— Так тебе надоел? — хмыкаю, легонько куснув вредную девчонку за икру.

— Дурак что ли, — фыркает беззлобно, тянет ладонь, чтоб запустить в волосы, но запускать ее с данной прической не во что. — Я просто скучаю по твоим кудрям. И мерседесу под жопой. Знаешь, кожаное кресло с массажером, кондей, а не пешком по осеннему лесу как молодая коза.

Улыбаюсь с ноткой грусти, киваю. Мне и самому хотелось бы возить ее на мерседесе как королеву. Она понесла достаточно лишений, выбрав меня в свои мужчины.

— Если заказчик один, все быстро закончится. Мой друг следит за этим делом, он будет стараться держать меня в курсе.

— Ты сказал ему где мы?

— Нет. Никто не знает где мы. Параноиками не становятся от хорошей жизни, малыш. А у меня слишком ценный объект охраны, чтоб доверять его местонахождение кому-нибудь еще. Остались силы на тренировку сегодня?

Как она и просила, мы всерьез занялись ее тренировками, и я показывал ей самые эффективные приемы самозащиты. Как вырваться из практически любого захвата, куда бить, чтоб оглушить противника и выиграть себе хотя бы минуты форы.

— Нет, — качает головой и зевает. — Я бы легла спать. Ты не против, любимый?

Я бросаю несколько удивленный взгляд на часы на стене, на которых семь часов вечера, и качаю головой. Не против, я же не изверг. Если хочет спать, нужно ложиться спать.

И она уже поднимается и почти подходит к спальне, когда с моих губ срывается вопрос, который атаковал мой мозг так непрошенно и резко, что я не успел его обдумать, а сразу задал.

— Маргарита, когда у тебя последний раз были месячные?

Я не оборачиваюсь к ней, так и сижу на полу, нахмурив брови, чувствуя, как напрягается одновременно каждый мускул в теле.

— Оу, — её ответ звучит на всю комнату так красноречиво, а мне он и не нужен. Прошло полтора месяца, каждый день из которых мы занимались сексом. Если бы они у нее шли исправно, такой трюк бы не прокатил.

Я сжимаю кулак и медленно прикрываю глаза.

Черт.

Я не вижу эмоций, пробегающий на ее личике, и не могу заставить себя оглянуться. Потому что это я во всем виноват. Я должен был держать член в штанах в домике без контрацептивов, а не совать в нее, по несколько раз подряд, дорвавшись, как дикарь. Это выехав из леса мы закупились презервативами и исправно их использовали. Молодцы, ага. Ответственные родители.

Блядь. Родители. Пиздец.

— Ты злишься? — слышу наконец ее голос из-за спины.

Тут же поворачиваю голову и смотрю в ее лицо. Бледная.

— Не на тебя, — отвечаю тут же, чтоб не начала накручивать себя. Ей нельзя нервничать.

Злюсь я только на себя.

А она как-то ещё больше бледнеет и сжимается вся, что еще сильнее бьет мне по нервам. Она сама малышка еще. Двадцатилетняя девушка. О чем я, долбоеб, вообще думал?!

— Ты не хочешь его? — слетает с ее губ следующий вопрос и я вообще оторопел.

И снова пизданул не подумав.

— А ты хочешь ребенка?

Смотрю, как в красивых глазах мелькнуло что-то, чего я не видел никогда раньше и никогда не думал, что увижу. Что-то опасное, летальное, как у тигрицы, защищающей тигренка. Я окончательно оторопел и стал словно истукан, во все глаза глядя на свою малышку.

— Я не знаю. Я никогда не думала об этом, и я вообще представления не имею о младенцах и беременности, но… это же… наш ребенок.

Я очень заторможенно выхожу из состояния ступора. Но мозг почему-то подкидывает отголосок ее же фразы про любовь, про то, что у матери нет выбора. И я впериваюсь взглядом в ее скрытый под осенним свитером живот, к которому она автоматически подносит руку. Ее ладонь сжимает ткань свитера, и мы оба какое-то время молчим, каждый думая о своем.

Я преимущественно о том, что это полный пиздец и я уебок. Она, возможно, о чем-то похожем. Потому что она имеет полное право злиться. И за то, что я сделал это с ней. И за то, что я реагирую на это как кретин. Но эта проснувшаяся тигрица правда сбила меня с толку. Я редко паникую, но это тот самый случай, где я не прочь. И я удивлен тому, что она не желает присоединиться.

