Он пожал плечами, красноречиво прокомментировав изгнание Венсиции.

— Так начнем?

— Это следовало бы начать, когда ты был моложе, — сказала Джессика. — Теперь учение будет для тебя более трудным и продлится дольше. Тебе придется учиться терпению, великому терпению. Я молю Бога, чтобы это не показалось тебе слишком высокой платой за обучение.

— Но награда стоит таких жертв.

В его тоне Джессика уловила искренность, подавленные ожидания и оттенок благоговейного трепета. Можно было начинать.

— Итак, искусство терпения, начнем с элементарного упражнения прана-бинду для ног, рук и дыхания. Кистями и пальцами мы займемся позже. Ты готов?

Она села на стул лицом к Фарад'ну.

Принц кивнул, стараясь выражением ожидания скрыть внезапно подступивший страх. Тиеканик предупреждал, что в предложении госпожи Джессики кроется какая-то хитрость, какое-то колдовство, придуманное Общиной Сестер. «Ни в коем случае не верьте, что она оставила их или они оставили ее», — сказал башар. Тогда Фарад'н грубо оборвал Тиеканика, о чем сейчас очень жалел. Эмоциональная реакция быстро заставила его согласиться с осторожностью старого воина. Фарад'н окинул взором углы комнаты, отмечая тусклый блеск глазков, спрятанных в укромных местах. Это были глазки камер, фиксирующих все происходящее в комнате. Потом лучшие умы истолкуют все, что произойдет между Фарад'ном и Джессикой.

Она улыбнулась, проследив его взгляд, но не стала говорить, что знает, куда он посмотрел.

— Для того чтобы научиться терпению по способу Бене Гессерит, надо начать с того, чтобы проникнуться первородной нестабильностью нашей вселенной. Мы называем природу — имея в виду цельность всей совокупности ее проявлений — Окончательным He-Абсолютом. Чтобы освободить свое зрение от пут и осознать эти обусловленные природой пути изменения, вытяни руки перед собой на всю их длину. Посмотри на вытянутые кисти, сначала на ладони, а потом на тыл. Хорошенько рассмотри пальцы: спереди, сзади. Сделай это.

Чувствуя себя полным глупцом, Фарад'н подчинился. Это были его руки, в этом он был совершенно уверен.

— Вообрази, что твои руки стареют, — сказала Джессика. — Они должны стать очень старыми у меня на глазах. Очень, очень старыми. Смотри, как высыхает кожа…

— Мои руки не меняются, — сказал он, чувствуя, как дрожат мышцы предплечий.

— Продолжай пристально смотреть на свои руки. Сделай их старыми, настолько старыми, насколько тебе это удастся. Это может занять некоторое время. Но когда ты увидишь, что они стали старыми, обрати процесс вспять. Постарайся менять их возраст от младенчества до старости, туда и обратно, туда и обратно.

— Но они не меняются, — запротестовал Фарад'н, чувствуя, как начинает ломить плечи.

— Если ты потребуешь этого от своих чувств, то они непременно постареют, — сказала она. — Сконцентрируй свое внимание на течении времени, того времени, которое тебе нужно: от младенчества до старости, от старости до младенчества. Это может занять у тебя часы. Дни, месяцы. Но этого можно достичь. Обращение же изменений научит тебя видеть каждую систему, как нечто, обращающееся в относительной стабильности, но только относительной.

— Я думал, что меня обучают терпению. — Джессика уловила в его голосе раздражение; юноша был на грани фрустрации.

— Теперь что касается относительной стабильности. — Это перспектива, которую ты создаешь собственной верой, а верой можно манипулировать с помощью воображения. Ты научен только ограниченному взгляду на вселенную. Теперь же ты должен сделать вселенную своим собственным творением. Это позволит тебе взнуздать вселенную и использовать ее в своих интересах, в таких интересах, которые ты только сможешь себе вообразить.

— И сколько времени, ты говоришь, это может занять?

— Терпение, — напомнила она принцу.

Фарад'н неожиданно для себя улыбнулся. Теперь его глаза были прикованы к Джессике.

— Смотри на свои руки! — скомандовала она.

Усмешка исчезла с лица Фарад'на, словно ее и не было. Взгляд его дернулся и застыл, зафиксировавшись на вытянутых руках.

— Что я должен делать, если у меня устанут руки? — спросил он.

— Перестань болтать и концентрируй внимание, — сказала Джессика. — Если ты очень сильно устанешь, то прекрати упражнение. В этом надо быть упорным и обязательно добиться результата. В твоем нынешнем состоянии это настолько важно для тебя, что ты даже представить себе не можешь. Выучи этот урок, иначе у тебя ничего больше не получится.

Фарад'н сделал глубокий вдох, прикусил губу и уставился на свои руки. Он медленно поворачивал их — вверх, вниз, вверх, вниз, вверх… Плечи дрожали от утомления. Вперед, назад… но ничего не изменилось.

Джессика встала и направилась к единственной двери.

— Куда ты уходишь? — спросил он, не меняя напряженного выражения лица, выражавшего предельную концентрацию внимания.

— Тебе будет лучше работаться, если ты останешься один. Я вернусь приблизительно через час. Терпение.

— Я все понял.

Несколько мгновений она внимательно изучала принца. Он выглядел очень целеустремленно. Сердце вдруг защемило — Фарад'н напомнил ей утраченного сына. Она позволила себе вздохнуть.

— Когда я вернусь, то научу тебя, как снимать мышечную усталость. Дай себе время. Ты сам удивишься тому, что ты сможешь делать со своим телом и своими чувствами.

Она вышла из комнаты.

Вездесущие стражники стояли в трех шагах от нее, пока она расхаживала по холлу. Благоговение и страх были буквально написаны на лицах охранников. Они были сардаукарами, трижды предупрежденными о ее доблестях, воспитанными на историях своего поражения от фрименов на Арракисе. Эта ведьма была фрименской Преподобной Матерью и Бене Гессерит из рода Атрейдесов.

Джессика оглянулась, напряженные каменные лица охранников она воспринимала как столбы, как вехи своего пути. Она повернулась, спустилась по лестнице и вышла в сад под своими окнами.

Теперь все зависит от того, могут ли Гурни и Айдахо сыграть свои партии, подумала она, слыша, как шуршит гравий под ее ногами, и видя, как золотистые лучи солнца просеиваются сквозь густую листву.

Звук шелестящей материи пробудил в Лето проблески сознания. Он был удивлен, что довел свою восприимчивость до такой степени, что мог идентифицировать ткань по этому шелесту. Было ясно, что фрименская одежда трется о занавеску. Лето обернулся на звук. Он исходил от перехода, в который вышел Намри несколько минут назад. Как только Лето повернулся, в пещеру вошел захвативший его человек. Это был несомненно тот же самый человек. Та же темная полоска кожи над маской защитного костюма, те же самые сухие глаза. Человек поднял руку, вытащил из ноздрей влагоуловитель, снял маску и в ту же секунду откинул с головы капюшон. Не успев даже толком рассмотреть шрам на нижней челюсти, Лето мгновенно узнал этого человека. Узнавание было цельным в своей осознанности, восприятие мелких деталей пришло позже. Никакой ошибки быть не могло, этот перекати-поле в человеческом облике, этот воин-трубадур, был не кто иной, как Гурни Халлек!

Лето изо всех сил сжал кулаки, пораженный до глубины души этим узнаванием. Ни один телохранитель Атрейдесов не отличался такой верностью, как Гурни. Никто не сражался лучше, защищая их. Это было доверенное лицо Пауля, его учитель.