Вопрос был в том, как вскрыть это все. Обычно он внедрялся в схему, а потом натравливал плохих парней друг на друга. Но это все было слишком масштабно. А внедрение могло обернуться сложностями. Он не был джампером, не был джокером, не был Белоснежным мальчиком, и он точно не был тем, чем была лысая женщина.

На третью ночь он последовал за Тахионом на склад. Внутрь «Сааб» не попал, у открытой двери гаража стоял армейский грузовик. Блез и Тахион на несколько минут зашли внутрь, а потом «Сааб» и грузовик отправились на пирс в Нижнем Вест-Сайде.

Шэд вспомнил, как он, будучи мистером Замогильным, дрался с потерявшим разум Крейдом-альбиносом и полупрозрачным Соплей. Похоже, пирс с тех пор не знал компании лучше.

Он скользнул через ограждение пирса и пошел назад по нижней его части. Голова его висела над водой. Он остановился, когда услышал визг тормозов грузовика, хлопанье дверей и гул голосов. Вода рядом с пирсом начала пузыриться. Шэд занервничал и обернулся во тьму. Нечто всплыло на поверхность: вода Гудзона стекала со студенистых боков. Рот Шэда пересох, когда он увидел выпуклые глаза, расположенные на макушке, словно у лягушки-быка, и слегка косой рот. Он привык к джокерам, но подобного он еще не встречал.

– Поспешим, – сказало существо. – Меня ждет обед.

Его испещренная венами кожа разошлась в стороны, и изнутри поднялся другой джокер. Он походил на прицеп с тяжелым армированным экзоскелетом, и он начал принимать сверху тяжелые ящики и осторожно сгружать их в мерцающий купол.

Кажется, там было поровну ящиков с едой и ящиков с боеприпасами.

– Моя бедная спина, – сказал водяной купол. – Надеюсь, вы готовы к неспешной прогулке.

– Все, что угодно, чтобы дать деду в зубы, – сказал Блез. Тахион и джокеры смутились.

Дед, подумал Шэд. Тахион стал жертвой джамперов. И он на Роксе.

Тахион и Блез легли плашмя на случай обстрела противотанковыми ракетами. Большой джокер вышел, купол запечатался и исчез из вида в полной тишине.

Армейский грузовик заворчал, трогаясь с места.

Шэд решил еще раз наведаться в квартиру Тахиона. Может быть, на этот раз он найдет что-нибудь интересное.

На тротуаре под окнами Тахиона он нашел рисунок мелом: он сам, одетый так же, как сейчас, с ногами упирающимися в стену. Сердце Шэда дико скакнуло, он напрягся, ожидая услышать смех.

Он ничего не услышал.

В квартире Тахиона он ничего не нашел.

Стирая подошвой рисунок, он спрашивал себя: что, если его роль во всем этом назначена кем-то другим, а не им самим? Что, если он всего лишь пешка?

И не были ли пальцы у этого кого-то испачканы мелом?

741-PINE.

– Привет. Теперь меня зовут Лиза Тригер. Я звоню с рабочего телефона сотрудника трастового фонда, а он переводил около полумиллиона долларов в облигации на предъявителя. Я подумала, что должна дать тебе знать, что я жива. Я позвоню еще чуть позже, когда будет свободное время.

Лиза Тригер. Теперь он знал имя жертвы.

Он прослушал телефонный звонок через много часов после того, как тот был записан. Он видел прыжок, когда следил за перемещениями «Линкольна» от склада, но не знал, участвовала ли в нем Шелли. Шэд сидел у телефона, когда он зазвонил снова.

– Да? – сказал он.

– Это, э, мисс Тригер. Я хотела узнать, не хочешь ли ты встретиться со мной в городе?

– Ты свободна?

– Никто за мной не следит. Они мне доверяют. Я теперь преступница, совсем как они.

Он не был вполне уверен, что верит этому.

Он встретил ее в «Зеленой Таверне», в Каштановой комнате, это был один из немногих залов ресторана, где люди, скрывающиеся в Центральном парке, не могли наблюдать за ними сквозь стеклянные стены. Прежде чем войти, он несколько раз обогнул здание, просто на всякий случай, но не увидел ничего, даже забытого кем-нибудь глаза.

