– Та-а-ак… – глянув поверх очков на Флажо, заговорила графиня, – не угодно ли будет вам объясниться?

– С удовольствием, – отвечал Флажо. – Останьтесь, Маргарита. Возможно, ее сиятельство еще захочет пить. Итак, давайте объяснимся!

– Да, объяснимся, раз это необходимо. Я вас что-то не понимаю, господин Флажо. Можно подумать, что у вас голова плохо соображает из-за жары!

– Не надо волноваться, ваше сиятельство, – проговорил адвокат, пытаясь отодвинуться вместе с креслом подальше от графини, – не волнуйтесь, давайте побеседуем спокойно.

– Да, давайте побеседуем. Так вы говорите, у вас нет дочери, господин Флажо?

– Нет, ваше сиятельство. Я искренне об этом сожалею, потому что, мне кажется, это было бы вам приятно, хотя…

– Хотя?.. – переспросила графиня.

– Хотя я предпочел бы сына: мальчику легче устроиться в жизни, вернее, мальчикам проще живется в наше время.

Графиня де Беарн нетерпеливо скрестила руки на груди.

– Послушайте! А вы не вызывали меня в Париж через сестру, племянницу, какую-нибудь родственницу?

– У меня и в мыслях этого не было, ваше сиятельство, ведь жизнь в Париже не дешева…

– А как же мое дело?

– Как только его затребуют в суд, я сейчас же дам вам знать.

– Как только его затребуют в суд?

– Так точно.

– Значит, оно еще не в суде?

– Насколько мне известно, еще нет, ваше сиятельство.

– Так мой процесс еще и не начинался?

– Нет.

– Можно ли надеяться, что его в скором времени затребуют?

– Нет, ваше сиятельство! Да нет же, Господи!

– Значит, со мной сыграли шутку!.. – воскликнула, поднимаясь, старая графиня. – Надо мной недостойно подшутили!

Флажо сдвинул парик на затылок.

– Боюсь, что так, ваше сиятельство, – пробормотал он.

– Господин Флажо! – вскричала графиня. Адвокат вскочил со стула и подал знак Маргарите, чтобы она приготовилась в случае чего вступиться за хозяина.

– Господин Флажо! – повторила графиня. – Я не намерена терпеть подобного унижения, я буду жаловаться начальнику полиции. Он найдет эту дуру, осмелившуюся так меня оскорбить.

– Ну, это маловероятно, – заметил Флажо.

– А когда ее найдут, – продолжала разъяренная графиня, – я подам на нее в суд.

– Что, еще один процесс? – уныло спросил адвокат. Его слова заставили старуху спуститься с небес на бренную землю.

– Да, увы… – пробормотала она. – Ах, в каком прекрасном расположении духа я сюда ехала!..

– Что же вам сказала та дама, ваше сиятельство?

– Прежде всего, что прибыла по вашему поручению.

– Мерзкая интриганка!

– И от вашего имени она мне сообщила, что мое дело затребовал суд, что вот-вот должно начаться слушание, поэтому я должна поторопиться, иначе могу опоздать.

– Увы! – воскликнул г-н Флажо. – Никто нашего дела не затребовал.

– О нас забыли, не так ли?

– Забыли, ваше сиятельство, на веки вечные забыли. Остается только надеяться на чудо, а вы знаете, что чудес не бывает…

– О да! – тяжело вздохнув, согласилась графиня. Флажо отвечал графине таким же вздохом.

– Послушайте, господин Флажо, – не унималась графиня де Беарн, – я вам сейчас кое-что скажу… – Слушаю, ваше сиятельство.

– Я этого не переживу.

– Ну, ну, успокойтесь, зачем же так волноваться? – Боже мой, Боже мой! – вскричала несчастная графиня. – У меня больше нет сил!

– Мужайтесь, ваше сиятельство, мужайтесь! – попытался приободрить ее Флажо.

– Посоветуйте, что мне делать?

– С удовольствием! Возвращайтесь в свое имение и никогда больше не доверяйтесь тем, кто приедет от моего имени без письменного подтверждения.

– Да, надо возвращаться…

– Это было бы разумнее всего.

– Поверьте мне, господин Флажо, – простонала графиня, – мы больше никогда не увидимся – по крайней мере на этом свете.

– Какое коварство! А не кажется ли вам, что это происки моих врагов? – продолжала графиня.

