– Может, мама сядет спереди? – спросил он. – Тебе все равно выходить через пять минут.

– Конечно. Запросто.

– Я могу и сзади, – сказала мама.

Бренда развела руки в стороны и помотала головой.

– Да нет, все в порядке. Садись спереди.

Они залезли в машину. Отец снял с руля блокировку, пристегнул ремень безопасности, включил двигатель и сказал:

– Ну так что этот парень? Кто-нибудь мне про него расскажет? Почему Шерри держит его в тайне?

– Она не держит его в тайне от нас, - сказала Бренда.

– Тогда почему же она ни разу не привела его в гости?

– Говорю тебе, Эл, мне кажется, что у нее это несерьезно.

– И давно это продолжается?

– Месяца два, наверное.

– Помнишь те книги Чарлза Уилфорда, которые она подарила тебе на день рождения? – спросила Бренда. – Ну, так она их купила у него. На книжной ярмарке. Там-то они, кстати, и познакомились.

– Когда она покупала мне книги?

– Ага.

– И мне никто об этом не сказал?

– Мы тебе сейчас говорим, папочка.

– Как его зовут? Сколько ему лет? Надеюсь, он не женат?

Мама пожала плечами.

– Ты не знаешь?!

– По-моему, она говорила, как его зовут, но...

– Дуэйн, – сказала Бренда. – Но я не знаю, сколько ему лет и так далее.

– А как его фамилия?

– Я не знаю, – сказала Бренда.

– Я тоже, – сказала мама.

– Он хоть белый?

– Не знаю.

– Я тоже, – сказала мама.

– Такое имя, Дуэйн...

– Господи, папа...

– Ну... потому что мне странно, чего она держит его в секрете. Она явно что-то скрывает.

– Ничего она не скрывает, дорогой.

Бренда прыснула.

– Скорее всего она сама прячется. От твоих нудных расспросов.

– Ничего я не нудный.

– Ну да, конечно.

– Она собиралась зайти к нам завтра, – сказала мама. – Может, я ей позвоню и скажу, чтобы она привела с собой Дуэйна?

– Замечательная идея, – сказал отец. – Превосходная идея. Я хочу познакомиться с этим парнем.

– Может быть, ей не захочется его приводить, – сказала Бренда. – У него что-то странное с кожей. Какая-то сыпь. По всему телу, правда. Гнойная, выглядит отвратительно. Если хотите знать правду, то она потому и держит его в секрете. Из-за этой кошмарной сыпи.

Мама обернулась и сердито взглянула на Бренду.

– Но уже то хорошо, – добавила Бренда, – что она пока еще с ним не спала. Эта сыпь очень заразная. Она даже к нему прикоснуться не может, чтобы не подхватить эту дрянь.

– Надеюсь, ты все сочиняешь, юная леди, – сказала мама.

– Не-а. У него сыпь. И все, между прочим, из-за того, что он вечно возится с этими старыми книгами. А в последнее время ему совсем уже поплохело. Он даже не может носить одежду. Целыми днями дома сидит, с голой задницей и весь в гнойниках. А Шерри сидит у него, чтобы ему не было одиноко. Только ей приходится все время стоять в углу, чтобы не подхватить заразу. И чтобы слизь на нее не попала. Он когда ходит... за ним остается такой липкий след, как от слизняка. А когда он садится...

– Достаточно, Бренда, – сказал отец. – Мы с мамой еще собираемся завтракать.

– Ой, точно. Прошу прощения.

– Но на самом деле, с Дуэйном все в порядке? – спросила мама.

– Откуда я знаю? Я его никогда не видела. И Шерри мне про него почти ничего не рассказывала. Но я не думаю, что она в него влюблена. И я на сто процентов уверена, что до постели у них еще не дошло. Мне почему-то кажется, что она никогда не займется такими вещами, если не влюбится в человека.

– Ну, я очень на это надеюсь, – сказала мама.

– А еще я знаю, что она очень боится заразиться СПИДом.

– Надеюсь, ты тоже боишься, юная леди.

– Я всегда спрашиваю у парня медицинскую справку, прежде чем позволяю ему мне впендюрить.

– Бренда! - возмутилась мама.

Бренда засмеялась.

– Ты просто артистка, – сказал отец.

– Стараюсь.

