– Так-так… Кто тут у нас… – начал он. – Решила затеять маленький бизнес?

 – Вроде того. А вы хотели посмотреть на представление с первого ряда? На детские праздники у меня отдельный ценник.

 – Шутишь… Смешно, – он ощупал ее взглядом: и Айя в очередной раз поняла: карьера на трассе – совсем не по ней. – Дело такое, тут моя территория. Ты работаешь, я тебя не трогаю… Семьдесят на тридцать.

 – Что?! – взвизгнула она. – Налог у нас вроде тринадцать процентов…

 – Думаешь, самая умная? А слабо делать трюки без своей крысы?! Какой дневной заработок?

 – Десятка.

 – Маловато по первости… Ну да ладно, – он повернулся к двум из ларца. – Обыщите.

 – Я же сказала!..

 – Говорить будешь в другом месте. Выворачивай карманы.

Пять минут унизительного ощупывания и похлопывания, и ее усадили обратно. К счастью, в горшок Джеки они не полезли, но вытащили весь заработок. Даже те деньги, что она свистнула в больнице у Цапли. Хорошо еще, что ее не на наркотики шмонали и в заднице никто не стал проверять.

 – Так-так… Сколько у нас? Тринадцать тысяч, – мохнатый беззаботно пересчитал смятые купюры. – Уже наврала. Итого: девять тысяч мои, плюс две тысячи штраф за работу без разрешения, плюс полторы за вранье. Держи, вот тебе на суп и на корм для циркового артиста. Еще раз попробуешь встать без моего разрешения, я лично тебя почикаю, поняла? А из твоей крысы сделаю кошелек.

И он пихнул ей пятьсот рублей. Лучше бы просто плюнул в лицо!

 – Вазиф, я ее уже видел… – один из конвоиров пристально ее изучал. – Я у казахов с массажем когда деньги брал… Да, точно! У них убиралась.

 – Вот как? – оживился мохнатый. – А Бекзат в курсе, чем ты теперь занимаешься?

  – Он что мне, хозяин? – Айя сжала челюсти, чтобы не показать испуга. – Уволилась и все.

 – Ну смотри мне… – Вазиф нагнулся к ней. – Я проверю. Чтобы завтра в девять пришла на это самое место. Теперь ты работаешь на меня. И если обманула… Тебя найдут. Поняла? И зарабатывать будешь, как калека.

Айю вышвырнули из фургона, и она с трудом удержалась, чтобы не упасть сама и не уронить клетку с Джеком. Все было кончено. И даже Бог с ними, с деньгами… Теперь эти уроды поговорят с казахами, выяснят, что она сбежала, соврала… Никогда в жизни она не думала, что ей самой захочется сдаться в обезьянник. Но, кажется, настало время выбирать из двух зол.

Олег понимал, что все его проблемы  – от того, что он полез в оперативную работу. В одиночку, к тому же. И больше он такой грубой ошибки совершать не собирался. Поэтому на встречу с подельником Амалии выехал вместе с Климовым. Савчук рвался исправить ситуацию после того, как стукнул полковнику Калинину, но было поздно: доверие Горового лейтенант Стукач утратил окончательно.

Разумеется, пришлось возиться долго и муторно. Но теперь, когда Алиева поставили на контроль в аэропортах и на вокзалах, Горовой с чистой совестью отправился проверять собственную версию.

С Климовым все оказалось куда проще. В половину второго они подъехали по адресу, который Алла Федоровна надиктовала липовому массажисту, без пяти два нарисовался и сам красавчик. Ошибиться было невозможно: он стоял у подъезда, растерянно вертел головой и трезвонил в пятнадцатую квартиру. Собственно тут Климов его и взял, настойчиво предложив путешествие до следственного комитета.

Подельником оказался полный парень в очках. Он выглядел зашуганным, безобидным, и вытянутая шапка, которая сидела на нем, как на деревенском алкоголике, делала облик еще более убогим. Есть такое понятие – виктимность. Неуловимое качество, которое делает человека потенциальной жертвой. Так вот от Фельдмана просто волнами исходил дух виктимности, и Олег готов был поспорить на что угодно, что в школе этого парня активно травили. Наверное, потому Фельдман и решил работать со старушками: они обожают жалеть забитых…

Версия, по которой сообщник Амалии был серийным убийцей, стремительно сыпалась. Лицо парня от нервов пошло пятнами, губы пересохли и побелели. Он сидел с выпученными глазами, как рыбка-телескоп, и пялился то на Климова, то на майора. И обоих это невыразимо раздражало.

