Елена ощутила, что руки сами собой сжимаются в кулаки. И медленно, с нешуточным усилием разжала пальцы, как на окраине леса, когда едва не убила Жоакину. Но дьявольский шепоток отозвался в ушах — а ведь прикончи она тогда циркачку, сейчас проблем было бы куда меньше.

— Нет, — прошептала Елена. Подумала и решительно повторила, заглушая дьяволенка. — Нет. Никогда. Хватит с меня мертвецов.

И пошла открывать дверь, чтобы дать распоряжения слугам. За спиной тяжело дышал, постанывая сквозь забытье, Дан-Шин, который знал, что в этот день разминулся со смертью, однако никогда не узнал — насколько близко.

— Будет жить? — осведомилась Гамилла.

— Ну-у-у… если я что-то пропустила, завтра его жахнет лихорадка, о которую можно будет воду кипятить, — у Елены начался стрессовый отходняк, и женщина обнаружила в себе уйму болтливого красноречия. — А послезавтра можно будет вываривать череп, чтобы послать императору. Если не пропустила, и все будет делаться, как я наказала… Повязка с соленым раствором, промывание ромашкой, все прочее… то шансы неплохие. Хотя состояние все равно будет прыгать вверх-вниз. Через неделю рану можно зашить. Шрам останется, будто ногу стая гиен жевала. Какую нагрузку сможет держать обрубленная кость — один Параклет ведает. Ну и все, в общем то…

— Тогда за здравие, — Гамилла подняла бутылку, салютуя. — И за мастерство.

— За здравие, — согласилась лекарка. — И за удачу.

Подождав секунду, она тихонько призналась:

— Это чудо. Пару раз я думала, все, не справлюсь. Глупая была затея, нельзя браться за такие рисковые дела.

— Дальше будь умнее, — серьезно посоветовала Гамилла.

Елена без особого интереса глянула на игру. По сложно расчерченной доске перемещались фишки и монеты, притом случайно, в зависимости от броска четырех костей. Процесс чем-то походил на рулетку, только без колеса. Клетка «Короля» приносила удачу, «свиньи» пожирали выигрыш. В такие моменты полагалось громко хрюкать и пускать газы.

Бородатый игрок проиграл холщовую сумку. Мимика и жесты всех участников процесса оживились, кажется, игра приближалась к кульминации. Елена знала правила очень поверхностно, сама она в «Короля и свиней» не играла, однако помнила, что вроде есть какая-то возможность отыграть все на последних ходах. Видимо этот момент наступил. Первым бросил кости игрок в щегольской куртке с вертикальными полосами желтого, красного и черного цветов. Судя по возгласам и хлопкам, бросок вышел очень хорошим. Затем кидал бородач. Он, нахмурившись, долго тряс кожаный стакан, наконец, громко приложил его о лоток с доской. Поднял, причем с таким видом будто и не сомневался в успехе. Прочие игроки в молчании уставились на желтоватые кубики с крупными метками в виде косых крестов. Кажется, бородатый не просто выиграл, но выиграл по-особенному удачно и оскорбительно.

— Ну-ну, — неопределенно хмыкнула Гамилла.

Елена только вздохнула, подумав, что атмосфера повседневного насилия очень уж сильно утомляет. Бродячий джаз-банд заиграл громче, отбивая ритм, исполнитель с лирой запел что-то про нелегкую долю и решетки. Песня удивительно напоминала блатной «шансон», только быстрее, с «читкой» на рэперский манер. Пока Елена думала, а почему блатняк назвали шансоном, то есть музыкой куртуазных французских салонов — началось.

Трехцветный курточник вскочил с табуретки, толкнул бородатого в грудь и выхватил кинжал. Хороший кинжал, рыцарский, с трехгранным клинком и двумя толстыми дисками, ограничивающими рукоять. Оружие исключительно для убийства, притом рассчитанное на пробивание какой-нибудь защиты. Цветастый перехватил кинжал обратным хватом и попытался бесхитростно заколоть бородача, однако нарвался на очень быстрый, жесткий захват и бросок через бедро. Неудачливый убийца с диким воплем упал на мостовую, и Елена с ходу диагностировала сильнейшие ушибы, а также, по крайней мере, серьезный вывих, возможно перелом сустава. Лечение долгое, подвижность до конца не восстановится. Чертежник был бы доволен — прием в точности соответствовал его философии обязательного увечья.

