- Буду поздно, - бросает через плечо перед тем, как переступить порог дома.

Накормив дочку ужином, решаю с ней порисовать. Красок и карандашей в квартире нет, поэтому довольствуемся шариковой ручкой и бумагой для принтера.

Я рисую - она угадывает. Только расслабиться и получать удовольствие от игры не получается. Слишком много впечатлений. Они навалены в кучу и с нетерпением ждут, когда я их рассортирую и как следует распробую.

Приятных, несомненно, больше.  Знакомство с мамой Майкла оставило в душе неизгладимый след. Я не думала, что она такая… классная!

Умная, мудрая… и тактичная. Только сейчас до меня доходит, что она ни словом не упомянула Милу. А ведь они должны были плотно общаться. Речь шла о свадьбе, наверняка они ее вместе обсуждали.

И то, как она приняла Олю, навсегда расположило меня к ней.

Вечером, искупав и уложив дочку спать, решаю посмотреть какой-нибудь фильм. Майкл показал, как пользоваться его телевизором, он подключен к интернету, поэтому можно выбрать кино на любой вкус.

Полистав каталоги, останавливаю свой выбор на старой мелодраме «Слезы под дождем». Вспомнилось, как плакала мама, когда дело доходило до финала.

Включаю и устраиваюсь на диване. Ближе к середине фильма чувствую, что засыпаю. Оставить бы на завтра, но я так не люблю. Хочется досмотреть до конца, чтобы не портить этот день смазанными впечатлениями от недосмотренного фильма.

Приняв вертикальное положение, тру глаза и пытаюсь сосредоточиться на драме героини Шерон Стоун.

Видимо, не помогает, потому что, провалившись в сон, резко просыпаюсь, когда на плечо опускается тяжелая рука.

- Ян! Уснула?..

Распахнув глаза, смотрю на склонившегося надо мной Майкла.

- Ой… прости… - не до конца проснувшись, порывисто сажусь.

Он отходит на шаг назад и, заложив руки в карманы, смотрит на меня исподлобья. Выражения лица не разобрать, в квартире потушен свет, только включенный телевизор подсвечивает сзади его высокую фигуру.

Запахнув на груди халат, встаю на ноги с намерением покинуть гостиную, но Майкл вдруг встает на пути.

- Посидишь со мной?

- Я спать…

- Да, ладно… - делает шаг навстречу, касаясь меня своей грудью, - Я-а-а-н… Не уходи, а…

А затем, быстро обхватив руками, делает рокировку, опускаясь на диван так, что я оказываюсь стоящей между его широко разведенными ногами.

- Майкл! С ума сошел?!

- Не уходи… - просит, задрав ко мне голову, - мне так хреново, Янка…

Прикрыв глаза, втягиваю в легкие его запах. Надо уходить. Он снова пьян, и его снова грызет тоска.

Приняв мое бездействие за согласие, но притягивает мои бедра к себе и утыкается лицом в область груди. Шумно дыша, трется об меня лицом.

- Ч-что ты делаешь?.. – выдыхаю я.

- Ммм… - усиливая давление пальцев на бедрах, находит ртом сосок правой груди.

- Майкл! – хватаюсь за его плечи, - Майкл, прекрати!

- Тшшш… - хрипит парень, - помолчи немножко…

Помолчать?! Да мне укусить его хочется, чтобы отпустил!

- Отпусти, слышишь?..

Опустив руки по ногам вниз, он поддевает их под коленями и толкает меня на себя, усаживая верхом.

- Просто побудь рядом… - шепчет на ухо, - я тебя понюхаю и отпущу.

С этими словами он прижимается ко мне всем телом и зарывается носом в шею за ухом.

Я абсолютно дезориентирована. Хлопая глазами в темноту, обмякаю, позволяя ему едва ли не уложить себя поверх его тела.

- Такая вкусная, - проникает в уши, дурманя разум, - почему ты так пахнешь всегда?..

- Как?..

- Ох@енно, Янка…

Руки на моей спине оживают, вдавливаются в кожу, обжигая через ткань халата. Ведут вниз, останавливаются на пояснице. Одновременно с этим кожу шеи опаляет горячим дыханием. Вдавливая меня в себя, он проводит по ней влажным языком.

Я пьянею. Сердце грохочет, как бешеное, разгоняя по телу странное тепло.