— Впрочем, рано еще об этом говорить. Возможно, это просто сбой от наших жизненных условий и нервов, бывает и такое, — жмет плечами абсолютно равнодушно, скользнув безразличным взглядом по моей напряженной фигуре. — Если поедешь в город, купи тест. Их продают даже в супермаркетах на кассах. Спокойной ночи.

Уходит, даже не прикоснувшись ко мне. Обиделась. И поделом мне. Сам виноват.

Сам все испортил.

Маргарита

Упала на кровать и уставилась раздраженным взглядом в потолок. Сон как рукой сдуло. Сейчас разорвет от переполняющих эмоций.

Я не могу даже осознать и принять мысль о том, что могу быть беременной. И эта мысль сама собой ушла как-то на второй план после его реакции. Так это или нет, он этого не хочет. И никогда не хотел.

Здравый смысл подсказывает, что он просто мыслит адекватно, а я нет. Он всегда так мыслил, во всем, я уже с этим смирилась. Он оперирует логикой, а не эмоциями. Смотрит в суть ситуации и в последствия, в то, что можно из нее извлечь. Он не из тех инстаграмных пап, которые красиво рыдают на камеру при виде теста с двумя полосками или карточки с узи, на которой ни черта не разобрать. Да и не видели мы еще никаких тестов. И узи мне не светит. Чтобы попасть на узи, нужно предъявить документы. И все, клетка захлопнулась, птичка там.

Черт.

Ворочаюсь и не могу себе места найти. Достаю планшет, подключаюсь к вай фаю, и начинаю гуглить и читать. Читать, читать и читать. Восполнять пробелы в образовании. Все, что я знаю о беременности, я почерпнула из сериалов и ромкомов. Первая же статья на википедии опровергла большинство фильмов — воды отходят в родах. Если они отошли все еще дома, нужно мчаться в роддом, у ребенка может наступить гипоксия, которая может быть летальной. Отлично просто. Мне девяти месяцев не хватит, чтобы изучить все это. Нужен учебник “беременность для чайников” или что-то в этом роде. Для самых тупых чайников причем. Если ты там, фасолинка, прости заранее. Тебе досталась “мать десятилетия”.

Я не знаю, сколько читала. Матвей не приходил, я слышала как хлопнула входная дверь и все на этом. И это выбесило. Потому что он должен быть рядом со мной. Сидеть и злопыхать друг на друга мы должны вместе.

Когда он вернулся, было уже начало одиннадцатого. Я отложила планшет в сторону и вышла из спальни, включила в комнате свет.

— Чего крадешься, как вор?

— Я думал ты давно спишь, — ответил он растерянно, вешая свою кожаную куртку на крючок.

— Угу, поспишь тут, — хмыкаю, скрестив руки под грудью.

Еще один растерянный взгляд голубых глаз по моей фигуре, и он прочищает горло, собрав себя воедино.

— Вот, их там три. Самый дорогой, самый дешевый и самый чувствительный.

— В интернете пишут, что лучше делать их с утра, так результат точнее.

— Да, это все до задержки, — поправляет меня вдруг и я понимаю, что он тоже образовывался. — У тебя срок 5–6 недель. Если ты беременна, он это в любом случае покажет.

Жму плечами и беру пакет из его рук. Не хочу признавать его правоту.

Но он, черт его дери, был прав. Все три теста показали четкий результат с первых капель. Четыре ярко алых полоски и один плюсик. Сомнений нет.

Я беременна.

Он понял все по моему лицу, когда я вышла из санузла. Опустил взгляд, негромко вздохнул. Потом вдруг сделал резкий шаг ко мне, схватил меня в охапку, вернулся в кресло и свалился в него, усадив меня к себе на руки. Я закинула ноги на стол и какое-то время мы оба молчим.

Я не могу найти слова, чтоб заговорить. Понять, что первое сказать, что важнее. Это уже свершившийся факт, фасолинка там, она выбрала нас. Мы станем родителями. Иронично. Ни у одного из нас толком не было родителей. Я слабо помню маму, она рано ушла. То есть я ее прекрасно помню, но она пробыла со мной слишком мало. Все хорошее, что во мне есть, я почерпнула от нее. С папой… все было сложно. И его тоже больше нет. У Матвея вообще не было родителей, и он понятия не имеет, как оказался в детском доме. Он был малышом. Возможно отказничком. Он не знает. И вот мы двое станем родителями маленького нового человечка.