— Приходилось в жизни всякое, — отвечает пространственно, в тему не углубляясь.

Ладно. Не время и не место. Придет время, расскажет больше, пока давить не буду.

Больше он ничего мне не сказал. Посидели еще немного на кухне и он отправил меня спать. И я послушно ушла к себе, но уснуть не могла еще долго. Уже оказавшись у себя, я осознала все события вечера. И главное из них — наш с Матвеем поцелуй. Для меня поцелуй определяет все. И этот поцелуй был однозначно определяющим. Такой порочный, сладкий и запоминающийся. Стоило мне закрыть глаза, и я возвращалась в него. Снова и снова.

Вот что за человек этот Солов? Нельзя так умопомрачительно хорошо целоваться с тем, к кому ничего не испытываешь. Не верю. Целовалась я без чувств. Не то. Совсем не то. Сколь бы искусным твой партнер ни был. Здесь же… Ох, я не усну сегодня, если буду продолжать возвращаться мысленно на его коленки. От перевозбуждения взвою.

Не помню, как уснула, но мне снились сладкие сны.

Проснулась рано. Даже раньше, чем начал драть глотку этот чертов петух. Выбралась из постели, подошла к окну, выглянула. День обещал быть прекрасным. Светило яркое солнышко и на небе не было ни облачка.

Я подошла к своему косметическому столику, присела на стул и посмотрела в свое отражение. Припухлости почти не осталось, и синяк не собрался, лишь маленькое красное пятнышко, которое легко скрыл тональный крем. Накрасилась, оделась и вышла на улицу.

Думала, все еще спят, но не тут-то было. Первыми, кого вижу, это Марина и Матвей, о чем-то разговаривающие около его пикапа. Мой взгляд тут же холодеет. Какого черта? Пока я спала, я отстала от гонки.

Маргарита

Не успеваю я сделать и шагу вперед, как ко мне подходит Фил.

— Привет, — улыбается, отвлекая меня от лицезрения пары у пикапа. — Как дела?

Перевожу на него несколько раздраженный взгляд. Все таки эта курва его сестра.

— Бывало и лучше, — улыбаюсь ехидно.

— Прости за Марину, она вчера махнула лишку, — простодушно улыбается парень. — Она вообще добрая, не знаю, что на нее нашло.

— Ревность никого не красит, — ляпаю, выглядывая поверх его плеча, бросив еще один раздраженный взгляд в сторону пикапа.

— Да уж, это заметно, — соглашается, пронзительно глядя на меня.

Поднимаю пронзительный взгляд на него в ответ.

— Чего хотел, Фил?

— Хотел предложить тебе на озеро сгонять, — улыбается, заслоняя собой пикап и то, что там происходит.

— Я не в настроении сегодня, прости, — отвечаю как есть.

Я не уеду отсюда на озеро, оставляя эту гадюку с Матвеем.

— Слушай, — даю заднюю вдруг, посмотрев на парня, — но мы можем потусить тут. Давай?

Он удивляется, но кивает согласно с охотой. А до меня дошло, что я идиотка. И если я хотела узнать, было ли что-то у Матвея и гадюки, передо мной идеальный кандидат, чтоб выяснить эту информацию. Нужно только подойти по умному.

Полтора часа я обхаживала Фила, сбивая его со следа. Интересовалась его делами, абсолютно неинтересной мне информацией лишь затем чтоб он расслабился и стал болтать то, что мне нужно. И когда он окончательно расслабился, я спросила словно между прочим:

— Фил, а твоя сестра и Матвей мутили?

— Нет, — ответил, но не успела я выдохнуть, как он с усмешкой добавил, — если только не считать того раза, когда они на хэлоуин наклюкались и потрахались в баре после закрытия.

Мне стало так отвратительно, что замутило.

— Ясно, — бросила, а потом встала с покрывала, на котором мы сидели. — Что-то я перегрелась на солнце, пойду отдохну немного, ладно? Не обижайся.

— Тебя проводить? — смотрит на меня сочувствующим взглядом.

— Не надо.

Лечу к себе злая как фурия. Вот какого черта. Лучше бы не знала. Не знала и не представляла это. В баре. Еще и с местом этим теперь ассоциации отвратительные. Единственное сраное развлечение в этом захолустье, и того лишили.

Влетаю к себе и сразу застываю как вкопанная.

