Поэтому, сделав факел, как учили родители, и взяв его вместе с собой и с зажигалкой, он направился к маяку. Когда же он оказался подле него, всё его тело буквально кричало, чтобы он и не думал к нему подходить, ведь родители не раз ему показывали, каков истинный облик маяка, и не раз объясняли, насколько он опасен. К тому же… они, взрослые обладатели Даров, сами пропали там, что в свою очередь нагнетало его больше всего остального.

Однако он продолжал подходить к нему.

Остановившись же около него, он взял в одну руку факел, а в другую зажигалку, после чего, высоко подняв факел, поджёг его, а зажигалку спрятал обратно в карман куртки. После этого медленно, но верно он продолжал подходить к нему, всматриваясь в каждый уголок, развеянной иллюзии, пока не вошёл внутрь.

Оказавшись же внутри, он более не медлил — он заранее решил сделать всё настолько быстро, насколько сможет. Тем более — так же говорилось в инструкции родителей.

Поэтому пройдя в единственную дверь, кроме входной, он попал в комнату, где за пару мгновений нашёл глазами большой, ветхий, буквально распадающийся на глазах шкаф. Подойдя же к нему, он на мгновение посмотрел за него, увидев будто бы бесконечный проход. Почему-то это его столь сильно напугало, что он чуть не выронил факел, отчего испугался ещё сильнее.

И это побудило его действовать ещё резче, чем он планировал: облокотившись на шкаф плечом, он навалился на него всем весом, понемногу, через силу и боль, начав сдвигать его к стене. Это заняло у него всего несколько секунд, но для него они продлились словно вечность. А стоило же ему с этим закончить… как он тут же развернулся и, ускорившись, быстро покинул маяк. Оказавшись же вне его, он выкинул факел и побежал на всей скорости домой, стараясь выкинуть из головы все те ужасные мысли и страхи, что словно обволокли его всего.

Оказавшись же дома, он залез под одеяло и впоследствии так под ним и просидел до следующего дня, вновь горько заплакав и так и не заснув.

А потом… потом день сменил другой день, неделя другую неделю, месяц другой месяц, и так, не заметил он сам, как прошло почти полгода до самого странного, что случалось в жизни мальчика… до того момента, когда он увидел других людей, а после одна из них, умирая, по случайности забрела к нему домой…

— Понятно, — произнёс я, закончив осматривать последней лежащую без сознания на кровати Карэн. — Вот, значит, как ты выжила.

Насколько могу судить, в принципе — ничего критичного. По крайней мере, ничего такого, с чем бы не справилась её регенерация. Значит, вскоре она уже должна будет пойти на поправку. Особенно — если достать еду в достаточном количестве. Впрочем, это уже касается не только её, а всех нас.

— Ага, вот так я и выжила после того, как вы бросили меня на растерзание демонам, — ответила сидящая на стуле Ева.

— Ещё и обвиняешь нас в этом? — развернувшись, усевшись на пол и оперевшись спиной на кровать, посмотрел я на неё и на мальчика, сидящего за столом прямо напротив неё.

— А разве не должна? Что я вообще такого сделала, что заслужила подобную участь?

— То же самое, что делаешь и сейчас.

— Ты про поддержание образа? — улыбаясь, буквально сияя, точно так же, как делала это в Империи, милым голосом спросила она. — Я ведь уже объясняла…

— Да, хоть он и сказал, что остальные погибли, но это легко может оказаться ложью или даже полноценной проверкой. Поэтому ты продолжаешь поддерживать образ. Я прекрасно это помню. Но именно об этом я и говорю.

— Так тебе не нравиться сам факт моей фальши? Но ведь в аристократическом мире это норма — в нём абсолютно все и абсолютно постоянно только и делают, что лгут.

— Нет. Мне плевать на твою лож. Как и на то, что ты использовала меня. В том, что это произошло виноват лишь я сам. Точнее, моя неопытность, излишняя доброта и банальная глупость. Не будь хоть чего-то из этого — вероятно, всё было бы иначе.

— О-о-о, рада, что ты это осознаешь. Однако раз так, то что же тебе так разозлило?

— То, что ты навредила Алисе.

— Навредила? И как же? Ты же сейчас не о том, что ей было немного грустно от происходящего между нами?