Второй жулик (хотя скорее бандит) замешкался, кинжал у него был поплоше, движения медленнее, и бородатый взял противника на классический болевой прием. Выкрутил оружие и ударил оппонента его же клинком в бок. Елена аж залюбовалась, настолько хорошо и ловко двигался бородатый, не факт, что у женщины получилось бы так же легко — борьба не была сильной стороной фехтовальщицы. Пока два тела корчились на серых камнях, победитель метнулся к мечу, а третий и последний игрок-бандит — наперерез.

Бородач подхватил оружие и сделал хитрое движение — обнажил меч, да не просто, а будто раздвигая телескоп, так, чтобы ножны были направлены в физиономию противника. Тому пришлось отшатнуться, избегая удара металлическим наконечником, а затем отпрыгнуть еще на шаг, уходя от клинка. Секунду третий игрок считал шансы и просто убежал, решив не искушать судьбу. Победитель собрал выигрыш с доски, которую чудом не перевернули, взял одежду и сумку, пошел прочь, не убирая меч в ножны и сохраняя пасмурное, сосредоточенное выражение лица.

Бородач не взял ничего у поверженных, и Елена решила, что, наверное, здесь произошла не стихийная драка, а спланированная разборка с коммерческой подоплекой. Наглядная демонстрация того, что какие-то вещи делать категорически не стоит во избежание последствий. На это указывало явное нежелание местных звать стражу и вообще привлекать чье-либо внимание. Ушибленный отполз в угол, баюкая изломанную руку и отплевываясь багровой пеной, а раненый так и не пришел в себя, истекая кровью. Обоих утащили какие-то подростки с обильными дырками вместо зубов и угрюмыми рожами бывалых каторжников. Инвентарь будто растворился в воздухе, и больше ничто не напоминало о происшествии.

Елена задумалась над тем, что следует налегать на борьбу, фехтовальщицу впечатлил высокий класс пришлого бойца, который без видимого напряжения, голыми руками уработал двоих. Музыканты сбавили темп и завели что-то протяжное, очень грустное. Им поощрительно кинули несколько монет, наверное, из кассы неудачливых игроков. Женщины сделали еще по глотку, затем в голове Елены звякнул памятный колокольчик, напоминая о старых долгах.

— О чем ты хотела поговорить?

— Да ерунда всякая, — насупилась арбалетчица. — Не стоит внимания.

— Тогда, пожалуй, я кое-что скажу, — решительно сообщила Елена.

— Да?..

На лице Гамиллы отразилась трудноописуемая гамма эмоций. Арбалетчица одновременно и жаждала услышать то, что намеревалась сообщить Хель, и боялась этого.

— Я обещала тебе кое-что сказать насчет… твоей истории, — напомнила лекарка. — Без возвышенного.

Гамилла ограничилась дерганым кивком, будто ей свело судорогой мышцы шеи.

— Не люблю давать советы, — задумчиво вымолвила Елена. — Но тебе все же дам. Плюнь и забудь.

— И… все? — пробормотала Гамилла.

— В общем да. Это как стрела в цели. Последняя буква в предложении. Если же подробнее…

Елена прикинула остаток вина в бутылке и решила, что пора завязывать с бытовым алкоголизмом. Накатывать после нервных событий — это уже входит в привычку, а учитывая, сколько еще предстоит, тут и спиться недолго.

— Если подробно, то скажу так.

Елена помолчала немного, еще раз прикидывая, имеет ли смысл ввязываться в это? За несколько лет до «попадания» она читала книгу, чье название давно забыла, но кое-какие мысли запали в память и очень хорошо легли на беду арбалетчицы. Однако проблема любительской психологии — слишком легко из благих побуждений сделать все намного хуже. Не говоря о том, что книгу Елена читала года этак три-четыре назад.

Лекарка перехватилаблуждающий, какой-то больной взгляд женщины с татуировкой на лице. Вздохнула и решилась.

— Ты можешь им отомстить?

Гамилла поджала губы, снова дернула головой. Очень глухо, уставившись в сторону выдавила: