– Какой тунец? – не удержалась я, но тут же поняла, о чем идет речь. – А, вы, наверное, имеете в виду того богатенького кавалера.

– Они были чрезвычайно милой парой с твоей двоюродной бабушкой. А в ответ она обещала никому не рассказывать о его существовании, – подытожил Саймон.

– А она его… я хочу сказать… – Я не могла подобрать нужных слов.

– Угрожала? Шантажировала? Конечно, нет. Это совсем не в ее стиле. Чувства остывали, по крайней мере по отношению к Пенелопе, и он прекрасно видел, что она становилась беспокойной. Кроме того, стало появляться довольно много беспечных леди, которые могли послужить хорошей пищей для скандала. Возможно, ты не представляешь, что значил скандал в то время, но поверь мне, головы летели, карьеры рушились, случались даже самоубийства. Короче говоря, могло случиться все, что угодно, когда такая беззаботная мадам начинала болтать лишнее… Ну вот, приятель Пенелопы и решил не рисковать, – продолжал историю Саймон, – купил ей прекрасную квартиру в Белгрейвии и виллу на юге Франции, просто чтобы она держала язык за зубами. Не люблю подобных отношений. Лично я считаю, что мужчина просто обязан заботиться о даме, когда они вступают в пору зрелого возраста. Это вполне естественно. Но Бельведеру никогда не нравилось солнце. Он был из тех мужчин, которые ходят на пляж в том же костюме и ботинках, что и в офис. – Саймон пожал плечами. Я, наверное, все еще выглядела удивленной, и Саймон продолжал: – Только не говори мне, что и квартира, и вилла исчезли, – сказал он встревоженно. – Они стоят миллионы.

Я успокоила его, сказав, что с недвижимостью все в порядке и что все уже поделено между наследниками. Я была еще не готова сказать ему, что борьба за виллу в самом разгаре.

– Хорошо, – коротко подытожил он, – надеюсь, твоя доля поможет тебе начать что-то свое. Этого вполне достаточно любому человеку, особенно если Бог наградил его таким красивым личиком и немалым умом. – Саймон вновь обратился к фотографиям. – Ну, давай посмотрим, кто нам еще встретится на этом бульваре воспоминаний. – Он вздохнул при виде опрятно одетого шофера, позирующего у автомобиля. – О, Джулио! – воскликнул он. – Каким же красавчиком он был! Девчонки дрались из-за него.

– Какие девчонки? – поинтересовалась я.

Саймон достал бутылку шампанского из ведра со льдом, подождал, пока кусочки тающего льда сползут вниз, и разлил остатки божественного напитка по бокалам.

– Не стоит оставлять такую малость, – сказал он. – О чем мы говорили, Пенни, дорогая?

– Вы рассказывали, что девушки дрались за этого парня, – напомнила я. – Какие девушки? – Я думала, он начнет какую-нибудь историю о дочери дворецкого или скромной служанке.

Саймон лукаво взглянул на меня:

– Девушки. Ты спрашиваешь, какие девушки? Пенелопа и Берил, конечно.

– Кто?! – не удержалась я. Шампанское все же давало о себе знать. – Вы хотите сказать, что мои бабушки интересовались шофером?

– Водителем, дорогая, водителем, – поправил меня Саймон. – Только буржуазия использует это ужасное слово. Но, черт возьми, эти дамы зубами и ногтями пытались завоевать этого человека. Целый год они даже не разговаривали друг с другом. Ну а потом уже началась война.

– Минуточку, – требовательно сказала я, – если вы не расскажете мне всю историю сначала, я истерику закачу.