Шэд надел синий пиджак, серые шерстяные брюки и строгий галстук. Лизе Тригер было хорошо за тридцать, она была белой, темноволосой, темноглазой и симпатичной. С ней был кожаный дипломат, который, как подозревал Шэд, был набит облигациями. На ней было вечернее платье от Донны Каран, черное, с оголенным плечом, и лисье манто от Джорджа Каплана с еще не сорванным ценником. Изумруды сверкали в ее ушах и на шее. Она заказала шампанского и горячий салат из цыпленка с беконом и шпинатом в качестве закуски.

– Блестяще, – сказала она. – Все прошло без сучка. Я останусь Тригер до завтрашнего утра, а потом мне нужно будет убраться из города.

– Как ты себя чувствуешь?

– Потрясающе. Тело джокера было старым. Теперь я снова молода… ну, моложе. И ощущения намного лучше. Я снова могу чувствовать вкус. – Она засмеялась, когда пузырьки шампанского ударили ей в нос. Ее кожа светилась на фоне полированного каштана, редкого теплого оттенка.

Печаль наполнила Шэда.

– Тригер страдает, – сказал он. – Где бы она ни была.

Шелли подумала над этим минуту.

– Она заключит с ними такую же сделку, как и я. Разве нет? – Она слабо улыбнулась ему. – Я больше не хочу думать об этом. Я просто хочу снова быть человеком. – Она хохотнула. – Хочу побыть в безопасности хоть чуть-чуть, о’кей?

Она заказала утку по-московски в можжевеловом соусе. Шэд из вежливости взял свиной эскалоп и съел несколько кусочков. Он уже много дней не принимал никакой твердой пищи, и его желудок побаливал. Он все так же нервничал, когда в зал входили новые люди, и проверял их в своей мысленной картотеке, где держал всех, так или иначе связанных со схемой прыгни в богатого. Он не увидел никого, кого б он знал. Она заказала бутылку «Пюлиньи-Монраше Латур» восемьдесят второго года, и Шэд выцедил бокал. Алкоголь теплыми спиралями заплясал в его голове.

Снаружи холодный ветер трепал деревья Центрального парка. Шед надел кожаный тренч Нет-Шансов и оседлал мотоцикл. Шелли рассмеялась и взобралась на сиденье позади него. Ее обтянутые чулками бедра вжимались в него. Они помчались на восток от Центрального парка, направляясь в жилую часть города. Он бросал мотоцикл вправо и влево, следил напряженным взглядом, пытаясь убедиться, что их не преследуют. Он забирал тепло у машин и зданий, мимо которых они проезжали, градус-другой у каждого, пока тело его не переполнилось огнем.

Шелли обхватила его за плечи, потянулась вперед, прошептала в ухо.

– За тобой хоть на край света.

Край света. Верно.

Краем света оказался номер люкс в отеле «Карлайл». Шелли расплатилась золотой картой Лизы Тригер. Она давно уже не была человеком. Она хотела заняться самым человеческим видом деятельности.

Он слепо потянулся к ней. Ее глаза сверкали в темноте, и столпы огня пульсировали в ее горле.

– Ты защитишь меня? – спросила она.

Он чувствовал, как одна за одной спадают его маски. Он чувствовал себя в большей опасности, чем когда бы то ни было.

– Я постараюсь, – сказал он.

Шелли спала как младенец. Шэд бродил по двухкомнатному номеру, пытаясь упорядочить мысли. В них вплетались странные напевы Майлза Дэвиса. Он все надеялся, что ситуация прояснится сама собой, что он отдернет штору, увидит глаз, наблюдающий за ним с подоконника, и тогда он будет точно знать, что делать.

Но глаза не было. Не было и подсказки.

Он возвращался мыслями к зеленому пейзажу на тротуаре. Там, возможно, людям не нужны маски.

Ранним утром Шелли проснулась, смеясь. Она вскинула руки и прокатилась по простыням отеля «Карлайл», хихикая, как девчонка. Потом она взглянула на Шэда, сидевшего на краю постели, прищурилась.

– Что это у тебя на плече? – спросила она. Она потянулась, коснулась кожи.

– Глаз CBS[8], – сказал Шэд.

Она удивленно нахмурилась.

– Это ты сделал? Зачем?

– След шрама, – сказал Шэд. – Кое-кто вырезал это на мне, когда я был маленьким.

Шок отразился на ее лице.

– Я не хочу говорить об этом, – добавил Шэд.