Что такое асфальт в этом мире и не подозревали, поэтому телега тряслась по ухабам, раскачиваясь из стороны в сторону, заставляя меня еще сильнее держаться за доски и цеплять еще больше заноз, а при подскоке на кочках биться головой о днище.

Уже неделю погода стояла солнечная, сухая, и колеса поднимали с дороги пыль, забивающуюся в глаза, нос, рот. Приходилось сдерживаться изо всех сил, чтоб не чихнуть. Вдобавок ко всему, лошадка, везущая телегу, по-видимому, днем очень хорошо покушала, потому что несколько раз ну очень хорошо покакала. Телега въехала задним колесом, как раз с моей стороны, в свежую кучу, и теперь с каждым его оборотом недалеко от моего лица проносился шмоток навоза, а все наше путешествие сопровождалось тонким ароматом лошадиного дерьма. И покинуть этот сомнительный транспорт не представлялось возможным. Выпрыгивать на ходу, в темноте- равнозначно самоубийству.

Да что ж за жизнь то такая?

Влюбилась не в того парня, попала в другой мир, где нет ни кола, ни двора, стою поперек горла Владу, могу стать мишенью для Совета и Королевского Двора, руки болят, дерьмо перед глазами постоянно пролетает. Даже покурить, блин, не могу, Саша постарался.

В глазах подозрительно защипало. Похоже, кто-то крайне бестолковый решил пожалеть себя и позорно разреветься.

Я несколько раз некрасиво хлюпнула носом, быстро поморгала, пытаясь избавиться от непрошенных слез, и повернулась к Вике.

Моя единственная отрада в этом мире. Милая, добрая Вика. Ну, может не всегда добрая, и не очень милая, но зато самая близкая на свете. Хорошо, что она пошла со мной. Без нее я, наверное, сломалась бы еще в городе, села бы на какую-нибудь скамеечку и пускала сопли до самого утра.

Подруга обреченно тряслась на соседней полке, вцепившись в нее побелевшими от напряжения пальцами и прикрыв глаза. Почувствовав мой взгляд, она перестала жмуриться и повернула голову в мою сторону.

Я кивнула ей и вопросительно подняла бровь, как бы спрашивая, все ли в порядке, на что Вика показала большой палец и блаженно улыбнулась. Я хмыкнула и изобразила рвотные позывы, показывая свой настрой. На этот жест подруга лишь пожала плечами, дескать, сама виновата, никто тебя не заставлял.

Я вздохнула и последовала ее примеру - прикрыла глаза, все-таки мелькающий перед глазами кусок навоза понижал уровень и без того печального настроения.

Наручные часы уже показывали четыре утра, когда, наконец-таки телега остановилась. Извозчик спрыгнул на землю, похвалил лошадь и подошел к повозке с моей стороны. Я вся сжалась в комочек, ведь нас с ним теперь разделяло не больше двадцати сантиметров, и если ему захочется взять вилы или лопату, то он меня непременно обнаружит. Судя по тому, как качнулась телега, когда он ее покидал, дядя был довольно внушительных габаритов и справиться с двумя усталыми, разбитыми дорогой девицами ему не составит особого труда.

К счастью в этот раз пронеслось. Мужик забрал с повозки тяжелую поклажу и направился к большой, добротной избе, стоявшей неподалеку.

Мы с Викой переглянулись и решили действовать. Сначала я кулем свалилась на землю со свой полки, а потом она со стоном приземлилась рядом. Отлеживаться было некогда, мужик мог в любой момент вернуться обратно. Ползком выбрались из-под телеги, не забыв прихватить свои сумки, и осмотрелись, насколько это было возможно в предрассветной темноте. Телега остановилась с краю большого двора обнесенного низким забором. Можно попытаться убежать прочь, но вот беда, тело затекло, ни подняться, ни разогнуться, пока не выходило.

Вика кивнула куда- то в сторону. Проследив за ее взглядом, я увидела высокий, то ли сарай, то ли хлев, ворота которого были гостеприимно распахнуты.

Не говоря друг другу ни слова, мы поползли в сторону сомнительного убежища.

