Я не почувствовала никакой тревоги, как это было раньше. Передо мной всплыл образ Пола.

– Черт тебя побери, Пол. Я больше не трусливый кролик, – сказала я вслух.

Второе сообщение было от Джереми. Он отвечал на мой звонок. Джереми говорил коротко, деловым тоном. Наверное, именно так он разговаривает с клиентами, которых хочет послать куда подальше.

– «Пенни, это Джереми. – Казалось, он злится, что не застал меня дома. – Звонила Северин, она сказала, что сережка не представляет особой ценности. Это не рубины, просто подделка. Вот такие дела, – со вздохом добавил он. – Что касается украденной фотографии, пусть Ролло гоняется себе за подделкой. Так ему и надо. Послушай, мне нужно уехать из города на несколько дней. Гарольд будет держать тебя в курсе событий. – Затем, видимо, поняв, какой мерзкий тон он выбрал, добавил: – Береги себя. Пока».

Так же точно он мог добавить:

«Брось, глупая женщина, свои теории».

Я прекрасно понимала, что дала ему надежду на то, что, отыскав драгоценности, мы могли бы избавиться от притязаний Ролло на виллу. Когда убеждаешь людей поверить в какую-то немыслимую историю, даешь им надежду, что выглянет солнышко и все будет прекрасно, а потом, когда понимаешь, что этого не случится… они обращают свой гнев на тебя, потому что именно ты одурачил их и надежды были ложными.

Я отошлю Гарольду оценку лондонского состояния тети Пенелопы, что несколько выше оценки Руперта. На том и порешим.

Однако у меня в запасе были ошеломляющие новости о любовнике бабушки Пенелопы и о новых родственниках Джереми. Я тут же позвонила ему и, разумеется, услышала лишь автоответчик.

– Джереми, это Пенни. Я узнала нечто очень важное. Ты обязательно должен это знать. Позвони, когда вернешься.

Я не хотела нагонять таинственность, но подобную информацию явно не стоило оставлять на автоответчике.

Единственное, что было просто великолепно в данной ситуации, – это прекрасная квартира бабушки Пенелопы. Я чувствовала себя кинозвездой, печально и драматично опускающей телефонную трубку на аппарат, что стоял на маленьком столике с бело-золотыми краями. Даже если мне было грустно, окружающая обстановка намного отличалась, разумеется в лучшую сторону, от той, что была в моей прежней жизни, где вещи лишь усугубляли чувство тоски и неудовлетворенности. А в этой прелестной спальне в сказочном лондонском доме я могла только беззаботно вздохнуть, подобно героине фильма, уверенной в том, что все кончится благополучно.

– Подделки, – повторила я шепотом слова Саймона.

Я повернула голову и увидела нечто невероятное. Рядом с фотографией бабушки Пенелопы я увидела свое собственное отражение в зеркале. Две девушки примерно одного возраста, но, Боже мой, какая ужасающая разница! Бабушка выглядела беззаботно и обаятельно, а я скрюченная, растрепанная, с бледным нахмуренным лицом, искоса разглядывающая сережки. Господи, это просто ужасное зрелище!

Чувствовала я себя действительно как суперзвезда в этой умопомрачительной обстановке, но выглядела словно прислуга, которая пришла прибирать комнату и, остановившись передохнуть, присела за туалетный столик своей хозяйки, чтобы взглянуть в зеркало. Нехватка сна, обезвоживание от многочисленных перелетов, ноющие, схваченные судорогой от сидячей работы мышцы – это все про меня. В двадцать лет все последствия усталости или длительного путешествия исчезают сразу на следующее утро, но у меня – под глазами мешки, волосы нечесаные, губы плотно сжаты, брови сосредоточенно сдвинуты, одежда мятая, будто старая газета.

Я вскочила с места как ошпаренная. Я знала, что месяцами работала на износ, может, даже годами. Я никогда не брала отпуск, потому что боялась, что про меня забудут и я не смогу вновь устроиться на работу. А положение безработной меня совсем не радовало. Постоянное недосыпание, слишком большие эмоциональные потрясения напомнили о себе серым цветом лица и едва наметившимися морщинами. Срочно нужно приводить себя в порядок, иначе мое лицо может остаться таким навсегда.

