Ударил колокол. Ему отозвался другой, подальше, затем третий. Лишь после этого стало понятно — улицы Пайта отнюдь не сонно-безмятежны, просто шум толпы накатывал потихоньку, так что ухо незаметно к нему приспосабливалось и не отмечало изменение.

— Что это значит? — резко спросила маркиза.

Графы опять переглянулись и синхронно ответили:

— Мы не знаем. Сейчас узнаем.

Доверенный секретарь, не дожидаясь команды, выскользнул из полутемной комнаты, где высокие договаривающиеся стороны шлифовали последние детали большого плана. За окнами застучали копыта, стали более-менее тревожно перекрикиваться стражи. Кажется, начали прибывать гонцы, причем сразу с нескольких сторон. Вдалеке резко засвистела сигнальная магическая ракета.

— Господа, — Биэль забарабанила пальцами по столу. — Вы заверяли меня, что в этом городе мышь не чихнет без вашего ведома и дозволения.

Неприятная, многозначительная тишина охватила кабинет, в нее стучался шум с улицы, но вяз, как в паутине.

— Так и есть, — вымолвила, наконец, графиня. — Но за скотину Карнавон мы ручаться не можем. Это наверняка ее происки.

— Безродная потаскуха, — граф продолжил ее речь без пауз и ровно с тем же выражением, так, будто слова принадлежали одному человеку, — Поднялась из грязи, от нее можно ждать всего, что угодно.

— Господа, — повторила Биэль, не прекращая выстукивать пальцами некий ритм. — Ее сиятельство женщина весьма здравомыслящая и способная распознать свою выгоду. Наш… — маркиза сделала едва заметную паузу. — Договор полезен ей ровно в той же мере, как и вам. Поэтому я была бы очень признательна, если бы вы прояснили суть происходящего. И как можно скорее.

По дому разнесся топот, люди бежали в спешке, срезая углы, оскальзываясь на гладком камне. Не убийцы, не заговорщики, а гонцы и лазутчики, которым срочные донесения прожигают уста и карманы. Биэль надела маску, сделанную по образцу личин Сальтолучарда, под которой нельзя угадать даже пол владельца, не говоря о каких-то приметах — никто из посторонних не должен увидеть ее лицо! — откинулась на высокую спинку кресла, чувствуя твердую и ровную поверхность. Закрыла глаза, собираясь с мыслями.

«Как не вовремя… Ах, как не вовремя, что бы это ни случилось!»

Слуги открыли дверь, впуская первого гонца, за ним уже маячил секретарь и, судя по его физиономии, произошло — хотя, должно быть, «происходило», прямо сейчас — нечто экстраординарное.

Достать из жопы кролика, вульгарно и просто подумала Биэль, припомнив кое-какие события из далекого детства. Кажется, пришло время творить чудеса… Она также вспомнила Курцио, ныне просто Монвузена, отринувшего островную фамилию — мастера такого рода экспромтов, когда приходится спасать проигранное и склеивать разбитое. Очаровательно циничного, восхитительно умного и трогательно ранимого, хотя сам он считал себя тверже бриллианта.

Затем пошли срочные доклады, и маркиза почувствовала, как у нее холодеют пальцы и сбивается, нарушая ритм, сердце.

Алонсо Кехана и Дан-Шин играли в «Четыре крепости». Кехана выбрал белые фишки, и проигрывал, его король вынужден был отступить в центр доски, к «трону». Дан-Шин умело отсекал белых от крепостей, выбивая точеные из моржовой кости фигурки одну за другой. В углу потрескивал очажок, на котором подогревалась сковородка с жареным хлебом. Оставалось лишь дождаться финала игры, разбить на гренки десяток яиц, открыть кувшин вина — и вечер обретет совершенство.

Кехана потерял очередного пехотинца, едва удержался от ругательства и глянул исподлобья на соперника. Простолюдин комит не отрывал взгляд от игры, сохраняя вид крайне сдержанный и достойный.

В углу подвальной комнаты сверкнула вспышка, вроде бы не слишком яркая, но бьющая как будто напрямую в голову и сознание, минуя зрачки. Когда воины отошли от легкого шока, пред их взорами оказалась маркиза Биэль аусф Вартенслебен, растрепанная, как воробей, злющая, как гиена или морская змея. Даже у повидавшего многое комиссара отвисла челюсть — комит представлял, сколько стоил магический переход, как он мог сказаться на рассудке. Учитывая, что «секретный» дом находился в городской черте, это говорило об одном: случилось нечто такое, из-за чего маркиза не могла позволить себе потерять ни минуты.

