Не важно. Он не мог даже вообразить, что правительство узурпатора долго продержится у власти, основав ее на религиозном бреде и примитивном фанатизме. Ландсраад никогда не поддержит выскочку, и, хотя многие аристократы отказались от борьбы, другие сплотятся и окажут сопротивление. Скоро, очень скоро они снова призовут его, Шаддама, на трон, чтобы навести порядок в империи. История длительностью десять тысяч лет, восемьдесят один император из рода Коррино со времен окончания Батлерианского Джихада, галактическая империя, включившая в себя бесчисленное множество звездных систем, которой, страшно подумать, завладели какие-то пустынные дикари, до сих пор именующие себя племенами! Эта мысль привела Шаддама в отчаяние. В течение одного правления скатиться из золотого века в темные века.
«И вот теперь я здесь — правитель никому не нужной планеты».
Шаддам отошел от зеркала, отвернувшись от неприятного отражения, и стал смотреть в декоративное окно, отображающее проекцию наружного ландшафта. В салусанском небе отвратительного оранжевого цвета кружились стервятники, высматривавшие скудную добычу.
Спутники климатического контроля должны были улучшить погоду в определенной части планеты, но работа спутников оказалась ненадежной. В самом начале весны, когда зазеленели деревья и кустарники, а из-под земли пробилась трава, аппаратура спутников отказала. Пока их чинили, налетели сильнейшие ураганы и уничтожили растения; строительные и восстановительные работы стали почти невозможны.
Будучи императором, Шаддам специально поддерживал на этой планете отвратительный климат. Салуса служила императорам из рода Коррино тюрьмой, сюда, на милость природы ссылали осужденных преступников и людей, недовольных режимом. Приблизительно шестьдесят процентов сосланных умирали, а остальные, закаленные в суровых условиях герои, становились кандидатами в элитную гвардию сардаукаров. Правда, в отличие от прежних сосланных узников Шаддаму были обеспечены удобства и снабжение продовольствием и всем необходимым для жизни. У него был даже отряд верных солдат. Но все же, все же, он считал Салусу своей тюрьмой.
Вместо того чтобы улучшить природные условия Салусы, как он обещал, Пауль Атрейдес, кажется, нарочно отключил некоторые системы жизнеобеспечения. Может быть, он надеялся таким способом сократить численность верных бывшему императору воинов, или просто хотел, чтобы опозоренный Шаддам несколько лет как следует помучился?
Шаддам только недавно узнал, что его старый верный управляющий Били Ридондо был убит при дворе Муад’Диба только за то, что осмелился попросить нового императора-фанатика о лучших условиях для благородных узников Салусы Секундус. Шаддам, собственно говоря, и не рассчитывал на успех этого гамбита, так как уверился, что узурпатор начисто лишен всякого понятия о чести. Когда фрименская рвань штурмом взяла резиденцию императора на Арракине, заставив падишаха-императора согласиться на условия капитуляции, выскочка заявил, что «Муад’Диб» не связан обещаниями, данными «Паулем Атрейдесом», как будто это были два разных человека!
Как это удобно.
Теперь вот он получил сообщение о том, что фрименские фанатики захватили Кайтэйн. Варвары разграбили его красивейшую столицу!
Неужели они действительно надеются, что я буду смирно сидеть здесь и спокойно наблюдать, как вся галактика сходит с ума?
Хуже того, Шаддам постоянно получал нелепые указы, составленные в терминах какой-то пародийной религии, возникшей вокруг Муад’Диба, и подписанные каким-то самозванцем по имени Корба.
«Какое-то фрименское ничтожество присылает мне распоряжения!»
Это было неслыханно. После учиненного Муад’Дибом кровопролития люди будут встречать возвращение Шаддама песнями и цветами. Бывший император поклялся одного за другим извести своих врагов — интригами, хитростью или убийством. Но пока такой возможности не было.
В прошлом году Шаддам уже попытался перехитрить своих стражей. Среди закаленных судьбой ссыльных преданные бывшему императору командиры сардаукарской гвардии разыскали квалифицированных механиков и талантливых изобретателей. Этим людям поручили строительство нового города, способного противостоять превратностям жестокого салусанского климата. Некоторые из тех людей были закоренелыми преступниками — убийцами, контрабандистами, ворами, но других сослали на Салусу по политическим мотивам — некоторых администрация Коррино, некоторых — и их было большинство — Муад’Диб. За минимальное улучшение условий жизни эти люди были просто счастливы работать на Шаддама.
