Но, нельзя! Нельзя ей сейчас плакать!

Антон ненавидит, когда она плачет.

- Оля, иди в комнату, - как можно спокойнее произношу я, - мама сейчас придет.

- Заткнись! – муж дергает рукой, ударяя меня затылком о стену.

На несколько мгновений я теряю ориентацию. К горлу подкатывает тошнота, а в глазах плывут красные круги.

Зажмурившись, и резко открыв глаза, возвращаюсь в действительность. С трудом фокусирую взгляд на дочке и каменею от ужаса.

Мой ребенок лежит, сжавшись в комочек, на потертом линолеуме, и надрывно кричит.

Я не знаю, откуда берутся силы, но в меня словно сам дьявол вселяется. Зарычав, скидываю с себя его руки и впиваюсь ногтями в ненавистную рожу.

Глаза застилает красная пелена, и я, не обращая внимания на хаотичные удары в грудь и живот, продолжаю вспарывать кожу его щек ногтями.

- Дура…  - хрипит муж, - е@анутая... Пусти…

- Она не твоя! Она не твоя!!! – срывая голос, начинаю визжать я, - не твоя, сволочь!!!

Не понимаю, почему меня зацепила именно эта мысль, но я, вцепившись в него мертвой хваткой, не перестаю повторять эти три слова.

- Она не твоя!!! Урод!!! Не твоя!!! Ты не имеешь права трогать ее!!!

Смешно, будто, будь она его, я бы позволила…

- Сука…

В этот момент какая-то неведомая сила оттаскивает от меня обезумевшего Антона. Но я против, бросаюсь на него с кулаками, нанося удары, куда придется.

- Яна! – резкий выкрик приводит меня в чувство.

Осматриваю прихожую, с удивлением понимая, что мы здесь уже не одни. Дверь распахнута настежь. Дядя Саша, в серой майке и трусах, вытаскивает из квартиры сопротивляющегося Антона, а свекровь стоит в кухонном дверном проеме, прижимая к груди плачущую дочку.

- Оля! – кидаюсь к ним и забираю ее на руки.

Что он с ней сделал?! Быстро осматриваю мокрое от слез личико и бегу с ней в комнату, чтобы проверить на предмет телесных повреждений.

- Яна…

- Он ее ударил!!! – выкрикиваю громко, - пнул ногой!!!

- Господи…

Мы на пару с тетей Валей раздеваем Оленьку и осматриваем тело с ног до головы. Видимых повреждений нет, ни синяков, ни ссадин, лишь небольшое покраснение в области ребер.

Дочка, расслабившаяся в присутствии мамы и бабушки, начинает успокаиваться.

- Яна… что делать будешь?..

- Заявление напишу, - беру дочь на руки и иду с ней в ванную, чтобы умыть.

Свекровь не отстает ни на шаг. Останавливается в дверях, нервно заламывая руки.

- Только разозлишь его… Хуже будет…

- Куда хуже?! – вырывается у меня, хотя я прекрасно понимаю, что она права.

Он сотрудник. Покается перед коллегами, и мое заявление затеряется.

- Уехать бы тебе… на время.

Подняв глаза, смотрю в свое отражение в зеркале. По лицу размазана кровь, а на скуле расплывается синяк. Тело, после схлынувшего адреналина, начинает сотрясать крупная дрожь.

- Да…

- Может, испугается, да поутихнет немного?..

Тетя Валя забирает из моих рук Ольку и оставляет меня в ванной одну.

Как я хочу этого! Кто бы знал, как мечтаю вырваться отсюда, бежать из этого города, из этой семьи куда глаза глядят. Вырваться из этого болота, отмыться от грязи, что налипла на меня за время моего замужества и жить.

Господи!.. Как я хочу жить! Просто жить и радоваться этому факту. Наблюдать, как растет дочь, ходить на любимую работу, общаться с людьми.

Жить жизнью среднестатистической российской женщины.

Это разве много?..

Умыв лицо холодной водой, аккуратно обрабатываю перекисью опухшую разбитую губу. Причесываюсь, заплетая в косу сильно отросшие волосы, и возвращаюсь в комнату.

- Мы уедем, - сообщаю свекрови, - посмотрите за Олей, пока я соберусь…

- Куда? Есть, куда ехать?

Вообще-то, нет. Но мне сейчас самое главное, как можно скорее убраться из города, пока Антон не проспался и не бросился в погоню.

