— Что вас так рассмешило?

— Ну, во-первых, должен признать твою частичную правоту. Сотрудничество дает больше ответов, и именно ты задала правильный вопрос. Или роль сыграло то, что ты упомянула его любимую легенду, точнее свой мир. Ему нравится говорить о нем, и ты случайно попала в точку. И тем не менее, в основном ты была права.

— Но веселитесь вы не из-за этого? Я правильно понимаю, что он сказал еще что-то?

Некромант прошел мимо меня к окну и посмотрел на темный двор.

— Во-вторых, я спросил, почему он принял именно такой облик для общения с тобой. И ёки ответил, что хотел быть услышанным. Он, безупречный вор эмоций, лучше всего в них разбирается. И чисто интуитивно выбрал образ старухи. Вероятно, это должно было вызвать сочувствие к его словам. При мне он в человека не обращался ни разу, потому что не нашел ни одной эмоции для манипуляций.

Я недоуменно смотрела ему в спину. Возможно, так и было. Облик демона вызвал во мне диссонанс: бедная безобидная старая женщина не должна сидеть в клетке. Это, конечно, не имело принципиального значения, но, как и заметил Шакка, ёки сделал это рефлекторно.

— И уж точно вас развеселило не мое сочувствие к этому образу!

Шакка улыбнулся шире — я видела в отражении, но ко мне так и не повернулся.

— И после я спросил: каждый ли ёки обладает такой способностью. Наш приятель удивился моей неосведомленности. Чем старее демон, тем быстрее и точнее он попадает в правильную эмоцию. Особенность их питания. Они, в отличие от асуров или гак, высасывают человека по капле, то есть не могут поглотить мгновенно все чувства. И чтобы жертва сразу не ощутила вторжения в ее эмоции, ёки сначала успокаивают ее доверием. И ведь действительно, я слыхал о случае, когда часть сбежавших от демона говорила, что видели маленького ребенка, а другие — раненного воина. Тогда мы решили, что было два ёки, но теперь все встало на свои места.

— Ладно, допустим, ёки к каждому находят свой путь. Но вы до сих пор не ответили на мой вопрос! Я ведь видела, как вы на меня посмотрели, когда вошли, и едва сдержались, чтобы не расхохотаться!

Некромант повернулся, подошел ко мне и остановился в шаге. В глазах так и плясали черти.

— До сих пор не поняла? Если твой любимый Дмитрий Александрович — ёки, то он вовсе не мой двойник. Каждый видит в нем то, что вызывает эмоции. Возможно, он неосознанно выглядит именно так, чтобы нравиться. Или даже идеал для смотрящего. Почему нет? Мало кто из демонов прожил так долго среди людей, а у него были все шансы поднатореть.

Поскольку он тихо рассмеялся, я начала злиться:

— Вы хотите сказать, что я его увидела таким, потому что хотела таким увидеть? То есть образ идеального для себя мужчины? Да это… просто абсурд! Ведь он ваша точная копия, и хоть сколько смейтесь, но я не воображала в своих мечтах именно вас, да еще с такими подробностями!

— Не ты, а Тайишка. Вы смотрели на него одними глазами. И у нее образ был как раз точным. Его ёки и воспроизвел, если вообще сам это замечает за собой.

— Ну… так еще может быть…

— Однако тот факт, что ты этот образ сразу приняла, говорит о том, что твой Дмитрий Александрович пусть и не был полным воплощением твоих фантазий, то уж точно им не противоречил.

— Да на что вы намекаете?!

Он перестал смеяться и на мгновение закусил нижнюю губу, но от этого стал выглядеть еще более ироничным.

— Ни на что.

— Что вы мне, якобы, так сильно нравитесь, что я даже ёков в вас обращаю?!

— Звучит интересно.

— Это Тайишка! Она вас с самого детства помнила!

— Конечно, Тайишка. Бедняжка подкинула тебе мой облик, а ты с радостью в него вцепилась. Нет у меня никакого двойника. Вы его видите моим двойником.

Я спонтанно отступила.

— Ну и что такого? Смеетесь, что я считаю вас красивым? Так ведь я и раньше этого не отрицала!

— Еще язык мне покажи. Для полноты картины.

— И покажу!

— Может, лучше не будешь отходить, а наоборот — приблизишься к идеальному воплощению своих ожиданий?

