— Я уже дважды побил тебя, и теперь я уже далеко не ребенок.

Ноги Раббана соскользнули на самый край обрыва, близко посаженные глаза широко раскрылись от ужаса, когда он потерял равновесие. Дункан инстинктивно бросился вперед, чтобы удержать Раббана, но не успел. Враг сорвался вниз и полетел в пенящийся белый поток, низвергавшийся с большой высоты.

От досады Гурни громко вскрикнул. Друзья стояли на краю обрыва, глядя, как Раббан беспомощно кувыркается в стремительном потоке. Вот он пролетел в миллиметре от большого камня, а потом его подхватило бурное холодное течение. Защитное поле продолжало мерцать, оберегая его от ударов о камни. Правда, он все же мог утонуть.

— Ну и как мы теперь его достанем? — со злостью произнес Дункан.

— Может быть, там впереди большой водопад, — добавил Гурни. — Во всяком случае, будем надеяться.

Позади них послышались злобные выкрики и лошадиный храп. Дункан заметил поднимавшихся по склону грумманских воинов, вышедших из бокового ущелья.

— Нам надо уходить, — сказал он.

Гурни кивнул.

— Герцог должен знать, что в этом деле замешан и барон Харконнен.

— Лучше бы мы доставили в качестве доказательства голову Раббана, но герцогу будет достаточно и одного нашего слова. — Дункан посмотрел на красную полосу на лезвии меча. — По крайней мере я дал своему клинку попробовать вражеской крови.

— Вытри кровь о рукав. Может быть, удастся сделать анализ.

Люди Моритани приближались. Дункан и Гурни вернулись к своим машинам и, поднявшись в воздух, перелетели через каньон. Улетая, они пытались обнаружить в камнях изуродованное тело Раббана. Но, к их глубокому разочарованию, они его не увидели.

Герцог Лето и эрцгерцог Арманд остановились на краю обрушившейся равнины и потребовали данные воздушной разведки для того, чтобы оценить сложившуюся обстановку. Эказские войска, шедшие в авангарде, понесли очень тяжелые потери — целые дивизии без следа исчезли в разверзшейся бездне. Шедшие следом войска герцога Лето почти не пострадали, и теперь каладанская армия вышла вперед, чтобы усилить части Эказа, идущие на Ритку.

Эрцгерцог Арманд был потрясен этой новой трагедией, но, кажется, получил мрачное удовлетворение, узнав, что потери армии Моритани были почти такими же, как его собственные. Неужели кавалерия виконта не ведала, что творила?

Еще более удивительным показалось им другое событие, зафиксированное воздушной разведкой. Уцелевшие грумманские кавалеристы и пехотинцы набросились на своих же, убивая солдат в той же форме — желтые против желтых, как будто это были два соперничавших клана или военные группировки.

— Я не могу этого понять, — признался Лето, — но драться нам будет легче.

Арманд ответил со своего командного пункта сердитым сообщением:

— Мы идем в неведомый хаос, мой друг. Обе стороны понесли тяжелые потери, но это уменьшает лишь масштаб сражения, но не умаляет его причин. Виконт сам воодушевил наших солдат на битву.

Стоя рядом с отцом, Пауль всем своим существом впитывал постоянно меняющуюся тактическую обстановку, расстановки техники и воинских частей. Но что-то в этой мозаике упорно не желало складываться в единую картину. Пауль не мог понять истинной стратегии и цели Дома Моритани. В оценке противника не хватало чего-то самого главного. «У нас нет каких-то жизненно важных данных. Виконт рассчитывает на что-то другое».

— Он что-то прячет за стенами крепости, окруженными защитным полем, — сказал Пауль. — В его плане что-то таится. Только с учетом чего-то нам неизвестного план Моритани приобретает смысл.

— Я согласен с тобой, Пауль. Я не думаю, что он уже выставил все свои резервы. — Лето попеременно смотрел то на мониторы воздушной разведки, то в большой иллюминатор. — Надо соблюдать осторожность и проявлять бдительность.

