— Ты его оправдываешь? — требовательно спросил герцог.

— Да.

— Он постарел. Вот в чем дело. Ему пора…

— У него огромный опыт, — возразил Пауль. — Скажи, сколько ошибок Хавата ты можешь припомнить?

— Это я должен был бы защищать его, — сказал герцог. — А не ты.

Пауль улыбнулся.

Лето сел во главе стола и накрыл своей рукой руку сына:

— За последнее время ты стал… взрослым, сын. — Герцог убрал руку. — И это меня радует. — Герцог скопировал улыбку сына. — Хават будет казниться. Он будет гневаться на себя намного сильнее, чем могли бы мы с тобой вместе!

Пауль смотрел на потемневшие окна, частично загороженные стендом, вглядывался в ночную тьму. Огни комнаты отражались в ограждении балкона. Он заметил движение и разглядел фигуру охранника в мундире Атрейдесов. Потом Пауль посмотрел на белую стену за спиной отца, потом вниз — на блестящую поверхность стола — и заметил, что его собственные руки сжаты в кулаки.

Дверь в дальнем конце комнаты, лицом к которой сидел герцог, с шумом распахнулась. Вошел Хават, выглядевший старше и суровее, чем когда-либо прежде; Он прошел мимо всего стола и встал «смирно» напротив Лето.

— Милорд, — произнес он, глядя в какую-то точку поверх головы герцога, — я только что узнал о своем провале. Поэтому я прошу вас об отста…

— Садись и прекрати эти глупости, — отмахнулся герцог и указал на стул напротив Пауля. — Твоя ошибка была в том, что ты переоценил Харконненов. Их простые головы додумались до простого трюка. А мы на простые трюки не рассчитывали. И мой сын приложил большие старания, доказывая мне, что справился с этой опасностью лишь благодаря твоей подготовке. И тут о твоем провале речи быть не может! — Герцог хлопнул рукой по спинке пустого стула. — Садись, говорю тебе!

Хават опустился на сиденье:

— Но…

— Об этом я больше ничего не желаю слышать, — опять прервал его герцог. — Этот инцидент — уже прошлое. У нас имеются более насущные дела. Где все остальные?

— Я попросил их подождать снаружи, пока я…

— Позови их.

Хават взглянул Лето в глаза:

— Сир, я…

— Я знаю, кто мои настоящие друзья, Суфир, — сказал герцог. — Позови людей.

Хават проглотил комок в горле:

— Сейчас, милорд. — Он повернулся на стуле и крикнул в открытую дверь: — Гурни, пригласи их!

Первыми вошли мрачно-серьезные офицеры штаба, за ними следовали более молодые адъютанты и специалисты, у которых на лицах прямо-таки светилась готовность к действию.

По комнате пронесся шум отодвигаемых стульев. Все расселись, над столом повеяло слабым запахом рашага.

— Для желающих имеется кофе, — сказал герцог.

Он оглядел своих людей; это хорошая команда. В такой войне, учитывая обстоятельства, дела могли бы идти куда хуже.

Лето подождал, пока из соседней комнаты принесут кофе, отметил усталость на некоторых лицах.

Наконец он надел на себя маску спокойной деловитости, встал и призвал людей к вниманию, несильно стукнув костяшками пальцев по столу.

— Видите, господа, — сказал он, — наша цивилизация столь глубоко усвоила привычку постоянных посягательств, захватов и нападений, что даже простой приказ Императора мы не можем выполнить без того, чтобы вдруг не обнаружились старые штучки.

Вокруг стола прошелестели сухие смешки, и Пауль понял, что отец сказал именно то, что нужно, и именно таким тоном, как нужно было, чтобы поднять настроение за столом. Даже оттенок усталости в его голосе был единственно верным.

— Для начала, полагаю, неплохо было бы послушать, что Суфир может добавить к своему докладу о фрименах, — сказал герцог. — Итак, Суфир?..