Майкл подается ко мне бедрами, давая почувствовать степень своего желания.

Ой, мамочки… Он там твердый…

- Сладкая какая, - отпустив поясницу, двумя руками разводит полы халата на груди, - иди сюда, маленькая…

Приподняв меня так, чтобы было удобно, прихватывает сосок зубами через белую маечку, в которой я обычно сплю.

- Боже… - вырывается у меня.

Внизу живота происходит маленький взрыв. Инстинктивно пытаюсь сжать ноги, но получается, лишь сильнее прижимаюсь к нему.

Бросив быстрый взгляд на мое лицо, Майкл пальцем оттягивает край майки вниз и освобождает одну грудь.

- Так и знал… - бормочет под нос, - сочная…

Высовывает язык и проводит им снизу вверх, поддевая сосок. Ловит меня рукой, когда я от переизбытка чувств чуть не заваливаюсь назад, и  втягивает его в рот.

Посасывая, ныряет рукой мне между ног.

- Майкл, - сиплю я, - пожалуйста… остановись…

- Не могу… Хочу тебя, Мила…

В этот момент у меня внутри все обрывается. Словно сталкивают в пропасть с каменистого утеса.

Отпрянув, смотрю в его глаза. Он тушуется. Сам уже понимает, что только что сказал.

- Убери руки, - произношу ровно.

Он одергивает их так быстро, будто по мне сейчас ток пустят.

Встаю с его колен, прячу грудь под майку, сосредоточенно поправляю на себе халат и на автомате выхожу из комнаты.

Разбиваю два яйца, добавляю щепотку соли и три столовых ложки муки. Концентрирую внимание на рецепте, словно не выпекала кабачковые оладьи раз триста.

Сняв с крючка венчик, начинаю методично взбивать массу для выпекания. Он стучит о стенки миски в унисон с моим сердцем.

Несколько минут назад Оля сказала, что «дядя пришел».

Со вчерашнего вечера, когда мы чуть было не занялись с ним сексом, я его не видела. Даже не слышала, как ушел на работу, потому что, проведя бессонную ночь через стенку от него, сама уснула только под утро.

Всю ночь я ломала голову, как мне вести себя дальше. Фыркать и дуть губы, когда я здесь на полном его иждивении, нельзя. Улыбнуться и сказать: «милый, для тебя я буду, кем хочешь… хоть Милой, хоть Машей, хоть Дашей»? Раздвигать ноги, как только ему взгрустнется?

Нет. Лучше заберу Олю и сбегу, как от Антона.

Муж на регулярной основе ходил налево. Я знала и молчала. Были случаи, когда он сравнивал меня со своими любовницами. Я снова молчала, потому что меня это не трогало.

Все, что исходит от Майкла, бьет в сотни раз больнее. Он по-прежнему делает меня зависимой. От своего голоса, взгляда, улыбки.

Вчера я потеряла волю, едва его запах коснулся моих рецепторов. Он как паралитический газ, только наоборот. Обостряет все чувства и отключает мозг.

Господи, какая я овца!..

Безвольная тряпка, о которую можно вытирать ноги всем, кому не лень. Разве, держаться от него дальше, уже не должно было стать моим условным рефлексом? Но, нет же, Яна с одного раза не понимает, Яна снова мечтает услышать, что она первая попавшаяся под руку дырка.

Отставив в сторону взбитую массу, наливаю в сковороду масло.

Из квартиры доносятся приглушенные голоса Майкла и Оли. Похоже, она окончательно освоилась и приняла его за своего. Это хорошо, конечно, но порадоваться не дают натянутые в звенящие струны нервы.

Я все еще не знаю, как мы будем с ним общаться дальше. Наверное, ему тоже не по себе, раз не подошел поздороваться сразу, как делал это обычно.

Натворили дел…

- Мама, смотри! – дочка вбегает в кухню и дергает меня за край футболки.

В ее руках пластиковый чемоданчик, под завязку забитый наборами фломастеров, цветных гелевых ручек, мелков, трафаретов и еще кучей принадлежностей для рисования.

- Привет, - звучит над головой низкий голос Майкла.

- Привет, - отвечаю, не глядя в его сторону, - спасибо, она любит рисовать.

- Я заметил…

Оля, довольная, убегает, в комнату, а я отворачиваюсь к плите жарить оладьи.  Он не уходит, садится за стол и молча смотрит мне в спину.