Внутри было тепло, сухо, приятно пахло сеном. Здание исполняло роль и хлева, и сарая, и сеновала. Слева от входа были нагромождены ведра, баки, лопаты, бороны, косы и еще неизвестно что, а справа рядами располагались загоны. В одном из них дремали пестрые коровы, в другом мирно спали серые овцы, очень похожие на наших романовских, свиноматка и ее отпрыски храпели в самом углу, и только белая, с серыми полосами на морде коза осторожно принюхивалась, вытаращив на нас свои глазищи.

- Бу,- не удержалась Вика и показала козе козу из пальцев.

Впрочем, рогатая не прониклась, пренебрежительно фыркнула и продолжала нас рассматривать.

Я потянула Вику вглубь сарая. Там, в углу, у самой стены, стояла деревянная лестница, по которой мы и забрались благополучно на сеновал.

По свежему, душистому сену пролезли как можно дальше от входа, чтоб с первого этажа нас нельзя было увидеть, достали из рюкзаков теплые плащи, расстелили их и, не сговариваясь, повалились спать. Ночное путешествие полностью лишило сил, и, не знаю как Вика, а я не сдвинусь с места, пока не высплюсь.

Прикрыв глаза, я с неудовольствием отметила, что организм все еще не отвык от тряски. Мне казалось, что все еще трясусь по ухабам, и я судорожно сжимала руки в кулаки, потом что хотелось за что-нибудь ухватиться. Так обычно бывает после долгого купания в морских волнах: закрываешь глаза, и тебя плавно приятно покачивает. В нашем случае ничего плавного и приятного не было.

Ругаясь про себя, на чем свет стоит, я попыталась подобрать такое положение тела, которое бы позволило хоть немного снизить неприятные ощущения. Ни черта не выходило. Судя по тому, как рядом пыхтела и ворочалась Вика, у нее была та же проблема.

Сколько мы возились, точно не скажу, но сон все-таки вступил в свои законные права. Я заснула, и снилась мне опять моя сероглазая жестокая напасть.

Глава 17

Проснулась оттого, что Вика трясла меня за плечо. Открыв глаза, я не поняла, где нахожусь. Душно, жарко, кругом сено, которое только вчера, после телеги показалось мягким, а на самом деле кололо шею, лицо, забиралось под брюки.

- Что за ....- начала было, но тут память услужливо подкинула воспоминания о вчерашнем побеге.- Твою ж ...

С этими словами я прикрыла лицо руками. Тело ломило так, будто я всю ночь перекапывала огород. В носу свербело, глаза неприятно резало. Так, похоже, вдобавок ко всему я еще и простудилась.

- О, я вижу Христодуля Банифатишна покинула вашу дурную черепушку,- с издевкой произнесла Вика, сердито глядя на меня,- ну что мадам, мы сбежали. Довольна?

- Не знаю...- простонала я.

- Есть план, что делать дальше?- еще сердитей поинтересовалась подруга

- Нет,- всхлипнула я, внезапно осознав, что же произошло сегодня ночью,- Вик, он нас убьет.

- Правда что ли?- она обреченно вскинула руками,- а я думала, мы приятное ему делаем. Вот придет мужичок домой, порадуется нашему сюрпризу, и отправиться за нами, чтобы пряникам сахарными наградить...

- Вик, я дура, да?- грустно поинтересовалась, представив Сашу, когда он узнает о нашем побеге.

-Еще какая,- с готовностью кивнула подруга,- хроническая, неизлечимая. Я до тебя вчера пыталась достучаться, донести, так сказать, всю глупость затеи с побегом. Ты хоть понимаешь, что шансов скрыться практически нет? Хромов найдет нас, рано или поздно. И все, занавес... Но до тебя ведь как до утки, на седьмые сутки.

- Почему же ты пошла со мной?

- Да куда я тебя одну отпущу?- не весело усмехнулась Викуля,- пропадешь ведь, болезненная.

- Спасибо.

Повисла тишина. Я лежала на спине и рассматривала потолок, а Вика свои ладони.

- В общем, план пока такой,- наконец произнесла она,- едим, приводим себя в порядок, покидаем это славное гнездышко и направляемся к ближайшему крупному поселению. Нам надо обзавестись лошадьми, купить все необходимое, для долгого путешествия, да и вообще разведать обстановку. Дороги-то обратно все равно нет.