Хават поднял голову:

— Я мог бы добавить к общему докладу кое-какие экономические данные, сир, но сейчас хочу сказать, что фримены все больше и больше представляются мне нашими потенциальными союзниками. Именно такими союзниками, в каких мы нуждаемся. Сейчас они выжидают — хотят посмотреть, можно ли нам доверять, но ведут себя при этом, по-моему, честно. Они прислали нам дары — дистикомбы их собственного производства… карты нескольких областей пустыни, окружающих бывшие опорные пункты Харконненов… — Хават опустил голову. — Доклады их разведки оказались абсолютно достоверными и значительно помогли нам в переговорах с Арбитром Смены. Они также прислали различные мелкие подарки: украшения для леди Джессики, Пряность, питье, так называемый пряный ликер, сласти, лекарства. Мои люди сейчас проверяют их. Подвохов там, кажется, нет.

— Вам нравятся эти люди, Суфир? — спросил один из офицеров.

Хават чуть помедлил:

— Дункан Айдахо говорит, что ими можно восхищаться.

Пауль взглянул на отца, потом на Хавата и отважился на вопрос:

— Есть ли у нас новые данные об общем количестве фрименов?

Хават посмотрел на Пауля:

— По потреблению пищи и другим признакам Айдахо оценивает численность населения того пещерного комплекса, который он посетил, примерно в десять тысяч человек. Их вождь сказал, что правит сиетчем в две тысячи очагов, или семей. У нас есть основания считать, что таких общин на планете великое множество. Причем, судя по всему, все они преданы какому-то Лиету.

— Это что-то новенькое, — сказал герцог.

— Возможно, я ошибаюсь, сир. Кое-что наводит на мысль, что Лиет — это местное божество.

Еще один из присутствующих откашлялся и спросил:

— Действительно ли они имеют дело с контрабандистами?

— Когда Айдахо был в этом сиетче, оттуда как раз вышел караван контрабандистов с большим грузом Пряности. Они использовали вьючных животных и говорили, что им предстоит восемнадцатидневное путешествие.

— Операции контрабандистов вообще, похоже, интенсифицировались в этот беспокойный период, — сказал герцог. — Это заслуживает тщательного осмысления. Нам не стоит особо беспокоиться относительно фрегатов, промышляющих на нашей планете без лицензии, — такое всегда существовало. Но нельзя оставлять их без нашего наблюдения.

— У вас есть план, сир? — спросил Хават. Герцог взглянул на Халлека:

— Гурни, я хочу направить тебя главой делегации — если хочешь, посольства — к этим романтическим бизнесменам. Скажи им, что я буду закрывать глаза на их операции до тех пор, пока они будут платить мне герцогскую десятину. Хават подсчитал, что это в четыре раза меньше, чем требовалось им до сих пор на взятки и на содержание вооруженной охраны.

— А что, если это дойдет до Императора? — спросил Халлек. — Он очень ревниво относится к своей доле доходов КООАМ, милорд.

Лето улыбнулся.

— Всю десятину мы будем честно перечислять в банк на имя Шаддама IV — так, чтобы об этом было известно, — и в соответствии с законом не будем включать ее в облагаемый налогом доход. Пусть-ка Харконнены попробуют это оспорить! Этим мы малость порастрясем жирок с тех, кто разбогател при харконненской системе. Взяток больше не будет!

Усмешка искривила лицо Халлека.

— Ах, милорд, прекрасный удар ниже пояса. Хотел бы я видеть барона в. тот момент, когда он об этом узнает.

Герцог повернулся к Хавату:

— Суфир, удалось купить те бухгалтерские книги, о которых ты говорил?

— Да, милорд. Как раз сейчас они тщательно изучаются. Правда, я их бегло просмотрел, и могу сделать резюме — в первом приближении.

— Прошу.

— Харконнены выкачивали отсюда по десять миллиардов соляриев за каждые триста тридцать стандартных дней!

Вздох изумления пронесся над столом. Даже слегка заскучавшие было молодые адъютанты сели прямее и обменялись удивленными взглядами.

Халлек пробормотал:

— «И поглотят они обилие морей и сокровища, спрятанные в песке».

— Вот видите, друзья, — усмехнулся Лето. — Есть ли тут кто-нибудь настолько наивный, чтобы верить, будто Харконнены тихо упаковались и убрались отсюда — бросив такие богатства! — только из-за того, что так приказал Император?

По тому, как собравшиеся покачивали головами и негромко переговаривались или просто бормотали себе под нос, герцог увидел, что его поняли и согласились с ним.