Продвигаясь вперед к окраинам Ритки, войска объединенных вооруженных сил шли по краю берега, чтобы избежать новой западни. Команды разведчиков и саперов обнаруживали и обезвреживали заложенные мины и другие ловушки, замедлявшие продвижение войск. Лето не столько удивлялся отчаянным усилиям Моритани, сколько недоумевал по поводу того, что Моритани стремился не одержать победу, а всеми силами задержать наступление противника. Герцог видел, что это понимает даже Пауль. Неужели Моритани отказался от войны убийц и ведет теперь войну на истощение?

В этот момент поступило сообщение от эрцгерцога Арманда, полученное им от фронтовой разведки.

— Грумманские силы заняли новые позиции вокруг Ритки. Войска получили подкрепление за счет частей, вышедших из подземных бункеров. Командиры поклялись, что будут стоять насмерть.

— Значит, будет кровавая баня, прежде чем мы сможем войти в Ритку. — Лето недоуменно покачал головой.

Вернулись Дункан и Гурни, охотившиеся за военачальником в шлеме с черным плюмажем. Едва переводя дыхание и стряхивая с мундиров пыль, они доложили ошеломляющую новость. Лето не мог скрыть гнев, слушая рассказ о том, как двое его лучших воинов обнаружили участие Раббана в войне.

— Это Харконнены, милорд, — сказал Дункан. — Если они не заявили о своем участии в войне убийц, то им предстоит столкнуться с тяжелыми санкциями, если об этом деле доложат императору.

— На рукаве Дункана кровь Раббана, — сказал Гурни. — Мы можем исследовать ДНК?

— Не здесь и не сейчас, — ответил Лето. — Может быть, мы сделаем это позже, но нам все равно не удастся доказать, что кровь мы добыли именно здесь. Могут сказать, что мы подделали результат или добыли кровь где-то в другом месте. Но мы сами будем знать.

Гурни покачал головой.

— Без доказательств барон будет все отрицать. Но мы видели то, что видели.

Заметив, как потемнело лицо отца, Пауль вдруг пришел к неожиданному умозаключению:

— Может быть, именно поэтому грумманцы вдруг стали нападать друг на друга. Они не все состоят на службе Дома Моритани. Некоторые из них — переодетые солдаты Харконненов, а теперь грумманцы их убивают.

— Я не сомневаюсь, что парень прав, — сказал Гурни. — Они делают за нас нашу работу.

Все еще сомневаясь, Лето некоторое время понаблюдал за войсками, стремительно сближавшимися с окопавшимися на подступах к Ритке солдатами противника.

— Сначала победа. Когда она будет за нами, у нас останется масса времени, чтобы добыть доказательства участия в войне Дома Харконненов.

— В твоих словах чувствуется уверенность, отец.

Лето посмотрел на Пауля.

— Я стараюсь не ввязываться в сражения, если не уверен в победе.

Прошло семь часов, солнце скрылось за горами, окрасив сухие каменистые холмы пестрой многоцветной радугой. Несмотря на то что окопавшиеся войска виконта продолжали удерживать свои позиции вокруг укрепленной столицы, коммандос Атрейдеса и Эказа уже нащупали слабые места обороны противника и наметили точки проходов к Ритке, чтобы проникнуть на пульты управления защитным полем и отключить его.

Потом на околопланетной орбите появился лайнер Гильдии — и все изменилось. Из гигантского лайнера вылетели сотни военных фрегатов, которые, выстроившись в боевые порядки, полетели к планете. Приток оружия и войск неизбежно должен будет изменить соотношение сил так резко, что война быстро закончится.

С упавшим сердцем Лето понял, почему Моритани так упорно сопротивлялся. Он знал, что подкрепление прибудет неизбежно, и ему надо было только продержаться до прихода союзников.

— Вероятно, Харконнены решили не скрывать дальше свое участие в войне. Возможно, это вся армия барона с Гьеди Первой.

После отправки на корабли требования объяснить их появление, был получен экстренный ответ. Каково же было удивление и радость герцога Лето, когда на голографическом изображении на мониторе его командного пункта он увидел знакомую фигуру: принца Ромбура.