— Как только выйду из кабинета, займусь этим, — пообещал грозно, точно зная, что разнесу в пух и прах собственную службу безопасности. За годы тишины ребята совсем расслабились. Пора их хорошенько встряхнуть. Иначе на кой хрен они вообще работают в моем холдинге!

— Вы уверены, что все нам рассказали об этой девочке? — Строгий голос Жанны вернул меня к действительности.

— Все, что посчитал нужным! — отрезал раздраженно.

Она криво усмехнулась.

— Может, я ошибаюсь, слишком давно не видела последствий от яда драконьего льда, но обычный человек уже был бы при смерти и плевался желчью. Она же дышит! Я чувствую, как ее организм борется с ядом И… Арршир! — Жанна вскочила. Лицо ее заметно вытянулось. — Она… О, дикие парящие меня раздери! В ней бешеный огонь. Это он подавляет действие яда!

Сьер Лашри посмотрел на меня сурово. Медленно поднялся, глянул на супругу.

— А я-то все голову ломал — и чего она мне так понравилась!

Жанна перевела взгляд на мужа. Тот заметно побледнел.

— Нет, я не о том… Просто по-человечески… Хорошая девочка.

— Хорошая девочка. Повелительница! С огнем! Тебе такая не светит. — И на меня вызывающе посмотрела: — Она твоя повелительница, Арршир! Не так ли?

— Во что ты нас втянул? — Голос Дайнарта громыхнул в кабинете так, что зеркала тонко зазвенели. — Я отказываюсь принимать в холдинг повелительницу!

— И подпишете ей смертный приговор!

Я поднялся, посмотрел прямо в глаза разозленному дракону.

— На континенте, где живут южные, источающие глобальное пламя, ее огня станет не видно. У нее будет шанс остаться незамеченной и прожить жизнь. Обычную жизнь…

— Пошел ты к диким парящим!

— Подожди, Дайнарт! — властно приказала Жанна, и дракон замолк, ошалело глядя на супругу.

— Чего ждать? Пока нас вместе с этим обезумевшим нарршари отправят на плаху? Она повелительница! Да откуда она, нечистые бы ее забрали, вообще появилась? Через столько лет? Мы же всех… — Он подавился и закашлялся.

Сьера Лашри поморщилась.

— Значит, не всех. — Она подошла к супругу и провела пальцами по его покрывшемуся пятнами лицу. — Успокойся, Дайнарт. Тебе нельзя так волноваться. Ну, повелительница. Ну, огненная. Ты же видишь, Арршир не собирается этим пользоваться. Он просто хочет спасти девочку от правосудия. Заметь, хорошую девочку и толкового специалиста своего дела. Не так ли, Арршир? — Она смотрела не на меня. На мужа. И казалось, взгляд ее темных глаз завораживает Дайнарта. Он смотрел на нее, словно кролик на дракона.

— Не стоит преувеличивать способности правителей. Без влияния своего дракона она просто человек. Сьер Наарах прав: даже мелкие всполохи силы будут совсем незаметны в жаре наших широт и пламени наших драконов. Конечно, если Арршир…

И вот теперь она посмотрела на меня. В ее глазах был невысказанный вопрос.

— Я никогда не приближусь к ней, — ответил, тяжело сглотнув. Дракон во мне тягостно взвыл.

— Вы оба сумасшедшие! — выдохнул Дайнарт и смолк, плюхнувшись всем телом в кресло.

Сьера Лашри, больше не обращая внимания на супруга, обворожительно мне улыбнулась.

— Договоримся, Арршир! Пятьдесят один процент акций «Айсхолдинга». Мы оставим тебя как исполнительного директора. Ты практически останешься его боссом. Просто чуть-чуть будешь подчиняться нам.

— Чуть-чуть? — Я горестно усмехнулся. — И ты будешь защищать ее ценой собственной жизни!

Она улыбнулась.

— Я надеюсь, до этого дело не дойдет. Но если что-то пойдет не так… Мое слово всегда имело вес. И да, в свете случившегося, думаю, нужно подключить нашу службу безопасности.

— Что ты творишь, Жанна! — обреченно посмотрел на жену сьер Лашри. — А если она все же…

— Уважаемый нами сьер Наарах пообещал не прикасаться к девочке. Да и ты, Дайнарт, не принижай свою власть. Арршир прав, в нашем пламени мы сможем скрыть сьеру Рахи. К тому же она мне понравилась. У нее огонь не только в сути, но и в душе. Не каждый даже из тех повелителей, что жили раньше, смог бы сделать даже шаг, а она танцевала на драконьем льду. Уже одно это вызывает мое глубокое уважение. И я буду ее защищать.