– Могу поклясться, что это дело рук Салюсов.

– Как все это пошло!

– Да, мелко все это, – согласился Флажо.

– А ваша справедливость – не более, чем пещера Какуса.

– А почему, спрошу я вас? Да потому, что справедливость перестала быть справедливостью, потому что кое-кто подстрекает членов парламента, потому что господину де Монеу захотелось вдруг стать канцлером вместо того, чтобы оставаться президентом.

– Господин Флажо! Я бы, пожалуй, теперь чего-нибудь выпила.

– Маргарита! – крикнул адвокат.

Маргарита, вышедшая из кабинета тотчас, как заметила, что беседа приняла мирный оборот, вернулась на зов хозяина.

Она внесла тот же поднос с двумя стаканами. Чокнувшись с адвокатом, графиня де Беарн сделала несколько неторопливых глотков, а затем стала прощаться.

Флажо проводил ее до дверей, зажав в руке свой парик. Графиня де Беарн была уже на лестнице, безуспешно пытаясь нащупать в темноте веревку, служившую перилами, как вдруг чья-то рука легла на ее запястье и кто-то уперся ей в грудь головой.

Это был клерк, летевший, как сумасшедший, вверх по крутой лестнице, перескакивая через ступеньки.

Обругав его, старая графиня одернула юбки и пошла вниз, а клерк взбежал на площадку, толкнул дверь, крикнул звонко и радостно, как во все времена кричат все судейские:

– Господин Флажо! По делу Беарн!

И протянул Флажо бумагу.

Прежде чем клерк успел получить от Маргариты пару оплеух в ответ на его поцелуи, старая графиня, услышав свое имя, взлетела назад по лестнице, оттолкнула клерка, бросилась на Флажо, вырвала у него из рук бумагу и втолкнула его в кабинет.

– Так о чем же говорится в этой бумаге, господин Флажо? – крикнула старуха.

– Клянусь честью, понятия не имею, ваше сиятельство. Позвольте мне бумагу – тогда я вам отвечу.

– Вы правы, дорогой господин Флажо, читайте, читайте скорее!

Тот взглянул сначала на подпись.

– Это от нашего прокурора Гильду, – сообщил он.

– О, Господи!

– Он уведомляет меня о том, – со все возраставшим изумлением продолжал Флажо, – что во вторник я должен быть готов к защите, так как наше дело передано в суд.

– Передано в суд! – подскочив, вскрикнула графиня. – Передано в суд! Должна вас предупредить, господин Флажо, чтобы вы так больше не шутили, в другой раз я этого не перенесу.

– Ваше сиятельство! – опешив от известий, сказал Флажо. – Если кто и шутит, то это, должно быть, господин Гильду; правда, до сих пор за ним этого не водилось.

– Письмо в самом деле от него?

– На нем подпись Гильду, – вот взгляните.

– Верно!.. Передано в суд сегодня утром, слушается во вторник… Господин Флажо! Так, значит, дама, которая ко мне приезжала, не интриганка?

– По-видимому, нет.

– Но вы же говорите, что не посылали ее ко мне… Вы уверены, что не вы ее ко мне послали?

– Черт побери! Конечно, уверен!

– Так кто же ее послал?

– Да, в самом деле, кто?

– Ведь кто-то же должен был ее послать?

– Я просто теряюсь в догадках.

– И я ума не приложу. Дайте-ка еще раз взглянуть на письмо, дорогой господин Флажо. Что здесь написано? Вот! Передано в суд, слушается… Так и написано: слушается под председательством господина президента Монеу.

– Черт возьми! Так и написано?

– Да.

– Это ужасно!

– Почему?

– Потому что господин президент Монеу – большой друг Салюсов.

– Вам это точно известно?

– Еще бы! Он у них днюет и ночует.

– Ну вот, час от часу не легче! Как же мне не везет!

– Тем не менее делать нечего: придется вам к нему непременно сходить.

– Да он мне устроит ужасный прием!

– Вполне вероятно.

– Ах, господин Флажо, что вы говорите?

– Правду, ваше сиятельство.

– Благодарю вас за такую правду! Мало того, что сами струсили, вы и у меня отнимаете последнее мужество.

– Это потому, что я сам не жду и вам не советую надеяться на благополучный исход.

– Неужели вы до такой степени малодушны, дорогой Цицерон?