– Иногда ты слишком стараешься, – сказала мама.

– Не-а.

– А у тебя, случайно, нет никакого тайного дружка? – спросил отец.

– У меня?

– Ага, у тебя.

– Ке-а. По крайней мере я про него ничего не знаю. Если вдруг у меня есть тайный дружок, то для меня это тоже тайна. И я очень надеюсь, что я с ним не знакома, потому что, если честно, все мои знакомые парни либо уроды, либо дебилы.

– Моя дочь, сразу видно, – с гордостью проговорил отец.

– И ты, кстати, не исключение.

Он истерически рассмеялся.

Превосходное утро. Солнце, ветер и в школу не надо.

И родичи укатили на все выходные.

Родители Пита уехали играть в гольф в Палм-Спрингс, так что весь дом был в его распоряжении до вечера воскресенья.

Свобода!

Он потянулся в постели, положил руки под голову и улыбнулся. Окно было открыто. Ветер поднял штору к потолку, и на него косо упал теплый солнечный луч. Ветер ласково обвевал его, и это было приятно.

Как ласки сладострастной женщины.

Неплохо сказано, подумал он.

Неплохо. Да. Если я собираюсь писать всякую дрянь.

И все-таки «ласки» и «сладострастная» – вместе звучит хорошо. Получается такая вкрадчивая мягкость.

Он решил, что нужно запомнить сочетание этих слов. А еще лучше – скорее записать, пока не забылось. Он вылез из постели, подошел к столу и достал из ящика перекидной блокнот на спиральке. На обложке было написано толстым маркером: РАЗДУМЬЯ И ПРОЧАЯ ЕРУНДА, Том 1. Пит открыл блокнот, перелистнул несколько страниц, нашел чистую, взял ручку и написал: «Летний бриз был как ласки сладострастной женщины».

Ласки сладострастной шлюхи.

Здесь было очень много вкрадчивой мягкости и плюс к тому этакая едкая шипячечность, но эту фразу он решил не записывать. А то вдруг кто-нибудь прочитает. Например, отец или мать. Особенно если его пристрелят, или собьют машиной, или он умрет от спазма сосудов или чего-нибудь в этом роде.

Быть может, когда-нибудь этот блокнот прочитает его подруга – если у него когда-нибудь будет подруга.

Или жена.

Или биограф.

Если у него когда-нибудь будет биограф.

В жизни всякое может случиться, сказал он себе. Так что не стоит записывать то, из-за чего потом будешь выглядеть как идиот или больной извращенец.

Да ладно, фигня, подумал он.

И написал: «Сладострастная шлюха вздохнула и принялась ласкать свои сиськи».

Слишком много едкой шипячечности.

И если подумать, «сладострастная» – дурацкое слово. Совершенно отвратное.

Он зачеркнул «сладострастная». Потом зачеркнул «шлюха» и написал сверху: «она».

Теперь предложение звучало так: «Вздохнув, она принялась ласкать свои сиськи».

Неплохо, подумал он.

А что, если кто-то прочтет?

Он подумал, не вычеркнуть ли все предложение, но потом решил оставить его, как есть.

Все равно никому нет дела до моей писанины.

Он закрыл блокнот и убрал его в стол. Потом подошел к шкафу и выдвинул нижний ящик. Там лежали плавки – штук десять, не меньше. От выбрал старые. Выцветшие голубые. Быстренько переоделся. Плавки сидели низко на бедрах. Он задвинул ящик ногой и вышел из комнаты.

Кафельный пол в коридоре приятно холодил босые ступни. Пит зашел в кухню и включил кофеварку.

Пока варился кофе, Пит сходил в ванную. Умылся, почистил зубы, побрызгал под мышками дезодорантом «Richard Guard». Потом он сходил к входной двери, чтобы забрать свежий номер «Лос-Анджелес тайме».

Пакет, в котором лежала газета, был забрызган водой из автоматических поливалок. Пит разорвал его по дороге на кухню, сунул в мусорное ведро и швырнул газету на стол.

Газета раскрылась на лету.

Он прочитал заголовок: ВЕТРЫ-УБИЙЦЫ ДУЮТ НА ЮГЕ.

Ветры-убиицы?

Это что, такая гипербола? Или кого-то прибило упавшим деревом? В любом случае ему не хотелось об этом читать.