Я подумала о Северин. Как она умудряется работать, быть высококвалифицированной, настроенной на успех и при этом прекрасно выглядеть. Конечно, у нее был помощник Луис, да и денег у нее немало. Она не ходила по узким коридорам библиотек, не рассматривала мизерные, плохо пропечатанные манускрипты и старые пожелтевшие газеты.

Я снова посмотрела на фотографию тети Пенелопы. Это явно был снимок для газет, и она сделала все возможное, чтобы выглядеть обворожительно, эта фотография должна была показать определенный стиль жизни, полной веселья и беззаботности. Она неспешно ехала в авто – именно в «авто», а не «машине» – просто прогуляться, а не спешить на работу в час пик и не с работы, чтобы сменить одно рутинное дело другим.

Тетя Пенелопа просто сошла бы с ума, узнав, как живут современные «свободные» женщины даже во время редкого недельного отпуска, если вообще у них выдается такая возможность. Когда путешествуют люди ее поколения, я всегда с завистью думаю, что они никуда не спешат, не бегут сломя голову в аэропорт пораньше, чтобы первыми проскочить контроль.

У них все иначе – тетя Пенелопа со всей своей компанией лениво передвигалась на океанском лайнере, и это могло продолжаться месяц, пока они не доплывут до места назначения. Люди делали из путешествия праздник, с улыбками на лицах они садились на лодки и после недель водного путешествия высаживались на берег. Ужинали, пили шампанское, танцевали под звездами до упаду. И все это в компании герцогов, балерин, а не бедных туристов, бегающих в поисках буфета подешевле.

О, я прекрасно знаю, что ностальгия по прошлому – особенно если это не твое прошлое – похожа на волшебную сказку. Возможно, нашему веку с суматошной скоростью как раз не хватает размеренности, медлительности и элегантности. Вот почему я все время хочу укрыться в романтизме давно ушедших времен, я знаю, что жизнь тогда не означала беспросветную погруженность в работу. В конце концов, я загадала свое заветное желание – уютный оплаченный домик в милом районе какого-нибудь небольшого городка. Именно сейчас мне нужно измениться, научиться жить по-новому. Если нет – то мечта так и останется мечтой.

Бой часов оповестил о том, что прошел уже час. Они словно говорили, что едва ли я могу сделать что-то немедленно, но нужно сделать хоть что-нибудь, что-нибудь символическое, какой-то крохотный шаг, который выведет меня на большую дорогу новой жизни.

Не забывая о своем решении, я медленно поднялась, надела старинное разноцветное платье с широкой оборчатой юбкой в стиле пятидесятых и короткий под цвет платья жакет, в котором я решила появиться на работе в первый же день. Я настроила себя смотреть на окружающий мир новым взглядом и в полной мере наслаждаться жизнью.

Может, потому, что я не привыкла просто и беспечно проводить время, да и не знала особо интересных мест в Лондоне, я сразу попала на оживленную улицу с торопливыми машинами, автобусами, станциями метро и вечно спешащими людьми. В музей я не пошла, решила пройтись по любимым местам бабушки Пенелопы. Я немного посидела на скамейке в парке, окруженной пестрыми цветами, наслаждаясь прекрасным солнечным летним днем, затем сделала несколько покупок. Памятуя о бабушке, я купила несколько вещей, которые в прежней своей жизни ни за что не стала бы покупать: шелковое платье для вечеринок, золотой вечерний жакет, который гармонировал с платьем, и купальник. Я выбрала именно те вещи, о которых всегда мечтала. Причем все они были исключительно белыми и в пастельных тонах в отличие от обычных строгих и практичных черных. Кому-то может показаться, что это самый обычный способ изменить жизнь, но для меня это был большой шаг вперед, потому что я терпеть не могу походы по магазинам. А когда все-таки приходится идти за покупками, меня охватывает страх, как бы не потратить много денег, и непреодолимое чувство вины. Просто поразительно, как приятно ходить за покупками, если ты ежеминутно не мучаешь себя сомнениями!