В отличие от целительницы, Фельдман и не думал сбегать. Он разве что руки не протянул со смирением, чтобы на него надели наручники. Кажется, готов был ехать, куда угодно, и подписывать все, что надо, вплоть до чистосердечного признания в убийстве Кеннеди.

 – Вы по поводу незаконной предпринимательской деятельности? – спросил он, не выдержав тягостного молчания.

 – Это, безусловно, интересно, – Горовой изучал парня в зеркале заднего вида. – Но мы по поводу трех убийств.

 – Ах, это… – с заметным облегчением в голосе протянул Фельдман. – Тогда ладно.

Черт, и ведь надо было поверить в эту глупую версию! Плод дурацких фантазий! Не в той стране Олег родился и не в ту эпоху, чтобы распутывать интересные дела. У нас ведь всегда все проще, чем кажется, а убийцей оказывается первый, кто придет на ум. Никакой тебе Бэйкер-стрит и Гримпенской трясины. Неужели он, старший следователь со стажем, не додумался до разгадки раньше Савчука? Это был удар по самолюбию, болезненный и сокрушительный.

И все-таки глупо было бы отпускать Фельдмана сразу, и Олег привел его к себе на допрос.

 – Я расследую убийства Соболевой, Лапшиной и Михеевой. Слышали о таких? – спросил майор парня, как только тот устроился на стуле для посетителей.

 – Да, – с готовностью кивнул тот.

 – Как так вышло, что все три жертвы  звонили вам?

 – Мы ведь точно не по поводу предпринимательской?.. – Фельдман взволнованно заерзал.

 – Нет. И отвечайте на поставленные вопросы, пожалуйста.

 – Они все были моими клиентками, – неохотно признался Фельдман и поправил очки. – Знаете, мне всегда говорили про то, что у меня волшебные руки. Я занимался музыкой в детстве, и мои пальцы…

 – Это меня не волнует, Фельдман. От слова «совсем». Что по поводу жертв? Вы давно их массировали? И… Это был только массаж, или спектр ваших услуг немного шире?

 – Фу! – парень поморщился и с отвращением передернул плечами. – Это же пожилые люди! Больные… Спина там, колени… Господи, как вам такое вообще в голову пришло?!

 – Допустим. Но вы не ответили: как давно вы с ними работали?

 – С Ниной Ивановной, пожалуй, больше всех… – Фельдман задумался, глядя куда-то вверх.  – Почти два месяца. Да, если хотите, проверьте свою детализацию звонков. Мы общались довольно долго. А там уж она посоветовала остальным… Клавдии Ивановне я провел только один сеанс, к сожалению. Ей не понравилось.

 – У вас был конфликт?

 – Да нет, конечно. Она – не последняя моя клиентка, чтобы я так… – тут Фельдман резко замолчал и нахмурился. – Постойте-ка. Вы что, думаете, это я их убил?!

 – А почему бы мне так не думать? – Олег с легким вызовом склонил голову набок.

 – Да вы что?! Это мои клиентки! Мой хлеб, если так можно сказать. И потом… Ну посудите сами. Многие из них живут одни. Если уж я был бы какой-нибудь маньяк, то мог бы прямо дома… Фу, нет, изврат... Я вообще не понимаю, зачем они кому-то понадобились.

 – Это все лирика, – Олег откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Алиби можете предоставить?

– Ну… – парень снял очки и принялся натирать их уголком кофты, подслеповато щурась. – Я не помню точно даты, но вроде говорили, что их нашли рано утром? 

 – Время смерти во всех трех случаях – около шести утра.

 – Я раньше десяти не встаю. Можете спросить у моей квартирной хозяйки. Какой смысл вести свой бизнес, если вставать в такую рань?

– Хорошо, укажете ее данные в бланке… – Олег выдвинул ящик стола. – А у вас есть предположения, кто мог совершить эти убийства? Может, жертвы рассказывали…

 – Они жаловались на физиотерапевта… – Фельдман наморщил лоб. – Как-то… Кавказская фамилия. Что он жулик, бандит… Но знаете, если бы каждый, кого бабушки называют бандитом, действительно им был, то в тюрьмах не осталось бы свободного места.