— Об этом.

— Серьёзно? Ха-ха… Это же… просто пиздец. Нет, я с самой нашей первой встречи поняла, что на почве утраты родителей у тебя появилась жуткая гиперопека в отношении всех дорогих тебе людей, но чтобы… настолько? То есть, ты… отправил меня на ужасную, жуткую смерть в одиночестве… просто потому что я заставила одного из дорогих тебе людей немного взгрустнуть?

— Не только из-за этого. Я не знал, что ты можешь ещё выкинуть, пока находишься рядом с нами. Потенциально из тебя исходило больше угрозы, чем пользы. Поэтому я принял такое решение.

— Какая мерзость. Ты сейчас говоришь, прямо как Элизабет. Только она хотя бы не смешивает эмоции с рациональностью. А ты пытаешься ухватить и то, и другое.

— Так, значит, ты согласна, что представляла для нас больше опасности, чем пользы?

— Конечно же нет. Что за тупой вопрос? Даже если отринуть полезность моего Дара, то знаешь, скольких людей я убила просто так? Ноль, блять.

— Выходит, не просто так ты уже убивала людей?

— Да причём тут, нахуй, это вообще? Я тебе про то, что если вы мне мешать не будуте — я вас в жизни не трону, как и всех других. А ты мне про какую-то хуйню мелкую.

— А если тебе потребуется навредить кому-то из нас — в таком случае это тоже будет лишь «мелкой хуйнёй»? — она попыталась открыть рот и что-то сказать, но так и не найдя подходящих слов промолчала. — Я так и думал. Поэтому и решил, что от тебя будет куда лучше избавиться.

— Но сейчас ты этого уже не сделаешь — я ведь спасла все ваши жизни, вытащив из той дыры.

— Верно. И мы отплатим тебе за это — поможем дойти до цивилизации.

— И это всё? Так, выходит, ты оцениваешь их жизни?

— Нет. Помимо этого я так же сделаю всё возможное, чтобы с тебя сняли все обвинения за вероятное сотрудничество со мной. Не факт, что полностью, но частично это всё-таки поможет тебе. Думаю, после этого ты вскоре даже сможешь вернуться к нормальному образу жизни. Но на этом — всё. Больше никакой помощи ни от нас, ни от меня лично — не жди. Так что, как всё это закончиться, стоит только кому-то из нас только посчитать, что ты можешь представлять хоть какую-то угрозу, как мы примем все необходимые меры, дабы этого избежать. В том числе, даже если ради этого придётся полностью разрушить твою жизнь или убить тебя.

— Ха-ха-ха… «как всё это закончиться»… смешно. Всё ещё надеешься каким-то чудом выкрутиться из этой патовой ситуации? Ало, очнись — всё, битва уже проиграна.

— Но война — ещё нет.

— Ха-ха-ха-ха-ха!.. Ладно, считай, как хочешь. Хочешь бессмысленно пыхтеть, пытаясь вернуться в Империю — мне же лучше. В таком случае вы не только доведёте меня до неё, но ещё и ты самолично при всех скажешь, что я тут не причём, после чего стопроцентно помрёшь на казни.

— Тогда таковой будет наша сделка? Ты согласна на эти условия?

— Конечно.

— Хорошо. В этом случае эту тему можно считать закрытой, — и проговорив это, я ещё раз осмотрел с ног до головы мальчика, что, увидев это, напрягся всем телом.

До этого он смотрел на всех нас с удивлением и огромным интересом. А сейчас, похоже, когда он немного к нам привык, до него начало доходить, что мы вполне себе можем представлять для него угрозу. Однако раз до него это не дошло ранее и он сам, особо не размышляя, захотел нам помочь, выходит… раньше он вряд ли имел дело с чужаками. Но при этом и на дикаря он совсем не похож — выглядит и ведёт себя примерно так же, как и девочка. А раз он не одичал, живя здесь, значит он с остальными живёт тут не так уж и давно.

— Пытаешься понять, как он мог выживать в таком месте в одиночку? — спросила она, Бесполезно. Я всю голову сломала, думая об этом, но так ни к чему и не пришла. Потому что это попросту невозможно. Даже чтобы прожить дня три в одиночку, в таких условиях, ему должно было ужасно везти.