Он привычно рассмеялся:

— Чем клянешься? Права такого не имеешь. Ну да ладно… Кажется, я могу тебе помочь и притом господину не соврать. При рассказе подчеркну, как ты гаки перепугалась, как на коленях умоляла выручить тебя из беды.

Я пожала плечами:

— Сойдет. В самом деле, зачем бы мне бояться гаки, если я сама демон? Можешь даже приукрасить. Ну, а про мои странности после воскрешения, наоборот, лучше смазано рассказать. Мало ли, кто в каком рассудке воскрешается.

— И это можно.

Сказала со всей искренностью, на которую была способна:

— Спасибо, Эльрик. И прости за мое поведение! Даже не думала, что ты окажешься настолько хорошим парнем. Потому прими мою благодарность и потом, когда сама выкручусь, обещаю, что сделаю для тебя все, о чем попросишь.

Он усмехнулся:

— Да ни при чем тут моя доброта. Ты до сих пор странная, но на демона не тянешь. Безобидная ведь — и такой воскресла. Никак не могу понять, почему вдруг господин Шакка так решил?

Я промолчала, хотя знала ответ: у господина имелось некое предсказание, которое дало незначительный сбой. Но зачем же я буду это Эльрику открывать? Вдруг самой такая информация еще пригодится? А маг продолжил меня спасать:

— По поводу пыток ничем помочь не смогу. Сам не участвовал и желанием не горю. Потому уж попытайся отделаться отговорками, сделай себе милость, — я скривилась. Терпеть не могу, когда озвучивают очевидности. — Но, возможно, кое-кто тебе даст и получше совет. Слуги господина спать уходят, как только темнеет. Не спать даже… а как будто сознание теряют. Можешь творить что угодно, они не заметят. За ворота тебе не выйти, но внутри — полная свобода. Так вот, в подвале держат пленника. Уже несколько лет беднягу мучают, как я слыхал… Он-то точно знает лучше, что можно говорить и чем лучше оправдываться.

— Несколько лет в заточении да с мучениями? Какая прелесть, — не удержалась я. А на сердце стало еще тяжелее.

Поблагодарив Эльрика еще раз, я поплелась в дом. Как-то раньше не интересовалась я средневековыми развлечениями — оно и к лучшему, сейчас бы вообще, наверное, с ума сходила. Зато уверенности прибавилось: следует притворяться Тайишкой до последнего. И надеяться на то, что Эльрик своим рассказом сильно притупит бдительность господина.

Они разговаривали в кабинете, точнее в одном из множества кабинетов огромного особняка. Криков ужаса оттуда не раздавалось, пока я слонялась поблизости. И Эльрик вышел живым и невредимым, даже едва заметно мне кивнул. Я не стала кивать в ответ, поскольку господин Шакка смотрел на меня. Улыбнулась от всей души. Растянулась бы еще и в нижайшем реверансе, если б умела. Но напряглась, когда некромант улыбнулся в ответ и махнул головой — мол, давай за мной.

Пришлось плестись за ним внутрь. Это помещение, к счастью, напоминало именно кабинет, а не каменный склеп. Большой стол, книжные шкафы и удобные кресла. Преодолевая волнение, я прошла внутрь… и сразу забыла о своем волнении. На стене висела картина. На мой вкус, слишком много черного и бордового, но художнику удалось передать красоту лица — Дмитрий Александрович, как он есть. Только черные волосы намного длиннее, до плеч, и взгляд совсем другой. И тем не менее это было его лицо. Остолбенев, я даже не сразу расслышала, как господин Шакка предлагает мне присесть. Медленно повернулась. Он, уловив интерес к картине, объяснил:

— Это мой отец.

— Врете… — не сдержалась я и тут же исправилась: — Вы зачем-то обманываете меня, господин Шакка. Это не ваш отец и не кто-то из родственников… это вы!

В выражении лица не промелькнуло ни капли удивления. Он лишь снова указал на кресло, а сам разместился напротив. Бросив еще один взгляд на картину, я все же села.

— Откуда такая уверенность, Тайишка?

Та внутри вторила о моей правоте. И это придало уверенности моему голосу:

— Я помню вас. В те времена, когда вы излечили меня от болезни, вы выглядели именно так.

