– Изнасиловал, – вынесла вдруг вердикт Айя Михайловна. Оторвалась от домика и отряхнула руки. – Да, он ее насиловал… Неприятное зрелище, учитывая, сколько человек справляло нужду в этих кустах… Все-таки мужчины на удивление недалеко ушли в эволюционном плане…

 – В точку, – ляпнула Айя, прежде чем Олег успел раскрыть рот и хоть как-то оправдать себя и  коллег по Y-хромосоме.

Две женщины против него одного… Нет, дискуссия будет бессмысленной.

 – И что теперь? – просто спросил он, проглотив оскорбление.

 – Теперь дело за малым, – профессорша дернула плечом, как будто Олег спрашивал очевидные вещи. – Мы должны найти насильника. Найти – и наказать.

Пожалуй, давненько Айю так не лихорадило. Даже с учетом ее богатого прошлого. Встреча с бабушкой подействовала, как один из самых зверских штаммов гриппа: Крюкову знобило, потряхивало и постоянно тянуло всплакнуть.

Она ненавидела слезы. Считала их проявлением слабости, и никогда никому не давала ни малейшего повода назвать себя нытиком. Профессорша будто вытащила затычку, которая держала внутри Айи все накопленные за годы рыдания. И полилось… И кто бы теперь подсказал, как это остановить!

Айя наотрез отказалась сразу ехать к Валере. Более того, она еще не решила, что согласна вообще кому-то называть его фамилию. Да, он совершил ужасный поступок… Но снова искать его? Снова видеть? И объяснять, откуда она узнала про изнасилование? Нет, как-нибудь в другой раз. Поэтому Олег забросил домой эту докторшу наук, которой для полноты образа не хватало только немецкого акцента и плетки, и повез Айю домой.

 – Что с тобой творится? – периодически спрашивал он по дороге, косясь на ее полные слез глаза.

 – Понятия не имею, – отвечала она, глядя перед собой и стараясь не моргать. – Вспотела.

Что сделала эта зловредная старуха? Какую шестеренку сломала? Может, ее дар еще и в том, чтобы выжимать людей до капли, как стиранное белье? И если так, то не грозит ли Айе смерть от обезвоживания?

Она не могла объяснить себе самой, почему плачет. Обиделась на бабушку, которой бы не видела еще сто лет? Вот еще! Куда лучше было расти без этой женщины! Ясен пень: поднимала бы в пять утра, заставляла читать до посинения и вместо еды поила травяной отравой. Нет, свою жизнь Айя бы ни на что не променяла. Косяки, конечно, были, но зато она осталась собой, подружилась с Мишей, завела капитана Джека… И жила без всяких чужих указаний.

Или, может, ее обидели слова про то, что она нуждается в тепле и поэтому якобы влюбилась в майора? Большего бреда и придумать нельзя, даже если долго и упорно жевать нехорошие грибы. Олег никак не отреагировал на эту чепуху. Продолжал допрос про дар, словно бабка и не заикалась о любви. Так  с чего бы тогда Айе переживать? Был бы он в нее влюблен, не отскакивал бы всякий раз, как ошпаренный, когда они случайно соприкасались. Не отворачивался бы, когда она снимала футболку. И вовсе она не нарочно переодевалась при нем… Просто знала, что приставать он не будет. Весь такой старший, разумный… Дядя Степа, милиционер. Ведет себя с ней, как с ребенком. Не доверяет. Не говорит о себе. К тому же вечно дает понять, что она – глупее его. Нужен ей такой сто раз! Да тот же Миша бы ради нее… Хотя… Кого она обманывает? Выгнал, заложил и даже не почесался от мук совести.

 – Хочешь, пиццу закажем? – миролюбиво предложил Олег, и Айя обнаружила, что машина уже не движется, а стоит себе преспокойно перед подъездом майора.

 – Нет, – на автомате ответила она. Потом задумалась, шмыгнула и глянула на него: – Ладно. Только острую. С колбасой.

 – Заметано.

Видно, из жалости он пытался сойти за молодежь, но выходило у него не лучше, чем у старика в рэперской бейсболке. И все же он был по-своему милым, этот угрюмый следак.

 – Знаешь, спи сегодня ты на диване, – сказала она, когда они поднялись в квартиру.

 – Поразительная щедрость! И в чем подвох? – он протянул руку за ее курткой.

На мгновение Айе показалось, что он смотрит на нее с иронией. Знает о ее мыслях и смеется. Над ней, над тем, что сказала профессорша… И Айя демонстративно отдернула куртку и повесила ее сама.

