– Да ладно… – неловко отмахнулась она. – Иди сюда.

Айя стиснула его в объятиях: долго злиться на Мишу она все равно не умела. Странно, но вдруг ей стало зябко. Вроде, и духовка до сих пор источала жар и дразнящий запах курицы, и Мишино тело всегда было теплым и мягким, он ведь даже глубокой осенью мог ходить в одной толстовке…

 – Ты чего? – удивился он, почувствовав, как ее передернуло.

 – Замерзла что-то…

 – Не заболела? У меня даже очки запотели! – он снял их и принялся вытирать стекла краем футболки…

 – Фиг его знает! Вчера весь день торчала на улице, может, и расклеилась слегка…

 Миша поднял на нее сочувственный взгляд, и Айя увидела, как расширяются его зрачки. То ли бабушка была права, и теперь ей не нужны были свечи, то ли воздух в кухне был слишком горячим… Но в эту самую секунду Мишины глаза превращались в осколки черного зеркала. Рыжей вспышкой мелькнул в них уличный фонарь, с трудом Айя различила в его свете голые ветки деревьев, очертания домой и, наконец, сугробы…

 – Что с тобой? – взволнованно спросил Миша

Но ответить Айя была не в силах, потому что видела в его глазах, как по заснеженной дорожке ковыляет, прихрамывая, чья-то сгорбленная фигурка.

Утро Олега пронеслось бешеной собакой: он торопился, стараясь все успеть скорее, и при этом постоянно зависал над простейшими действиями, забыв, как они вообще делаются. Все казалось несущественным: он торопился поскорее вернуться домой и сообщить Айе главные новости. Во-первых, Климов разыскал в Москве жену Алиева и без особых проблем разговорил. Женщина с чудовищными шрамами на руках готова была дать показания против мужа. А это значило, что физиотерапевт с утюгом сбежать уже не сможет: дело Раскольникова еще не закрыли, зато открыли дело Алиевой.

Во-вторых, на руках у Горового было свеженькое, еще теплое после принтера постановление на обыск у вуайериста-свидетеля, Потапкина Константина Федоровича девяносто второго года рождения. И Климов, надо отдать ему должное, готов был рвануть вместе с майором на этот обыск, хотя и без того славно потрудился с утра.

Единственным препятствием был очередной поход к Калинину. Узнав, что Горовой засветился на больничных камерах перед тем, как всеми уважаемый доктор вдруг кинулся под колеса, полковник впал в немилость. И вовсе не из сочувствия к медикам, а потому, что полиция сочла внезапную истерику травматолога странной и посмела заявиться в следственный комитет с допросом. Собственно, Олег уже все уже объяснил коллегам из Лефортовского района и препроводил, довольных, восвояси, однако полковник буйствовал и жаждал крови.

Стоило Олегу только ступить в начальственные палаты и увидеть, как нетерпеливо Калилин стучит пальцами по столу, как взгляд сам собой взмыл вверх к потолку, на решетку вентиляции. Нет, Горовой, не выйдет. Даже Айя не сумела туда пролезть…

 – Ты вообще думаешь, что творишь? – с самой первой фразы полковник набрал в легкие столько воздуха, что Олег понял: речь будет долгой. И громкой. – Я тебя предупреждал, майор. Ты приволок ее сюда, нарушил УПК с допросом Алиева… Еще и ввязался в этот бардак с травматологом… Что с тобой происходит в последнее время, а? Ты скажи: так мол и так, Сан Саныч, дайте отпуск… Я же всегда готов пойти навстречу! – полковник покачал головой и будто сдулся. – Нет, я в упор тебя не понимаю, Горовой. И скажи спасибо, что Алиеву назначили сопливого адвоката, и до сих пор нет жалобы на тебя. А если бы была?! – Калинин хлопнул руками по столу и встал. – В общем, так, майор. Только из-за того, что раньше к тебе не было никаких претензий… По старой дружбе, можно сказать. Ты сам передашь дело своей свидетельницы в прокуратуру. Тогда все будет чисто и ясно.

 – Или? – коротко спросил Олег.

 – Что «или»? Ты что думаешь, я тут с тобой в бирюльки играю?! – полковник хватанул ртом воздух, и свекольный багрянец разлился по его щекам. – Ты сию же секунду идешь и все оформляешь.

 – Или? – с нажимом повторил майор.