Пауза. Я бы предпочла, чтобы он хоть как-то выражал эмоции, но все его эмоции заключались только в паузах.

— Не думал, что маленький ребенок способен запомнить настолько точно. Даже если твоя мать описывала меня, то это не объясняет полностью твою убежденность.

— И тем не менее я уверена, — повторила упрямо и вспомнила объяснение Тайишки: — Возможно, именно ваше заклинание запечатлело ваше лицо в моей памяти? Или другие обстоятельства сыграли роль. Есть лица, господин Шакка, которые не забываются.

Показалось, что он едва заметно усмехнулся.

— И все же ты меня не узнала, когда мы встречались… тебе тогда лет двенадцать-тринадцать было. На столичном рынке ты посмотрела прямо на меня и пробежала мимо.

Тайишка внутри забормотала так быстро, что я едва за ними обоими успевала. Но поняв, улыбнулась шире:

— Я не могла быть в столице в том возрасте, господин. До девятнадцати лет я ни разу не покидала своей деревни.

— Наверное, я ошибся.

— Нет, вы просто проверяете меня, — на душе стало легче от осознания. Всегда становится легче, если понимаешь происходящее. — Проверяете, на самом ли деле я Тайишка. Похоже, что рассказ Эльрика о том, как я испугалась гаки, вас не до конца убедил.

Он вдруг наклонил голову вперед, через секунду снова поднял. И я руку дам на отсечение, что как раз в эту секунду он позволил себе улыбнуться! Потому что, несмотря на тот же равнодушный голос, его глаза теперь смотрели иначе:

— Пока я не знаю, что думать. Должно быть, ты на самом деле Тайишка, раз обладаешь ее памятью. И, должно быть, ты не демон, раз убегала от низшего из демонов. Но все-таки что-то в тебе не так.

Сомнения — это лучшее, на что я могла рассчитывать так скоро! И ведь мы разговариваем, а не растягиваем меня на дыбе в темном подвале. Это ли не победа на сегодняшний день? И потому я воспрянула духом окончательно:

— Знаете, господин Шакка, что во мне не так? Я не соответствую вашим ожиданиям. Вы так надеялись увидеть в моем лице какую-то разгадку или связь с миром демонов, что теперь вам сложно принять, что все до банального просто — я не демон и связи с их миром не получила. Какова вероятность, что в этом и есть единственная причина вашего недоверия?

— Ого, какая логика. Интересно, а если бы ты была демоном, то не произнесла бы сейчас те же самые слова? — я промолчала, не понимая до конца, в чем именно веду себя подозрительно, но он добавил сам: — А, Тайишка из бедняцкой деревеньки, которая девятнадцать лет ее не покидала? Расскажи мне, как необразованная девица может так складно лепетать.

Я вдохнула, чтобы не выдать нервный стон. Меня поймали на связной речи! Слишком много логики! Ну приехали. Несправедливость бытия, как она есть.

— Я… я книг много читала, — ляпнула первое, что пришло в голову, но Тайишка при этом предостерегающе запричитала.

— Книг? То есть ты грамотная?

Некромант встал с кресла с такой легкостью, которой подсознательно от грузного тела не ожидаешь, взял со стола книгу и уже через мгновение протянул мне. Тайишка повизгивала. Ну, а что теперь делать? Через пару минут будем плести, что сосед — старый пастух — на досуге обучал. Откуда же некроманту знать про всех жителей ее родной деревни?

Однако, открыв книгу, я онемела. Рукописным шрифтом были выведены какие-то завитушки, которые только выглядели красиво, но никакого смысла не имели. С холодеющим сердцем я начала понимать — если устную речь я вполне могу черпать из сознания Тайишки, то с умением читать все намного плачевнее. Неоткуда черпать, как говорится. Неловко посмотрела на некроманта, который теперь выглядел заинтересованным. Он с едва уловимой иронией ждал ответа.

— Я не настолько хорошо умею читать, господин, чтобы прямо вслух… Да можно сказать, что и вовсе не умею…

Он забрал у меня книгу и уже через секунду вновь сидел в своем кресле.

— Теперь понимаешь, Тайишка, почему я никак не могу избавиться от подозрений?

— Это ничего не доказывает! — я пыталась говорить отчетливо, но голос дрожал. — Да, я не умею читать. И соврала... зачем-то. И что, это сразу делает меня демоном?