Алонсо, надо полагать, пришел к сходным выводам. Он широким жестом отодвинул доску, пробормотав «после закончим». Дан-Шин завозился, пытаясь встать — прооперированная нога продолжала болеть, и, приступая к игре, он уместил ее вытянутой на соседнем табурете. Предварительно не забыв уведомить соперника, что сие ни в коем случае не является признаком неуважения, но лишь следствие телесного изъяна.

— Сидите, господа, — Биэль коротко и резко махнула рукой, отсекая лишние слова и поступки. — Мне понадобится ваше внимание, а не почести. Время дорого.

Она села на последний свободный табурет, быстрым жестом пригладила волосы, встопорщенные, как ежиные иголки, непоправимо нарушившие изысканную прическу. Сплела длинные пальцы и закрыла глаза. Мужчины хорошо выучили привычку дворянки таким образом сосредотачиваться перед важными словами. Оба дисциплинированно молчали, навострив уши, при этом оба же закрутили головами, прислушиваясь к внешнему шуму.

— Да, — Биэль словно проснулась, открыв глаза. — Именно так. Беспорядки, хаос, анархия. Нарастают и, судя по всему, к полуночи затопят город.

— Графы обгадились? — Дан-Шин со всей прямотой бывшего наемника сразу взял «гуся за глотку». — Пережали с поборами?

В воздухе повисло невысказанное, но ясно читаемое «а я предупреждал». Дан-Шин и в самом деле повторял раз за разом с тактом и упорством тарана, что графская тупость и жадность сломают весь план еще до финальной литиры.

— Нет. Сама удивляюсь, но в этот раз они, кажется, не при чем, — честно призналась маркиза.

— Что происходит? — быстро и деловито включился в разговор Алонсо.

Дверь бесшумно отворилась, в проеме возник Гигехайм, полностью вооруженный, со щитом за спиной. Увидев гостью, он замер с выражением немого вопроса на хоть и некрасивом, но выразительном лице.

— Говори, — бросил ему наставник.

— Прибежал подслух, — коротко и по делу отрапортовал Барнак. — Передал, в королевском доме что-то происходит. Огни, звон оружия, суета. Судя по всему, в покоях идет бой. Очень жестокий.

Молодой человек оглянулся, будто ждал, что лазутчик притаился за плечом. Добавил после короткой заминки:

— Еще пошел слух, что король… погиб. Заговорщики. Толпа отправилась громить отель Сальтолучарда и убивать островитян.

Алонсо и Дан-Шин как по команде перевели взгляды на маркизу. Биэль слабо кивнула, дескать, услышанное более-менее соответствует истине.

— В королевской резиденции что-то произошло, — быстро и четко сообщила она. — Что именно, пока неизвестно. Судя по всему, заговор, который мы упустили… — она помолчала и добавила, едва ли не скрипя зубами. — Я упустила. Все начали подозревать друг друга, пошли столкновения. Графские отряды стали резаться меж собой без команды, думая, что их предали и ударили в спину. Королевская гвардия начала молотить всех, кто имел неосторожность попасться под руку.

— Поняв, что удавка ослабла, чернь выплеснулась на улицы, — догадался Кехана. — И бунт не остановить. Все люди с оружием убивают друг друга или ощетинились клинками в ожидании утра, когда что-либо прояснится. Но к рассвету кровь уже будет литься по мостовой, как вода.

— Да, — кратко ответила маркиза.

— Понятно, — сказал Дан-Шин с таким видом, что было ясно, он говорит и за коллегу-рыцаря. — Наша задача?

— Начинайте, — бросила женщина. — Немедленно.

Барнак посмотрел на Кехану, ожидая подтверждения от наставника. Но вопрос задал все же комит.

— Ваша Светлость, уточните приказ. Что мы должны сделать?

— Может вам его еще подписать?! — уже не сдерживаясь, прорычала выведенная из себя маркиза. Стремительно раскручивающийся хаос, поломавший все стройные планы, наконец, пробил и ледяную выдержку «затворницы Малэрсида».