— Я скорее дам этому лекарству засохнуть на полу, нежели допущу, чтобы его коснулось это поганое грумманское отродье. — С видимым усилием эрцгерцог взял себя в руки. — Представьте себе, что у вас появилась возможность сделать услугу юному племяннику барона Харконнена или даже спасти его. Вы бы воспользовались этой возможностью?

Лето тяжело вздохнул.

— Сомневаюсь. Харконнены были причастны к смерти моего отца и, вероятно, приложили руку к убийству моего первенца. Нет, я скорее собственными руками задушил бы Фейда-Рауту, чем стал бы его спасать.

— Значит, вы лучше других понимаете мою позицию.

Лето кивнул.

— Я согласен с вашими условиями.

Дальше переговоры пошли очень гладко. Вскоре настало время возвращаться на Каладан вместе с Паулем и Джессикой и приниматься за приготовления. Свадьбу должны были играть через два месяца в замке Каладана.

За столетия хищнической эксплуатации Харконнены почти до дна исчерпали ресурсы Гьеди Первой. Это сознавал даже барон. Однако Грумман, родовое имение рода Моритани, был в еще более бедственном положении.

Дом Моритани насиловал природу планеты в течение многих поколений, до тех пор, пока не выжал из нее все полезные ископаемые и не истощил почву настолько, что теперь она давала урожай, которого едва хватало на то, чтобы не умереть с голода. Коренные жители не могли выдавить из земли больше, и Дом Моритани жаждал получить во владение новый лен. Виконт уже несколько раз обращался к императору, указывая на Эказ как на возможный вариант, но все просьбы виконта были отклонены.

«Ничего удивительного, что этот человек постоянно находится в подавленном настроении», — думал барон, оглядывая поросшую клочковатой травой степь. Вместо ласкового шелеста сухая растительность издавала на ветру мертвенный треск.

Одетый в черное тучный барон нетерпеливо оглядел пейзаж: несколько одиноких юрт и стационарные палатки. Сквозь трепетавший на ветру полог одной из палаток виднелись деревянные двери стойла и люди в кожанках. Было слышно, как содержавшиеся в палатке породистые лошади хрипели и били копытами, а конюхи старались успокоить благородных животных.

Прямо из космопорта прибывших на Грумман с Гьеди Первой барона и его ментата Питера де Фриза доставили сюда в открытом вездеходе. Вооруженный до зубов водитель с всклокоченной шевелюрой и длинными усами сказал, что виконт Моритани встретит их здесь, но не сказал когда. Барон зябко поднял воротник куртки. Ветер нес песок и пыль — хуже, чем на Арракисе. Владимир Харконнен не привык ждать.

Питер не скрывал своего негодования.

— Мой барон, это же грумманский скотный двор! Виконт выбрал самое неподходящее место, чтобы произвести на вас благоприятное впечатление.

Барон сердито нахмурился.

— Воспользуйся своими дедуктивными способностями, ментат! Хундро Моритани обожает своих породистых жеребцов. Наверное, мы должны считать за честь, что он принимает нас именно здесь.

Даже на слух было ясно, что это очень крупные и опасные животные. Они и в самом деле производили страшный шум.

При подлете с орбиты пилот челнока показал барону и Питеру окруженный крепостными стенами город Ритку, стоявший на берегу высохшего моря и упиравшийся в низкий горный хребет. Большую часть населения Груммана составляли кочевники, рыскавшие по бесплодной земле в поисках скудного пропитания. Обитатели Ритки целиком и полностью зависели от инопланетного импорта.

Под дном бывшего моря и под окружающей равниной вся земная кора была словно древоточцем прогрызена бесчисленными штольнями и шахтами, в которых раньше добывали полезные ископаемые. Барон опасался, что грунт провалится под тяжестью пассажирского челнока, приземлившегося за границами столичного города.

