— Боюсь, у нас в Михайловском годной тары не хватит, чтобы столько забодяжить,– вздохнул я, — Если считать по минимуму с одной яблони выходит четыре ведра сидра. То есть десяток яблонь — это уже мерная бочка сидра, а в саду около пяти сотен деревьев. Отбросив ещё не созревшие и уже упавшие яблоки, получим плюс-минус двадцать пять бочек. Это я говорю про минимум и про готовый сидр, а чтобы выбродить его нужно тары в два раза больше, иначе с пеной много выплеснется. Да что я тебе рассказываю, ты это лучше меня знаешь.

— У меня примерно столько же яблонь, — задумался старик, — Первый заторный бак уже моют, а к утру и второй освободится. Сам же видел, что вино курят.

— Видел, что у тебя цех работает и мужики без дела не сидят, а что они делают, я толком не знаю,– пожал я плечами, — А к чему ты речь ведёшь?

— К тому, что в каждом баке четыре бочки. Ты сможешь их соком наполнить, если тебе яблоки будут непрерывно подвозить?

— Не пробовал, — признался, — С чьего сада начнём?

Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что дед решил, и свои яблоки в кальвадос перегнать и бабушкины.

А я и не против — лишь бы не уснуть, пока буду яблоки давить. Хотя, я уже примерно знаю, как ускорить процесс.

Однако, интересная беседа у меня недавно состоялась. А дело было так:

— Александр, подойди-ка к нам. Его Высокопреосвященство с тобой познакомиться желает, — окликнул меня дед, когда я, уже переоделся после дуэли и вернулся к гостям в зал.

— Ваше Высокопреосвященство… — замер я у стола, ожидая от священника разрешения.

— Присаживайтесь, Александр Сергеевич, — вполне дружелюбно и очень по-простому предложил мне высокий сановник от церкви, заработав в моём отношении к нему сразу сотню очков к репутации.

Слава Богу, нет никаких «сын мой» и прочих глупостей.

Возможно, этим простым отношениям способствовал довольно закрытый формат, так как стол деда и митрополита, с сопровождающим его лицом, был огорожен шторами, и священнику не было нужды играть на публику.

— Расскажите мне, что за дуэль у вас случилась, из которой вы так блистательно вышли победителем?

— Ваше Высокопреосвященство — то была не дуэль, а скорей всего антидуэль. Существующие правила поведения дворян я считаю неверными, более того, недопустимыми. Они противоречат не только тем заповедям, о которых мы все знаем, но и интересам государства.

— Вот даже как… — прищурившись, отложил Евгений вилку, уже нацеленную было на сочный пласт копчёной осетрины, — А не изволите ли вы объясниться более подробно.

— Так что же тут непонятного? Сейчас стало модно стреляться. Дуэли на шпагах и рапирах уже отошли в прошлое. Но русские стреляются с десяти шагов, а не с тридцати, как это чаще всего принято в Европе.

— Ты перед дуэлью с этим, как его, — пощёлкал дед пальцами.

— Елагиным, — подсказал я ему.

— Во, с Елагиным, ты говорил, что какие-то пари выиграл, попадая по чайным блюдцам?

— Дважды было. Пять из пяти блюдец вдребезги, и это с двадцати пяти шагов, — кивнул я в ответ, — Оттого я и выбрал для дуэли греческую забаву, с Олимпийских Игр взятую. От неё и вреда меньше, и у церкви возражений не будет, и государь наш в служивых дворянах от такой моды убытка не испытает.

— При чём здесь мода? — живо вскинулся митрополит.

Глаза у него интересные. Этакие холодные льдинки. Слишком живые для его возраста.

— У нас и Пётр Первый, и Екатерина Вторая пытались дуэли наказаниями остановить. Но не получилось. Не так ли? Они только больше и больше в ход пошли. Молодёжь откровенно фрондёрствует, и никакие запреты не помогают. Значит дуэли нужно разрешить, но перед этим сменив моду на их формат. Мне показалось, что олимпийские соревнования по греческому кулачному бою — выход более, чем достойный. Глядишь, наши офицеры и пить меньше станут, когда спортом займутся.