Жанна подошла к столу.

— Считаю, что переговоры прошли успешно, Арршир, — протянула руку, беря со стола лист бумаги и вытаскивая из органайзера ручку. — Пиши…

Таша Рахи

Меня знобило. Ледяной пот бежал по лбу и скатывался на шею. Хотелось вытереться, но не получалось пошевелить даже пальцем. Пыталась открыть глаза и не могла, веки пылали горящими углями.

Сквозь толщу ваты, закладывающей слух, слышала размытые голоса.

— Лика, она будет жить?

Хотелось кричать.

— Буду! Я буду жить!

Взрыв миллиона пламенных искр — и меня унесло в темноту, размыло ее огненным маревом, в котором послышались уже другие голоса:

— Она не выдерживает нагрузку… Препараты слишком сильные!

— Человек бы не выдержал, она не человек. Она выдержит, — ответили леденящим душу голосом. И этот голос был не просто знаком мне, он резал слух. Хотелось зарыдать от всплывшего в горячке воспоминания. Я захрипела, сознавая себя десятилетней девчонкой. Чувствовала, как впились в руки и ноги резиновые жгуты, держащие меня на тощем матрасе железной койки детского дома.

— Я не хочу… Пустите! Я не хочу! — завыла в беспамятстве.

Холодела кожа от прикосновений металла. Ледяные пальцы провели по моему лицу.

— Успокойся, Таша, все будет хорошо.

И вот это «хорошо» было самым пугающим в происходящем.

— Пустите, пожалуйста!

— Не вырывайся, так будет проще. Таша, ты сама себе больно делаешь!

Голос… голос… голос… Мне казалось, вспомни я его обладателя — и пойму все, что скрывалось в палящем забвении сознания. Почему? За что?.. Мне больно. Мне невыносимо больно! Пламя сжирает изнутри, льется по венам. Кипит кровь, невыносимый жар поглощает сознание…

Игла, тонкая и безжалостная, вошла в вену, выпустила колющую микстуру, заставившую меня выгнуться дугой. Хрустнули кости позвоночника. Вой, изданный мною, больше напоминал звериный. Воздуха не хватило для плача.

И снова сильные руки давили мне на грудную клетку, выворачивая привязанные запястья и заставляя прижаться к койке.

— Умница, девочка… Вот видишь, ты еще жива.

Жива? Я еще жива!

— Отпустите меня, пожалуйста, — говорила, сглатывая заполняющую рот кровь от прокушенного языка.

— Совсем немного осталось, потерпи.

— Ненавижу… Ненавижу! Отпустите!

— Все пройдет, девочка… Еще спасибо мне скажешь.

Скажу, обязательно скажу, сволочь! Вот только вспомню, кто ты, и скажу, — кипело во мне бурлящей в крови злостью. — Если выживу, — подумала, уже теряя сознание.

— Открой душу, Таша!

Меня трясли, заставляя открыть глаза. Я не могла. Я устала от боли, и жар уже почти сожрал меня изнутри. Ничего нет… Только подыхающая я. Умереть, чтобы перестать чувствовать.

— Не могу… — рыдала горячими, обжигающими щеки слезами.

— Открой душу… Открой суть… Ты можешь… Сплети их воедино!

Голос приказывает. Он злится. Он в бешенстве.

Плечи сжимают так, что они хрустят, моя голова безвольно трясется.

— Не позволяй поглотить! Выпусти суть, сумей соединить их. Пусть сплетутся огонь и лед воедино. Таша… Тварь! Приди в себя!

Удар по лицу. Еще один. Я не могу ответить, я не могу сказать, как мне больно. Я больше ничего не могу.

— Оставь ее. — Кто-то заставляет отпустить меня. И тело падает обратно на койку. — Она умирает, — сочувственно. — Еще одна… Хватит. Я поставлю вопрос на совете о прекращении проекта. Эта последняя…

— Прекратить? — Злая усмешка слышна в голосе. — Ну уж нет! Она уникальное создание. Если она выживет, то сможет подчинить драконов и навсегда решить проблему с ними.

— Хватит! У нас есть другой проект. Думаю, с более жизнеспособными тварями он пройдет успешнее. А ее оставь. Пусть девочка умрет спокойно. — Это приказ. Властный и ледяной, он проникает в самую душу и заставляет меня задрожать. Или это уже агония?