По периметру нового столичного города Салусы высились три огромные свалки бытового и строительного мусора. Каждая свалка высотой превосходила самые высокие импровизированные здания города. Шаддам приказал поисковым командам извлекать отовсюду подходящие строительные и промышленные материалы, свозить их из других мест заключения, а также из нескольких городов, руины которых уцелели после ядерного удара, нанесенного много лет назад. Результаты этой работы оказались, однако, мизерными.
Купол, покрывающий город, был пока не закончен, но Шаддам надеялся, что со временем в защищенной части города начнут пышно произрастать деревья и кустарники. В суете строительных работ он чувствовал себя как управляющий большой свалки по утилизации и сортировке мусора, из которого извлекают всякий хлам на постройку жалких лачуг. Как ни старался бывший император, из его усилий не вышло ничего, кроме смехотворной имитации императорского дворца на Кайтэйне.
Личная резиденция Шаддама находилась в покрытой куполом части города, который непрерывно строился и перестраивался. Благодаря показному великодушию Муад’Диба, резиденция была богато обставлена реликвиями рода Коррино, устлана кайтэйнскими коврами ручной работы и украшена другими произведениями высокого искусства, вывезенными из императорского дворца. Неповторимые фамильные ценности служили дразнящим напоминанием об утраченном величии. Шаддам сохранил все свои императорские регалии, одежду и даже оружие. Видимо, для вящего оскорбления «благодетель» выслал Шаддаму контейнер, полный его детских игрушек, включая и чучело салусанского быка.
Члены семьи Шаддама и его ближайшие советники размещались в разных, но соединенных друг с другом зданиях. Личное жилище Шаддама разительно отличалось от других строений. Самое большое из всех, оно было оснащено воздушными подвесными системами, что позволяло Шаддаму летать над равнинами Салусы, не покидая дома, и осматривать местность, оценивая ее условия. По крайней мере это обстоятельство давало ему иллюзию мобильности и свободы передвижения.
«Император не должен просить милостыню, чтобы выжить». Шаддам прикоснулся пальцем к вмонтированному в стену сенсору и декоративное окно сменилось изображением ландшафтов Кайтэйна. Это было чудо электронной техники, которое Шаддаму позволили сохранить. «Они так добры ко мне».
Он обернулся и увидел в дверном проеме офицера сардаукара в сером мундире, украшенном золотым и серебряным шитьем. Пожилой, мощного сложения человек, полковник-башар, держа в одной руке черный шлем, отсалютовал другой рукой поверженному императору. Лицо башара, казалось, было высечено из твердого, обветренного гранита Салусы, где он прослужил много лет.
— Вы вызывали меня, сир?
Шаддам был рад видеть одного из самых преданных своих военачальников.
— Да, башар Гарон. У меня есть для вас важное задание.
Когда-то Зум Гарон командовал всеми легионами сардаукаров Шаддама, но теперь под началом прославленного командира оставались лишь ничтожные силы — несколько тысяч сардаукаров, которых Пауль Атрейдес разрешил сохранить. Рот Гарона дернулся. Он ждал, что скажет его хозяин.
Шаддам подошел к письменному столу, выдвинул ящик и достал оттуда изукрашенный кинжал с золотой рукояткой, инкрустированной драгоценными камнями.
— Тиран Муад’Диб и его фанатики попирают законы дипломатии и правила приличия. Те из нас, кто стоит за цивилизацию и стабильность, должны забыть свои противоречия. Но я не могу все делать сам и один вникать во все. — Он ударил клинком по ладони, а потом, рукояткой вперед, протянул оружие башару. — Разыщите моего дорогого друга Хазимира Фенринга и передайте, что мне сейчас очень нужна его помощь. Он покинул нас всего месяц назад, а значит, не успел еще закрепиться где-то надолго. Отдайте ему этот кинжал и скажите, что это мой личный дар. Значение его он поймет сам.
