрепровождения мог и заскучать, а то и совсем расстроиться.

Обо всем сразу не расскажешь. Так вот, все время нашего проживания в замке Гарнэллов мы не прекращали тренировки. Для этого каждое утро команда бежала в ближайшую рощу. Как-то утром, вскоре после похорон графа, перед началом занятий в роще, я услышал плач. Махнув своим, чтобы начинали, я пошел на звуки всхлипываний и причитаний. Плакала молоденькая девушка очень приятной наружности. Подсев к ней, я начал расспрашивать о проблемах, которые могли заставить такую красавицу расстроиться. Разговорить печальную особу стоило больших трудов и долгого времени. Моя команда, закончив тренировку, уже ушла в замок, а я все еще выяснял у девушки причину ее слез.

Оказалось, она — одна из тех, с кем развлекался барон. Для нее, как и для всех побывавших у графа женщин, начался сущий кошмар. Оказывается, девушек дразнят и обзывают свои же, деревенские, швыряют в них камни, тянут в кусты. При попытке сопротивляться орут, что, мол, графьям можно, а мы не хуже… И никого не интересует, что не по своей воле они там были. Уехать из деревни им просто некуда. Да уж, ситуация. Как и во все времена, жестокость — главное качество нищих независимо от того, как ты попал на дно и хочешь ли так жить дальше, окружающие просто не позволят тебе подняться…

Подумав, я предложил ей привести всех желающих девушек к нам на тренировки. Пусть посмотрят на то, чему я смогу их научить. И если они с полной отдачей будут заниматься, то ни один мужчина без их разрешения не сможет даже приблизиться к ним. А если они выучатся, то смогут работать телохранителями и быть на полном обеспечении того, кому будут служить.

Через три дня рядом с нами на поляне для тренировок выстроилось пятнадцать девушек от четырнадцати до девятнадцати лет. Лица у них были невероятно жесткие, словно окаменевшие. Они собирались мстить, и, глядя на них, так и хотелось сказать: ну, редиски, берегись!

Девчонок разместили в трех комнатах в крыле для обслуживающего персонала. Все слуги Гарнэллов, способные шить, три дня не выпускали иголку из рук и сшили девочкам по три комплекта одежды. Это был однообразный набор из широких брюк и курточек с большим количеством карманов. По их просьбе одежда не была украшена. Судя по их поведению, они не планировали становиться в будущем женами и матерями. А уж с каким рвением девчонки взялись за тренировки, это просто поражало! Одевались и питались сейчас они даже лучше, чем до происшествия. И более всего им нравилось, что деревенские стали бояться их и обходить стороной.