Дом Моритани считал свое положение катастрофическим, и на это были веские основания. Барон сгорал от нетерпения услышать, что может предложить ему виконт. Харконнен был бы очень рад, если бы ему удалось, используя ненависть Моритани к Дому Эказа, вовлечь виконта в борьбу с Домом Атрейдесов. Но пока он испытывал лишь раздражение от долгого ожидания.

Внезапно он заметил какую-то перемену в дальней части неба. Над холмами на небольшой высоте летел самолет. Вскоре послышался и натужный рев двигателей. Под фюзеляжем на металлической рейке висело большое тяжелое животное — зверь с длинными ногами, черной шкурой, с развевающимися гривой и хвостом. Что это — один из чудовищных коней?

Самолет приземлился на посадочную полосу недалеко от юрт и палаток. Замки открылись, и огромное животное почувствовало под ногами твердую почву. Барон разглядел острые шипы, торчавшие из головы жеребца. Его тотчас окружили люди на мощных скоростных мотоциклах и начали стрелять, выпуская из стволов ярко-желтые сгустки лазерной энергии, отпугивавшие коня всякий раз, как он пытался вырваться из своих пут. Эти заряды, вспомнил барон, назывались защитными лентами. Отцепив пристяжную рейку, пастухи дали знак самолету подняться в небо. Среди них барон узнал мастера меча Хия Рессера. Этот рыжий был, оказывается, талантлив во многих областях. Машина взмыла вверх, а потом плавно приземлилась. Из нее, сияя и широко улыбаясь, вышел виконт Моритани.

— Питер, идем встречать хозяина, — сказал барон. Поддерживаемый своими пневматическими подвесками, Харконнен бодро зашагал к посадочной полосе, стараясь не приближаться к опасному животному и моторизованным пастухам, тащившим жеребца в стойло.

Виконт Моритани был одет в коричневую кожаную куртку, фуражку с козырьком, штаны с кожаными кавалерийскими заплатами, на ногах — сияющие сапоги.

— Владимир, я от души надеюсь, что вам понравилось это зрелище! Вам стоит посмотреть, на что способны эти звери в кровавых турнирах.

— Возможно, но потом… после того, как мы обсудим наши дела. Я и так уже довольно долго жду вас здесь.

— Примите мои извинения. В степи заметили отменного дикого жеребца. Он довольно долго вел нас, но мы наконец его поймали. Это очень ценный селекционный материал, чистокровный генга. Такой древней породы не сыскать нигде в галактике. Это одна из немногих оставшихся на Груммане ценностей, способных приносить доход.

Прежде чем пастухи успели загнать огромного рогатого коня в стойло, он вырвался из защитных лент и рванулся назад, развернулся и, дико вращая бешеными глазами, кинулся на барона и виконта. Оба аристократа ударились в бегство, ища сомнительного спасения в самолете. Поддерживаемый подвесками барон добежал до трапа первым. Дикое животное ударилось о тонкий металл трапа в тот момент, когда виконт пытался обойти барона, и оба повалились друг на друга.

— Питер, останови этого зверя! — закричал барон. Но ментат и сам не знал, что делать с этим ревущим чудовищем.

Пастухи на своих мотоциклах подлетели к самолету и выпустили в зверя залп защитных лент, но промахнулись. Остановившись поодаль от остальных, Хий Рессер невозмутимо выстрелил парализующим дротиком в несущегося на него жеребца. Огромная туша с грохотом рухнула на землю у ног мастера меча.

Барон отряхнулся, стараясь соблюсти достоинство, и обрушил весь свой гнев на Питера де Фриза. Виконт Моритани заразительно хохотал.

— Генги — самые строптивые лошади в империи! Они огромны и быстры. Это смертоносное сочетание. Такой коняга может убить любого салусанского быка.

После того как временно парализованного жеребца утащили прочь, к Моритани подбежал его адъютант и доложил прогноз погоды. Нахмурившись, виконт обернулся к барону:

— Я хотел показать вам конское ристалище, но, увы, наши методы климатического контроля рудиментарны по сравнению с другими планетами. — Над горами действительно стали собираться черные низкие тучи. — Нам придется укрыться в моей крепости в Ритке.