Он снова смеялся, и мое раздражение невозможно было остановить:

— Смейтесь, смейтесь, идеал, которого и самой последней стерве не пожелаешь! Кстати, я забыла сказать, что Дмитрий Александрович сбежал! Как только я задала ему прямой вопрос, он уволился из реанимации и куда-то уехал!

Веселье на лице Керина как рукой сняло, в голосе зазвенел холод:

— И ты мне это только сейчас сообщаешь? Чтобы мы его уже точно не нашли? Что же за сделка у нас такая?

— А все просто, господин Шакка! Я вам не доверяю, и ничего не могу с этим поделать!

— Тогда мы квиты. Я тебе тоже не доверяю. Но у тебя какая-то беда с чувством самосохранения.

— Вы мне еще язык покажите!

— Я тебе сейчас не только язык покажу, — он неожиданно улыбнулся. — Но для начала подтверди: то есть мы, благодаря твоему «здравомыслию», упустили самого старого демона, которого только могли поймать в двух мирах?

— Даже если и так! — я заражалась его весельем и ироничным тоном, начиная улыбаться в ответ, хотя на словах мы продолжали ссориться. — Дмитрий Александрович уже давно не самый обычный демон! Он помогает людям! Теперь уже не так важно, как он к этому пришел.

— Нет-нет, подожди, еще разок. То есть из-за твоего фатального недоверия ко мне, я навсегда утратил возможность просто задать ему нужные вопросы? Мне на самом деле все равно, что он творит в твоем мире, но если он действительно изменился, то мог бы помочь в моем. И ты мне сейчас сообщаешь, что он сбежал?

Под таким углом я ситуацию не рассматривала. Да и какая теперь разница? И думать становилось сложнее, потому что Керин продолжал наступать, пока я не натолкнулась на кровать. Не удержала равновесия и села, но вверх посмотрела с той же уверенностью:

— Керин Шакка, все это выглядит так, как будто вам очень хочется меня за эту ошибку наказать. Ведь вы прекрасно понимаете, что если бы я рассказала вам раньше, то ничего бы не изменилось, и поэтому сейчас... так показательно злитесь. Прямо классический доминант!

— Мне неизвестно это слово, — он остановился, но улыбку не пытался скрыть. — Объяснишь?

— Ну… это означает, что вы очень любите диктовать свои условия: в жизни и… в постели.

Некромант сделал вид, что задумался, но его смеющиеся глаза выдавали с головой:

— Диктовать?

— Да! Навязывать, давить, приказывать… наказывать!

— Ты ошибаешься.

— Да ладно!

— Конечно. Готов отдать право диктовать тебе. Дави на меня, пока разрешаю. Только начни с моих штанов.

Я задохнулась одновременным смешком и предвкушением. Не стала себе сопротивляться и потянула за завязку на штанах, но предпочла дразнить дальше:

— Вот видите, вы просто не можете не давить!

— Разве я давлю? Быстрее, Ольга. Мне не терпится заткнуть твой рот…

Обнажившийся член был возбужден, я чуть отодвинулась, но не отвела взгляда от головки с выступившей каплей смазки. Керин сам подался бедрами вперед, я спонтанно отклонилась, и тогда он положил мне ладони на затылок и с силой притянул.

— Давай же! — он коснулся головкой моих губ, вынуждая приоткрыть рот. — Начинай уже диктовать мне свои условия.

Ответить я не смогла. Мне не было противно, хотя раньше я минет не делала. Растерялась, скорее, от неумения, но само ощущение его возбуждения сводило с ума. Он начал ритмично толкаться вперед, не слишком глубоко, но резко, скользя вдоль языка. Когда я почувствовала увеличение напряжения, все же отстранилась и выпустила член.

— Не надо в рот…

Я не договорила, но он понял. Тем не менее обхватил мой подбородок и надавил на челюсть.

— Надо… — его голос тоже сбивался. — Хочу так. Самое время показать мне язык, Оля.

Он начал двигать другой рукой вдоль члена, а я подчинилась — открыла рот и приняла теплую струю. Сперма не оказалась противной на вкус, или мое возбуждение притупляло любые неприятные ощущения. А возбуждение было мощным — особенно от мысли, что он фактически заставил меня сделать то, чего я раньше не делала и даже не собиралась. Я приблизилась сама и обхватила губами головку. Руку дам на отсечение, что в этот момент я расслышала приглушенный стон.