Барахтаясь в невеселых мыслях, не сразу улавливаю звук сирен, что с каждой секундой становятся все громче.

- Твою мать… - рычит Антон сквозь стиснутые зубы.

- Успокойся, - подаю голос, когда машина начинает рывками прибавлять скорость, - может, не за нами…

- Рот закрой!

За нами. Когда расстояние между двумя патрульными машинами и нами сокращается до минимума, к Антону через громкоговоритель обращается голос сотрудника ДПС с требованием остановить машину.

- Антон, останови… - прошу я, чувствуя, как проступает на коже холодный пот, - останови.

- Да щас!

- Прошу тебя, - проговариваю ласково, - не дури… у тебя же проблемы будут… тебя же уволят…

- По@бать.

Машина несется на максимальной скорости, но дпс-ники не отстают. Не переставая, требуют остановки транспортного средства.

- Антош… пожалуйста, - начинаю плакать, когда впереди маячит резкий поворот.

Мы в него не впишемся. На такой скорости нас выбросит с трассы.

- Заткнись… - шипит, сжав руль до побелевших костяшек, - я семью домой везу!

- Ты нас не довезешь, Антон. Мы разобьемся. Сбавь скорость, умоляю…

Патрульные машины предусмотрительно сбрасывают скорость и отстают. Антон, глядя на них, тоже, но недостаточно.

Следя в зеркало заднего вида за преследователями, на повороте съезжает на встречную полосу.

- Антон!!! – визжу я, когда вижу, как нам в лоб летит белый седан.

Муж резко выкручивает руль вправо и нас, развернув на 180 градусов, выкидывает с дороги и впечатывает капотом в ствол сосны.

Колесо с громким хлопком взрывается и капот от удара подлетает вверх и ударяет по лобовому стеклу.

Все происходит за секунду, а мне кажется, что у меня вся жизнь перед глазами пронеслась.

- Оля… Доча… - трясу ее.

Она смотрит на меня большими глазами, нижняя губка трясется, но она почему-то не плачет.

- Оля! – кричу на нее.

Дочка вздрагивает, раскрывает ротик и начинает громко реветь. А у меня от сердца отлегает. Живая моя девочка…

Вой сирен приближаются, и вскоре двери машины распахиваются.

- С вами все в порядке?

- А?

Со стороны Антона тоже открывают дверь. Он лежит, завалившись на пассажирское сидение и глухо стонет.

- Давайте девочку…

Я протягиваю ему Олю. А следом уже другой сотрудник помогает выбраться мне. Мне приходится закрыть глаза, потому что все вокруг куда-то плывет.

- Вам плохо? Скорая уже едет…

- Где Оля?

Я слышу ее плач, и мое сердце разрывается от страха за нее.

- С ней все в порядке?

- Видимых повреждений нет. Идти сможете?

- Да. Что с Антоном?

- Ногу зажало.

Меня провожают до патрульной машины и отдают Олю. Малышка, увидев меня, сначала начинает плакать еще сильнее, но затем все равно успокаивается и, наконец, засыпает.

Через полчаса начинают подъезжать еще какие-то машины. Скорая, МЧС и… Майкл.

- Яна! – подбежав, заглядывает в машину.

Дыхание сбитое, сам бледный, как полотно.

Я смотрю в испуганные глаза, затягиваюсь его запахом и чувствую, как натянутая до предела пружина начинает слабнуть. Закусываю губы и даю волю слезам. Они бегут горячими дорожками, капая с подбородка на куртку Оли.

- Ян… - Майкл садится на корточки, тянет руку к лицу, растирает слезы дрожащими пальцами, - не плачь, все позади…

Пока врачи скорой помощи возятся с Антоном, Майкл сидит у моих ног, уткнувшись лбом в мое колено. Мне больно, похоже, повредила его, когда упала там, во дворе, но я молчу. Не хочу, чтобы перестал прикасаться.

Он встает на ноги только тогда, когда извлеченного из покореженного автомобиля Антона на носилках несут мимо нас. Догоняет сотрудников и, склонившись над моим мужем, что-то ему шепчет. Тот смотрит на меня мутным взглядом и не отводит его, пока мы с Олей не пропадаем из поля его видимости.

- Пойдем, вас врачи посмотрят, - осторожно забирает у меня Олю и, удерживая ее одной рукой, помогает выйти из машины мне.