- В Иркутск поедем. У подруги остановимся пока…

- Ясно…

Мира – единственная, к кому я могу обратиться. Мира и ее мама. Она уже в курсе относительно моей личной жизни. Знает, с каким дерьмом я живу.

- Деньги есть? – спрашивает она, натягивая на ножки зевающей Оли колготки.

- Нет… мое пособие приходит на карточку, карточка у Антона…

- Пойду поищу…

Пока тетя Валя ищет в вещах Антона мою банковскую карту, я, не теряя времени, собираю все документы и набиваю сумку вещами Оли.

С ней на руках больше мне не унести.

- Вот, - женщина протягивает зеленый пластик и две тысячи рублей, - нашла в кошельке.

- Спасибо, - перекидываю через плечо спортивную сумку и поднимаю дочку на руки, - такси приехало…

- Старайся сразу уехать, Антон скоро проснется, к тебе рванет…

Делаю то, чего не делала никогда. Одной рукой притягиваю свекровь к себе и целую в щеку.

- Не проговоритесь, - шепчу на ухо, - скажите, что не знаете, где мы.

Такси привозит нас на автостанцию. С недавних пор в город, помимо электричек, стали ездить микроавтобусы. На часах пять утра, а первый, насколько мне известно, отправляется в шесть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Дочка, положив голову на плечо, крепко спит, а я осматриваюсь по сторонам в поисках круглосуточного банкомата. Он находится в небольшом маркете, куда я захожу, чтобы купить Оле сок и печенье в дорогу.

- На карте недостаточно средств, - говорит сонная кассирша и подпирает руку головой.

- Как недостаточно?..

Пособие упало на карту только позавчера, неужели Антон успел потратить все деньги?!

- Брать будете? – кивает головой на покупки.

- Да… - вытащив из кармана, протягиваю ей тысячу.

Выхожу из магазина и присаживаюсь на стоящую неподалеку лавочку. Спящая на моих руках Оля и сумка, оттягивающая плечо провоцируют боли в спине.

Значит, денег на карте нет.

Плохо… Я рассчитывала хотя бы на десять тысяч, потому что выпотрошить карточку до нуля, на Антона совсем не похоже. Он далеко не транжира, любит, когда есть заначка.

Немного отдохнув, меняю положение малышки, устраивая ее голову на другое плечо, и иду к площади, где обычно стоят микроавтобусы.

- Здравствуйте, в Иркутск едете?

Водитель, плотный мужик, скользнув взглядом по моему лицу, хмыкает.

- Не видишь, что ли, табличку?

- Скоро поедете?

- Минут пятнадцать…

Забравшись внутрь, сажусь с Олей у окна, а сумку устраиваю под сидением. На хамоватое поведение мужика не обижаюсь, потому что знаю, как выгляжу со стороны со следами побоев на лице.

Такие женщины обычно уважения у окружающих не вызывают.

Звонок от Антона раздается чрез полчаса после того, как мы выехали из городка. Он и будит Олю.

- Проснулась, зайка? – скинув вызов, бодро улыбаюсь дочке, - пить хочешь?..

Пока она ест печенье, запивая соком, я вношу контакт Антона в черный список. Надеюсь, у него не хватит ума не бежать сразу же в полицию. Сообразит, что я тоже молчать не буду?..

Около восьми утра мы, наконец, добираемся до Иркутска. Расплатившись за билет, закидываю сумку на плечо, беру дочь за руку и веду ее в маленький скверик.

На душе ненастно. И с каждой минутой нарастает паника и боязнь остаться с ребенком на улице.

Скормив дочке еще одно печенье и сводив ее в туалет, достаю из кармана телефон.

Пришло время звонить Мире.

От страха трясутся поджилки. Вдоль позвоночника гуляет холодный озноб.

Набираю номер подруги и слышу ровный голос автоответчика.

«Данный абонент вне зоны действия сети»

Чччерт…

Я теряюсь, не ожидала такого…

В этот момент телефон в моей руке начинает звонить. Номер неизвестен.

Мира?..

- Да?

- Ты куда свалила, твою мать?! – орет в трубку голос мужа, - быстро домой!

- Нет.

- Я же всю ментовку на уши подниму. Из-под земли тебя достану…

Я бью по кнопке «отбой» и, обхватив, плечи руками, начинаю нарезать круги вокруг лавки.