 – Или ты отстранен от этого дела. Все готово, только закрыть, подписать и получить пряника за поимку серийника! Ты с ума сошел? Иди немедленно и пиши на нее, пока я не передумал.

 – Алиев – не убийца, – сказал Олег. – Я должен выехать на обыск, потому что всплыли новые обстоятельства…

 – Пусть Савчук едет, нечего заниматься оперативной работой.

 – Это важно, Сан Саныч, – в эту короткую фразу Олег вложил все доверие, всю надежду на помощь и понимание. Обратился к полковнику не как к начальству, а как к человеку, который тоже когда-то вел расследования и болел за исход своих дел.

 Калинин замер, помолчал немного и покачал головой.

 – Черт с тобой, Олег, – сдался он. – Езжай на свой обыск… Но вопрос с девчонкой не обсуждается.

 – Нет, – майор сам не верил, что сказал это вслух, но твердо знал: решение он не изменит.

Все сочувствие полковника моментально исчезло, передав эстафету ярости.

 – Ты… Ты… Ты что, сдурел, Горовой? Ты вообще сопоставь… Ты, мать твою, сам, что ли, под гипнозом?

 – Она невиновна, и дело на нее заводить нельзя.

 – Невиновна! – полковник фыркнул и всплеснул руками. – Апостол Петр выискался! Вот что, Горовой. Надоели мне твои выкрутасы, вон из моего кабинета, дело Раскольникова больше не твое. Еще раз сунешься в расследование – ты уволен.

Олег вышел молча. Боялся открыть рот, чтобы не сказать лишнего. Впрочем… И говорить ему было нечего. Он знал, что рано или поздно этот момент настанет. И ни секунды не жалел о выборе. Только теперь стоило поторопиться с обыском и провернуть все так, будто Климов провел его в одиночку. Капитану Горовой верил. Однако не успел он зайти за опером, как в коридоре его догнал Савчук

 – Олег Василич, Олег Василич! – окликнул он майора. – Ищу вас везде… Вы просили телефончик проверить, мой знакомый снял блокировку…

 – Зайди, – бросил Олег и распахнул перед лейтенантом дверь своего кабинета.

 – Так вот, – тот вошел и с воодушевлением протянул Горовому смартфон. – Все пароли сняты. Данные восстановить не удалось, зато им можно пользоваться…

 – Ясно. Толку теперь от этого, правда, нет, но пусть будет.

 – Как нет?! – лицо Савчука вытянулось.

 – Крюкова в деле не замешана, по сто пятьдесят девятой я ее не поведу. Вот и все.

 – Она что, сбежала?!

 – Да прям сбежала… – Горовой раздраженно потер виски. – Дома она у меня… Для безопасности… Это все сейчас неважно. От дела меня отстранили, так что выясни, к какому следователю оно попадет. Передай материалы, отчитайся. А, и по Алиеву перешли все… Он теперь не наш.

 – Как не наш?! Вы ведь его не отпустили?! И почему отстранили?

 – Слишком много вопросов. Мне некогда сейчас… Убийца – не он. Крюкова и еще один очевидец подтвердили… Короче, иди, Савчук. Занимайся.

 – Но Олег Василич, что стряслось?! – лейтенант выглядел расстроенным и, что самое ужасное,  в его тоне сквозила жалость. – Все же было…

 – Климов где? – перебил Олег. – Ты его не видел сейчас?

 – Пять минут назад в столовке был… Но погодите…

 – Все, Савчук. Мне пора. И да, за телефончик спасибо, – майор взял со стола смартфон Айи, сунул в карман, уже предчувствуя, как она обрадуется вечером.

Климов по обыкновению завтракал – во второй или в третий раз. Сегодня завезли свежую партию ромовых баб, а оторвать от них капитана могло только чудо. Чудо – или майор Горовой. Вздохнув, Климов попросил буфетчицу заныкать для него пару штучек до вечера и последовал за Олегом на обыск свидетеля.

 – Учти, обыск ты проводишь один, – предупредил майор, когда они вышли из машины перед домом чокнутого очевидца.

Савчук бы на месте Климова сейчас задал сто тридцать вопросов и, наверное, уже трезвонил Калинину с жалобой, но капитан всего лишь кивнул. Потому Олег и предпочитал с ним работать: минимум слов, максимум понимания. Вот и понятых он мастерски выцепил из соседних квартир за несколько минут.