– Господи, ты так на нее похожа, – сказал Саймон, – конечно же, расскажу, дорогая моя. Джулио был безработным актером. Что касается меня, я работал не покладая рук, чтобы добиться хоть малейшего успеха. А вот Джулио, воспитанный в итальянской семье, не хотел и палец о палец ударить, не говоря уж о тяжелой работе изо дня в день. Мы были уверены, что он сядет нам на шею. Но, слава Богу, этого не случилось. У Пенелопы тогда был богатенький благодетель, который оплачивал ее машину, одежду, виллу и все ее прихоти, так что она с легкостью волшебницы устроила Джулио на работу в качестве своего водителя. Это было очень даже кстати. Как я уже говорил, Пенелопа терпеть не могла ездить по Лондону сама. Она просто с ума сходила от того, что постоянно приходится останавливаться, не говоря уже о светофорах и пешеходах. А сколько раз она попадалась полиции. На открытой дороге она прекрасно справлялась сама, но в городе ей был просто необходим водитель. Ну и это, конечно, послужило отличным прикрытием для их вспыхнувшего любовного романа. Годами никто даже не догадывался об их отношениях, до тех пор, пока ее надоедливая младшая сестра Берил не заинтересовалась кандидатурой Джулио. Если позволишь, твоя бабушка Берил не умела жить, импровизируя. Она хотела лишь то, что было у Пенелопы. У Пенелопы были сандалии золотого цвета, так и Берил обязательно нужны были такие же. Пенелопа пошла в танцевальную школу, так и Берил туда же. Представляешь, когда Пенелопа заболела свинкой, Берил целыми днями ходила и ныла, стараясь тоже подхватить эту заразу, чтобы вокруг нее тоже все суетились и бегали!

Я не могла сдержать смех, представив мою чувствительную и непреклонную бабушку, которая из ревности соревновалась со своей старшей сестрой.

– Разумеется, Джулио не был влюблен в Берил, – продолжал Саймон. – Он называл ее упрямой малолеткой, которая не хочет сдаваться. Конечно, ему нравилось ее внимание, нравилось, что она флиртует и заигрывает с ним, и Берил понадобилось ох как много сил и воодушевления, чтобы не бросить всю эту затею. Честно говоря, выглядело это все смешно. И в конце концов Пенелопа поменялась с Берил ролями: она закрутила роман с молодым человеком, с которым Берил была обручена и за которого позже вышла замуж.

– Вы имеете в виду дедушку Найджела? – Это явно расходилось с тем, что рассказывала мне мама.

– Именно. – Саймон энергично закивал. – Притворившись, что влюбилась в твоего деда, Пенелопа хотела показать сестре, какая она была глупая, но он воспринял ее слишком серьезно, и все вышло из-под контроля. А потом, как я уже говорил, когда ты перебила меня, началась война, и все перевернулось с ног на голову.

– Почему, – спросила я, – что случилось?

– Джулио призвали в итальянскую армию воевать за Муссолини. – Саймон пожал плечами, будто это случилось не раньше чем вчера. – Какие были сцены! Какие интриги! Он не мог решить, хочется ли ему ехать в Италию. Или остаться в Лондоне, жениться на Берил и осрамить своих родителей. Он остался их единственным сыном, все его братья умерли при рождении или от болезни. Так или иначе, пока он раздумывал, Берил решила все за него.

– Бабушка? Но как? – У меня перехватило дыхание.

– Как-то она разговорилась с американским солдатом и невзначай сказала, что Джулио чужестранец, гражданин враждебной нам страны. Месть, дорогая моя. Да, вот так могут поступать сестры. Переживать все внутри, и вдруг в один день бах! Бедняга Джулио, он ведь не был фашистом, но что же ему оставалось делать? Ему пришлось покинуть Англию, прежде чем его упекут в тюрьму. Но Пенелопа поразила нас еще больше. Мы знали, что она восхищалась этим человеком, что они были любовниками, но мы и подумать не могли, что она по-настоящему любила его и вместе с ним поехала в Италию, представляешь, именно тогда, когда британцы бежали оттуда на самолетах, поездах, в любой повозке.

– И что с ними произошло в Италии? – спросила я. – В каком году это было?

– В 1940-м. На несколько недель она просто пропала из виду. Мы сходили с ума, не зная, жива ли она вообще. Потому что, – Саймон сделал многозначительную паузу, – она поехала в Италию на своей машине. А когда пришло время, на этой же машине приехала назад. Не представляю, как это у нее получилось, знаю наверняка, что это было очень рискованно. Джулио пришлось все же вступить в итальянскую армию, родители его умерли, так и не дождавшись окончания войны. Они были немолоды, да и такой стресс был слишком велик для них. Его все же убили. Но Пенелопа была к этому готова, он сказал ей, что делать, если его убьют. Взяв с собой ребенка, она вернулась в Лондон до конца войны.

– Ребенка? – У меня от удивления открылся рот. – У бабушки Пенелопы был ребенок?