— Как съездили? — тут же интересуется Елена.

— Скучно, — отвечает ей Маргарита прежде, чем я успеваю открыть рот.

Вот как.

— Не переживай, теперь тебя будет кому веселить, — ехидно бросаю, не оборачиваясь к ней.

— Уж надеюсь, — соглашается надменно.

— Вечером едем в бар, — поворачиваюсь скорее к Елене, чем к Маргарите, но та снова реагирует шустрее.

— Соскучился по своей зазнобе так, что аж свербит?

Я перевожу тяжелый взгляд на неё, а Елена тут же вмешивается в нашу перепалку.

— Только после ужина, Матвей. Тимур вернулся, мы должны оказать ему гостеприимный прием.

— О, мы окажем, — вторит девчонка, а я все еще сверлю ее взглядом и ни секунду не сомневаюсь, что она окажет.

На наш гостеприимный прием залетная птичка не прилетела.

За столом гнетущее молчание. Елена сидит как изваяние, Маргарита притихшая и то и дело бросает сочувственные взгляды на нее, Петр Иванович криво усмехается, совершенно не удивленный таким исходом, а я уплетаю невероятно вкусные ребрышки, начхав на все. Этот кретин сам виноват. Ему же хуже, меньше достанется.

После ужина собираемся и выдвигаемся в бар. Елена, сославшись на головную боль, отпачковывается от компании. Мы с Маргаритой хмуро переглядываемся. Идти наедине с ней у меня тоже нет ни малейшего желания. Но Елена в таком состоянии, что на ее и без меня болящую голову свою головную боль не скинешь.

Выходим из дома и всю дорогу молчим. Мне точно нечего сказать ей, она тоже идет и на что-то злопыхает. Наверное расстроилась, что игрушка не приехала и не с кем фривольно шутить. Впрочем, в баре на этот случай ее всегда ждет Фил.

— Марина знает, что ты сделала с ее петухом. Не лезь на рожон, держись от нее подальше, — предупреждаю уже перед входом.

— За чью шкуру боишься? — огрызается, перекрыв дверь. — Может тебе повезет и она снова всечет мне, повеселив тебя.

— Считаешь, я веселился, когда она тебя ударила? — скрещиваю руки под грудью и внимательно смотрю на эту малолетнюю дуреху.

— Я не знаю. Но я знаю, что вы трахались на барной стойке. И я знаю, что ты летишь к ней при первой же возможности, зная, что меня здесь ожидает очередное гипотетическое избиение.

— Связать столько бессвязных фактов в одно умозаключении еще постараться надо, хотя прости если оскорбил этот словестный понос словом “умозаключение”. Где ты и где ум. В сотый раз для особо одаренных. Где, как и с кем, в каких местах и каких позах я трахаюсь тебя не касается. Если тебя здесь ожидает избиение, то ты сама в этом виновата. За свои поступки нужно уметь нести ответственность.

Я так выбесился ее фразе и так отчаянно пытался донести свою мысль, что отключился от шума на заднем фоне и не услышал чужие шаги. А зря. Ох зря.

— Никто тебя здесь сегодня избивать не будет, цветочек, — звучит голос позади меня, от которого выражение моего лица становится каменным. — Я позабочусь об этом.

А Тимур тем временем обходит меня, обнимает девчонку и они в обнимочку входят в бар, а я остаюсь стоять на улице, понимая, что в груди поднимается не буря — ураган злости.

Стою еще некоторое время, пока не удается полностью взять контроль над желанием набить этому идиоту морду и остальными своими эмоциями. Говорят, что злость нельзя подавлять, ее нужно пережить, чтоб не взорваться. Взрывы в неподходящий момент мне не нужны. Не будь он хозяйским сыночком, я бы его избил.

Первое, что вижу, когда вхожу, злая Марина на баре. Рядом с ней грустный, разочарованный Фил. У брата с сестрой взгляды прикованы в одну точку — за столик на всеобщем обозрении, где сидит моя заноза и вовсю воркует с Титовым.

Подхожу к барной стойке, присаживаюсь и смотрю на Фила, который молча наклоняется и подает мне пиво. Открываю бутылку и делаю глоток. Приятно охлаждает, то, что сейчас нужно.