- Спасибо…

- Яна… у тебя кровь на голове…

- Я ударилась, когда падала.

- Мы едем в больницу! – говорит он твердо.

- Пусть здесь посмотрят и все…

- Не обсуждается, Яна!

- Я не хочу в больницу.

Капризничаю, как ребенок, но это правда. Что, если меня госпитализируют. Что будет с Олей? И я не хочу лежать в больнице! Я их ненавижу!

- Иди сюда… - притягивает меня к себе за плечи, - надо провериться, маленькая. Если не хочешь, чтобы я поседел раньше времени.

Нас осматривают врачи Скорой и соглашаются с Майклом. Да, действительно, мне необходимы дополнительные обследования. С Олей, Слава Богу, все в порядке.

Усадив нас на заднем сидении своего джипа, Майкл беседует с сотрудниками, куда-то звонит, а затем везет нас в больницу.

- Все быстро сделают, не волнуйся. Это частная клиника.

- Откуда ты узнал?

- Сосед позвонил… Егор… - смотрит на меня в зеркало, - ты с ним была, когда Зубов появился?

- Мы уже попрощались, Егор с сыном к своему подъезду пошли, потом Антон выскочил из машины.

- То есть, он все видел и не вмешался?

- Он был с ребенком.

- Пи@дец... – качает головой, - хорошо, хоть позвонить догадался.

- Майкл, я ничего не понимаю… Как Антон узнал твой адрес и попал на закрытую территорию?

- Ты забыла, где он работает? Адрес по прописке не проблема узнать, а охране, скорее всего, просто ксивой помахал, его и пропустили.

Ну, да. Наверное, после удара я туплю. Муж всегда кичился погонами, удостоверением и тем, что перед его корочкой все двери открыты.

В клинике нас встречают на входе. Минуя заполнение документов и прочие формальности, проводят сразу к врачу. Майкл, оставив меня в кабинете, уходит показать Олю педиатру.

- Скорее всего, небольшое сотрясение, - предполагает врач, женщина лет сорока, с усталыми добрыми глазами, - но рентген сделать нужно.

Она сама вызывается проводить меня на процедуру, а пока мы идем, ненавязчиво интересуется:

- Оля сказала, вы ее невестка…

- Ольга Сергеевна?

- Да.

И зачем, интересно, она так сказала? Повысила мой статус, чтобы меня приняли без очереди? Почему нельзя было назвать меня, например, племянницей или дочерью подруги? Странно, но, так или иначе, подставлять «свекровь» я не собираюсь.

- Невестка.

- Не знала, - глянув на меня, дергает бровью.

Не знаю, какие Ольга Сергеевна преследовала цели, но неожиданно мне становится приятно. Меня как будто в семью приняли.

Мы доходим до конца коридора, поворачивает направо, и нос к носу сталкиваемся с идущим навстречу Майклом. Оля, обняв его шею, грызет печенье.

- Все хорошо? – спрашиваю, трогая дочкину ножку.

- Перепугалась только… и проголодалась.

- Зайди в ординаторскую, там холодильник есть.

- Елена Петровна, с Яной как?

- Идем на рентген.

- Может, сразу МРТ?

- Майкл, - трогаю за рукав, пытаясь привлечь его внимание, но он на меня не смотрит.

- Можно, конечно… - тянет она, - но необходимости пока не вижу.

- Но, если можно, давайте сделаем!

- Зачем, Майкл?

Он мажет по мне взглядом и снова обращается к врачу.

- Елена Петровна…

- Давай так, - вздыхает она, - делаем рентген, смотрим снимки, если мне что-то не нравится, сразу на МРТ.

- Давайте… - пищу я, будто мое мнение кого-то интересует.

- Подожди нас в ординаторской, молока дочке дай, - он кивает, поворачивается ко мне и, склонившись, прижимается к моему лбу губами.

Все происходит так естественно, словно он проделывает это каждый день перед уходом на работу. Я заметила, что для него тактильный контакт, это норма. Приобнять, поцеловать. У меня же каждое его прикосновение вызывает эмоциональное потрясение.

Я к такому не привыкла, поэтому, наверное, каждый такой случай считаю чем-то большим, чем он есть на самом деле.

Даже сейчас, когда мы входим в рентген-кабинет, мое сердце все еще скачет как подорванное, а кожа в месте прикосновения его губ приятно покалывает.