 – Никакой щедрости, – отрезала она. – Просто диван неудобный… И вообще. У меня Капитан голодный.

Воспользовавшись тем, что Олег возится на кухне, Айя вытащила Джека и прижала его к груди. Хонорик смешно обнюхал ее лицо, щекоча кожу усиками, потом вскарабкался на плечо, проскользнул под волосы, и она, наконец, рассмеялась. Вот тот единственный мужчина, рядом с которым ей хорошо.

 – Играете? – Горовой нарисовался в комнате, убив все веселье. – Пицца будет через полчаса.

 – Разве он не ангел? – Айя подняла гуттаперчевую тушку Джека. – И совсем не пахнет! Нет, понюхай! Чего Мишка врал? Надоел ему капитан, так бы и сказал… Ути, моя прелесть…

  – Что ты думаешь насчет этого всего? – серьезность в голосе Олега заставила Айю отвлечься от тисканий.

 – Насчет этой ведьмы?

 – Прекрати, мы оба знаем, что она хочет, как лучше.

 – Что-то я этого не знаю, – Айя забралась на диван с ногами и уселась по-турецки. – Я не хочу никакого наказания. И сегодня зря ездили. Вот скажи, зачем? Никакого прорыва не случилось. Да, бабка себя показала. Но толку? Она просто подтвердила мои слова. Любой дурак так может сделать.

 – Но ведь она точно назвала тебе детали из твоего прошлого… – Олег сел рядом.

 – Нет, ну как тебя взяли в органы, а? – Айя фыркнула. – Может, она навещала меня в глубоком детстве. Может, предки высылали ей фотки, чтобы разжалобить. Может, она просто приезжала в детский дом, но забирать меня не стала… Мало ли у нас было посетителей… Люди страшно любят корчить из себя благотворителей, но никому не нужны эти хождения в гости к деткам, акции, конфеты… Толку с этого? Ты возьми ребенка домой, если ты такой уж добрый. А футболки «мы помогаем детям» так и хочется затолкать в напыщенные задницы.

– Я не собираюсь с тобой спорить, – спокойно, но жестко произнес Олег. – Просто скажи: мы едем завтра к твоему насильнику?

 – Во-первых, он не мой! – у Айи аж свербело от желания поцапаться, чтобы разозлиться, как следует, и перестать то и дело реветь. – Во-вторых, я не хочу его видеть.

 – Почему?

 – Потому что. Ясно? Потому. Что, – она ударила кулаком по дивану. – Не хочу и все! Он уже хотел от меня избавиться, и я не люблю нарываться снова. Ты ничего не сделаешь, майор.  Прийти, поглазеть? Думаешь, он такой лох, что придет и напишет чистосердечное? Да, сейчас! Ты никакого дела заводить не станешь. Верно ведь? Где доказательства? Вот и все. А он потом достанет меня. Обколет и уберет в дурку. Хотя с моими глюками и уколов не надо.

 – Перестань! – он попытался взять ее за руку, но Айя вырвалась. – Я буду с тобой. И я умею давить на таких типов. Ты должна доверять, разве не об этом твердила твоя бабушка?

 – Доверие – для идиотов. И она ни фига не бабушка мне. Вы оба даже не спросили, хочу ли я что-то развивать! Она навешала всякой лапши, пока я была в неадеквате… К черту все, – она отмахнулась. – Не поеду никуда больше. И делай, что хочешь.

 – Окей, – просто ответил Олег, и Айя недоверчиво сдвинула брови.

 – Что?

 – Ты права. Решай, как считаешь нужным.

 – Вот так просто?

 – Да.

 – И никаких?..

 – И никаких, – он встал и вышел, оставив ее наедине с капитаном Джеком.

Айя несколько минут ждала, что он прибежит ее уговаривать, но потом не выдержала и вскочила сама. Олег стоял в коридоре и неспешно отсчитывал деньги.

 – Хочу, чтобы было без сдачи, – пояснил он будничным тоном.

 – Нет, послушай. Мне все равно, что ты там думаешь… – начала она, но Горовой обезоруживающе улыбнулся.

 – Я совершенно ничего не думаю, – сказал он. – Правда. Делай, что хочешь.

Положив деньги на тумбочку, майор двинулся на кухню и достал из шкафа стаканы.

 – У меня есть грейпфрутовый сок, но колы, которой ты вчера набрала, хватит еще на неделю, – он открыл холодильник и указал на полторашки. – Можешь пить, хотя, говорят, ей хорошо очищать накипь. Извини, алкоголя в доме нет.