— Шустра девка, — протягивает Марина, и я полубоком поворачиваю голову, бросив взгляд в сторону скандального столика. Краем глаза вижу, как Маргарита почти вплотную жмется к своему новому ухажеру. А Марина продолжает, оборачиваясь к нам. — Не напейтесь тут с горя, что вас бросили.

Я бросаю на нее ничего не выражающий взгляд и делаю еще глоток пива. А Фил, дурачок, зачем-то начинает оправдываться.

— Но мы же не встречались еще, мы…

Смотрю на него и качаю головой, давая без слов понять, чтоб затих и не продолжал разговор. И меняю тему беседы, уточняя, куда и зачем поехал их отец. И пока мы с Филом болтаем, Марина обслуживает посетителей и глаз не сводит со скандального столика с голубками, периодически ехидно комментируя. Пусть наблюдает, я хоть отдохну.

Допив пиво, я отставил бутылку, направился в сторону туалета. Толкнул дверь и сразу же уперся взглядом в лицо Маргариты, которую вжимал в стену Титов.

Маргарита

В баре все сразу пошло как-то не по плану. Ещё на подходе, когда Тимур выкрал меня у злого Матвея, я понимала, что играю в русскую рулетку сейчас. Между двух огней. Старым и ставшим привычным. И новым, играющим, опасным.

Тимур оказался интересным собеседником. Он рассказывал, в каких странах бывал, что видел, куда планирует отправиться. У него был приятный голос и мне нравилось его слушать. А потом выяснилось, что он поет, и все стало на свои места. И еще он постоянно пытался касаться меня, словно невзначай. Прикосновения мимолетные, но от них мурашки шли по коже.

После очередного такого прикосновения я сбежала в туалет, чтобы сделать вдох, выдох и осознать, насколько глубоко я готова нырнуть в эту игру. Но выбор, кажется, был сделан до меня. Потому что когда я открыла дверь, чтоб выйти, там уже стоял он.

Тимур втолкнул меня назад в туалет, вжал в стену и поцеловал. Жарко и даже слишком порочно. Его борода непривычно щекотала кожу, и я едва не испутила стон, когда он сильнее приоткрыл мой рот, усилив напор.

Прежде, чем мой мозг стал превращаться в кашу, я поняла, что творю что-то неправильное. А его следующее действие лишь подтвердило мою мысль.

Сильная мужская ладонь скользнула под майку и сжала мою грудь. Внутри все сжалось и заколотило тревогу. И я поняла, что в жопе. Во-первых, потому что меня это испугало. Во-вторых, потому что мне стало страшно от того, насколько это неуместное действие было возбуждающим. А в-третьих потому что я вдруг поняла, что сделай так Матвей, я бы не скукожилась, как скукожилась сейчас.

— Не надо, — выдохнула у его губ, вжимаясь в стену, словно пытаюсь в ней раствориться, — пожалуйста.

Он отстранился, нахмурил брови, внимательно посмотрел на меня. И очень быстро взял себя в руки, так, что я восхитилась тому, какая у него холодная голова.

— Прости. Я думал, это то, что могло бы тебе понравиться. Неправильно считал… Неважно. Прости, цветочек.

Я все еще во все глаза таращусь на него, а он примирительно улыбается, заверяя:

— Больше так не буду. Честное пионерское.

Я хмыкаю немного нервно и только собираюсь выдохнуть, как дверь вдруг открывается и заходит Матвей.

Блядь!

Между нами двумя повисает немая сцена. А вот Тимур, даже не оборачиваясь, гаркает:

— Занято! — заслоняя меня своим телом.

— Это Матвей, — из моего горла вылетает какой-то затравленный полушепот, и Тимур поворачивает голову, окинув застывшую на лице Мота маску.

— Это не отменяет того, что здесь занято, — отвечает Тимур. — Закрой дверь, или третьим будешь?

Зря он так. В отличие от него самого, у Матвея горячая голова. И он его словно специально провоцирует. Все итак дрянски выглядит, и без их перепалки.

Дверь в туалет хлопнула так, что, кажется, петли скрипнули. Я обреченно прикрыла глаза и стукнулась макушкой о стену от досады. Когда открыла глаза, увидела, что Тимур внимательно наблюдает за мной.

— Мутите?

— Нет, — выдыхаю раздраженно, опустив взгляд, потому что меньше всего хочу вести эту беседу.

— Тогда выдохни. Если он к тебе пристает, скажи, — бросает словно между прочим.