— Какого?…

В комнате бардак. Подушка вспорота и по всей кровати летает пух. Мои туфли, на каблуке, единственные красивые брендовые туфли, которые я взяла с собой скорее как напоминание о прошлой, беззаботной богатой жизни, испорчены. Исклеваны что ли? И окно в комнате на распашку. Окно, которое я никогда не открываю. Что за черт?!

И тут из моей ванной грациозно выползает виновник торжества — этот чертов петух.

— Убью, — выдыхаю я, сжав туфлю в ладони, поворачивая каблуком к петуху, чтоб использовать шпильку как оружие. Летальное оружие. Эта птица не переживет этот день. А вот суп будет наваристым.

Петух, проорав что-то, кинулся бежать, я следом за ним. В коридоре натыкаюсь на Елену Петровну, Марину, Матвея и Фила. Они так и замерли, глядя на погоню. Матвей отмер первым. Он сделал шаг ко мне, перехватил за талию и остановил, давая петуху выбежать в открытую дверь. Следом отмерла его любовница, громко заржав. Фил тоже улыбнулся, растерянно.

— Пусти меня, — рычу, пытаясь вырваться из рук Матвея, но из этой стальной хватки не вырваться. Я вырываюсь изо всех сил, а он даже не шелохнулся под натиском, — пусти, я убью эту тварь.

— Мариночка, а как твой Феликс оказался в доме? — спрашивает растерянно Елена Петровна, и змеюка перестает скалиться.

— Эта тварь твоя?! — перевожу бешеный взгляд на Марину и вся картинка складывается в моей голове.

Сука!

— Ты знаешь, сколько стоят эти туфли? — с остервенением машу перед ее носом испорченной туфлей.

— Теперь-то уже нисколько, — в ее голосе ни грамма сочувствия.

Да я и не ожидала. Но она добровольно вышла на тропу войны. И ведет. Но смеется тот, кто смеется последним. Я сварю суп из ее петуха. И заберу себе Матвея.

— Это еще не конец, — сверкнула я глазами так, что эта стерва наконец перестала скалиться.

Матвей сдвинулся и заслонил меня от ее взгляда своим сильным телом. Аккуратно достал туфлю из моей руки. Посмотрел на нее безэмоциональным взглядом, бросив:

— Они бы тебе все равно здесь не понадобились.

Я зыркнула на него таким взглядом, что он не стал продолжать. Замолк, посмотрел внимательно на туфлю, взял меня за руку и сказал:

— Пойдем.

Я последовала за ним с охотой, назло этой козе переплетая свои пальцы с его. Я не отступлю от своего. Этот мужчина будет моим. И я научусь варить этому мужчине супы.

Матвей

Захожу на кухню, на которой странно пахнет. Слишком сильный запах перца и специй. Елена Петровна решила устроить нетипичный обед?

Каким же было мое удивление, когда у плиты я обнаружил Маргариту. Я готов был биться об заклад, что эта девчонка в жизни своей половника не держала. А сейчас ее именно с ним застукал.

— О, Мот, это ты, — обрадовалась она моему приходу. — Попробуй супчик на соль?

— Не собираюсь подвергать свой организм подобному испытанию, — отвечаю с усмешкой, спокойно глядя в глаза этого поваренка.

Сверкает взглядом, зачерпывает суп и дует на него, затем пробует. Слегка кривится.

— В скорую уже звонить?

Снова блеснула взглядом, а я сделал шаг и споткнулся об стол. Ведьма!

— С перцем переборщила. В остальном все неплохо. Довольно изысканно для первого раза.

— Что побудило тебя начать готовить?

— Да замуж хочу. Нужно же мужа радовать супчиками там всякими, чтоб любил меня, к другой не ушел.

Пропускаю это все мимо ушей. Пока она болтает, я внимательным взглядом осматриваю кухню. Мой взгляд цепляется за пакет с мусором у входа. В котором я вижу перья какой-то смутно знакомой окраски. Хмурюсь, не понимая, а потом опешиваю от догадки.

— Что это за суп еще раз?

— Куриный, — отвечает как ни в чем ни бывало.

— А курицу ты для него где взяла?

— Это петух, — поворачивается ко мне лицом и отвечает без всяких мук совести. — Будь курица, я запекла бы жаркое. А эта тупая птица годилась только на бульон.