— Откуда вам-то это знать? — вроде, как недоверчиво покачал Евгений головой

Знаю я эту методику допросов. Таким вот способом, высказывая недоверие и в то же время, оставаясь открытым для беседы, зачастую можно больше выведать, чем обычным запугиванием.

— Я каждое утро по три версты пробегаю, а потом занимаюсь гимнастикой, которой нас в Царскосельском лицее обучали. Если с вечера со спиртным перебрать, то такие тренировки вовсе не в радость выходят, — пожал я в ответ плечами, говоря об очевидном, — Есть и ещё один немаловажный плюс. Раздевшись для схватки по пояс, можно перед дамами хорошо развитым телом блеснуть. Вот вы сейчас лишь улыбаетесь, а зря. Для молодых людей, если этот стимул им правильно преподнести и разъяснить, он окажется архиважным при выборе ими вида дуэли. Атлетически сложенный мужчина производит на дам очень сильное впечатление.

— Звучит дико, и признаюсь, непривычно, — вмешался дед в нашу беседу, — Но какое-то рациональное и правильное зерно в твоих рассуждениях, Александр, точно есть. Опять же — греческая культура и соревновательный дух. Очень интересно и ново. Не готов сказать, что это вот так запросто может сработать, но даже если треть дуэлей будет назначена на кулаках, а не на пистолетах, то это уже большой шаг вперёд. Если в масштабах Империи взять, то у нас дуэли каждый день происходят. Могу в качестве примера привести графа Толстого Фёдора Ивановича. От верных людей слышал, что только он одиннадцать человек убил во время своих многочисленных дуэлей.

— Слышал я про этого полковника. Завзятый картёжник и редкостный дуэлянт, — согласился митрополит, думая о чём-то своём.

Помолчали. Митрополит всё-таки попробовал осетрину, признав её превосходной, и лишь затем продолжил беседу.

— Александр Сергеевич, Пётр Абрамович мне по секрету про изготовленный вами перл рассказал, которым вы ему здоровье сильно поправили. Не волнуйтесь, в сплетниках я не числюсь, а с вашим дедом нас связывает настолько давняя дружба, что я ни за что не стану её рушить досужей болтовнёй. И вопрос мой вовсе не в том, что мне хочется пожить подольше. То, что Богом мне отпущено, готов принять со смирением. Начинаний жалко. Сейчас они большей частью на данных мне лично обещаниях выполняются. За счёт тех же купцов Пскова и Острова одних только церковно-приходских школ пять штук скоро будет построено.

— Неужели наше Министерство образования не справляется? — недоуменно поинтересовался Пётр Абрамович.

— Школы у нас разные, — тяжело вздохнул Евгений, — Государство школы по европейскому образцу норовит устраивать, а народ и духовенство наше, русское образование поддерживает. Да и у государства чересчур много кабинетных реформ, чуждых жизни и потому бессильных и мертворожденных.

Ох, ничего себе, какие страсти вокруг простейшего вопроса творятся.

— Ваше Высокопреосвященство, я бы и рад помочь, — отследил я краем глаза одобрительный кивок Петра Абрамовича, — Но колодец лишь через месяц восстановится, а мне к тому времени уже придётся в Петербург отбыть.

— Думаю, что этот вопрос решаемый. Как вы понимаете, деньгами я вас за работу отблагодарить не смогу, ибо не приучен свои личные проблемы за счёт церковной казны решать, а вот с колодцами очень даже могу посодействовать. Мне уже не раз докладывали, что на церковных и монастырских землях такие источники существуют, но своих формирователей у церкви нет, а государственные мужи нам не указ. Нет им ходу на церковные вотчины.

Интересно девки пляшут…

То, что церковь с магией не в ладах, я уже знаю. Была бы на то воля церковников, они бы давно всю магию анафеме предали, чтобы народ в божественных чудесах не разуверился. Так что такие парадоксы, как игумен Иона — это скорее исключение из правил, с которым церковь вынужденно смирилась в силу полезности его перла.

— Я правильно понял, что в обмен на свою работу могу невозбранно пользоваться колодцами на монастырских и церковных землях? — решил я уточнить довольно щекотливый вопрос.

— Именно так, Александр Сергеевич, именно так, — заверил меня митрополит, — Что касается сроков, то пока я жив, это право будет за вами сохранено для всех трёх ближайших к вам монастырей.