– Старший следователь по особо важным делам следственного управления по Москве, майор юстиции Горовой Олег Васильевич, – привычно представился Олег, протянув ксиву.

 Парень прищурился и долго читал документ, пока у Горового не затекла рука.

 – Что… Что вам нужно? – сипло сказал он, и по голосу стало понятно, что парень давно не раскрывал рот.

Впрочем, зря он это сделал и теперь: на высохших губах свернулись белые пленочки, и на Олега ощутимо пахнуло отсутствием зубной щетки.

 – Два дня назад, в пятницу, под вашими окнами произошло убийство, – терпеливо объяснил майор. – Я опрашиваю возможных очевидцев. Можно пройти?

 – Я не обязан пускать вас.

 – Хорошо. Давайте поговорим здесь.

 – Почему я должен отвечать? Ваши уже ходили.

 – Вы ведь не открыли им дверь? – Олег ткнул наугад и не ошибся.

 – Не открыл. Я не обязан…

 – Послушайте, я знаю, что вы не обязаны. Но мы расследуем серию убийств. Возможно, будут еще. Возможно, сядет невиновный человек.

 – Кто эти женщины? – не унимался парень, и Олег понял: первое впечатление было ошибочным. Бледный зануда вполне мог бы сделать карьеру в разведке.

 – Наши эксперты…

 – Ложь! – перебил парень и потянул дверь на себя. – Уходите!

 – Постойте! – Олег лихо сунул в щель носок ботинка. – Стойте. Это родственницы убитой. Они просили меня…

– Что вы делали на улице? – с лестничной клетки было видно только нос: дверь странный свидетель и не думал отпускать.

 – Прощались! – раздался у Олега за спиной твердый голос профессорши. – Как вам не стыдно, молодой человек! У людей горе, а вы спекулируете? Трус – вот вы кто! Даже товарищ следователь согласился привести меня на место, где погибла моя сестра… Царствие ей небесное! Коснуться рукой земли… – майор обернулся и даже моргнул от неожиданности: так убедительно было сыграно старушенцией великим трудом сдерживаемое горе. – А вы даже не можете помочь следствию! Как вы после этого будете спать по ночам?!

Айя, судя по лицу, была удивлена не меньше. У Горового даже мурашки пошли по спине последней реплики: он и настоящим-то потерпевшим и их родственникам редко сочувствовал, а тут прямо пробрало… Кто бы знал, что талант безбожно врать передается генетически!

 – Я видел, как произошло убийство, – медленно произнес парень, и дверь распахнулась, позволяя всем разглядеть черную водолазку, усыпанную перхотью, и кальсоны с вытянутыми коленками. – Видел.

 – Почему сразу не сообщили?! – возмутился Олег.

То есть, и без того было понятно, что пацан темнит, но вот так спокойно признаться…

 – Они ходят здесь, – парень заговорщически потянулся к майору и поманил пальцем. – Они постоянно ходят. Я не хочу, чтобы меня убили тоже…

 – Кто ходит? – нахмурился Горовой.

 – Дворники. Я слышу, как они громыхают мусоропроводом. Слышу, как скребут лопатами… Их много, а я не знаю, кто именно – убийца. Я ошибусь, а потом он придет за мной…

Глаза парня блеснули сумасшествием, и он опасливо отстранился. Олег, у которого только-только забрезжила надежда повернуть дело в новое русло, все опустилось внутри. Нет, он сделает, конечно, запрос в психоневрологический диспансер и, возможно, даже в наркологию, но очевидно: пацан невменяем. Ни один суд не привет его показания в качестве доказательств. И даже если посмотреть записи всех камер в радиусе пятисот метров, чтобы найти, куда делся дворник и откуда он пришел, если выставить всех дворников этого и окрестных домов в ряд, парень не проведет опознание. Может, и проведет, но кто ж это засчитает? Все было зря…

 – Продиктуйте, пожалуйста, фамилию, имя и отчество, – Горовой вытащил телефон и открыл в нем блокнот. – Я дам вам свою визитку, жду вас завтра в главном следственном управлении, адрес там есть, кабинет двадцать четыре. Скажете на охране, что ко мне.

 – Простите, можно я вас поблагодарю? – Айя оттолкнула Олега и втиснулась между ним и свидетелем.

Не дав Горовому опомниться, она схватила парня за руку и с таким рвением заглянула к нему в глаза, что чуть не стукнулась с ним лбами.

 – Что… – промямлил тот, но Олег по своему опыту знал: было невероятно трудно сопротивляться вот такому взгляду Айи.

Парень стих, и какое-то время стоял, как загипнотизированный, не в силах прервать зрительный контакт. Айя даже покраснела от натуги, на лице проступила испарина.

 – Может, дать ей зажигалку? – шепнул Олег профессорше, но та решительно качнула головой.

 – Нет, – тихо ответила она. – Хватит искать помощи в подручных средствах. Пусть переучивается.

 – Отпустите меня! – парень, наконец, опомнился и вырвал руку. – Что вы вообще делаете?

 – Извините, – Олег отодвинул Айю. – Она тяжело переживает потерю… Я жду вас завтра. Если есть хоть какие-то детали, которые могут помочь, постарайтесь вспомнить.

Парень машинально взял визитку, хотя весь его вид говорил о том, что он вряд ли покинет квартиру завтра, послезавтра или вообще когда-либо. Дверь закрылась, и Горовой повернулся к Айе, чтобы отчитать ее за самовольство, но вся заготовленная речь рассыпалась от душераздирающего отчаяния на ее лице.

 – Ты что? – просто шепнул майор вместо «я же просил молчать».

 – Ничего, – она резко шагнула к лифту и ткнула в кнопку с такой злостью, будто собиралась выдавить ее на противоположную сторону.

 – Это нормально, – вмешалась профессорша своим обычным равнодушным тоном. – С первого раза и не должно получаться. Ты не доверяешь самой себе, тебе кажется, что дар связан со свечами. В действительности горячий воздух, конечно, облегчает доступ к информационному полю, но и это не панацея…

 – Насрать, – обиженно буркнула Айя и надвинула шапку на брови. – Хочу домой.

 – Так не пойдет! – менторским тоном вступила Крюкова-старшая. – Если ты не будешь работать над собой, результат…

 – Не надо сейчас, – попросил Олег. – Пусть придет в себя, ведь она только что на улице первый раз осилила такое видение… И то, что сейчас не было ничего…

– Это не штанга, чтобы надорваться! – возразила доктор наук. – И сейчас ничего не было только потому, что девочка привыкла себя жалеть…

 – Не ничего! – Айя вздернула подбородок, вышла из подъезда на улицу и, дождавшись остальных, впилась в бабушку свирепым взглядом. – Я видела что-то. Смутно, но видела.

 – Что? – насторожился Олег.

 – Трубу!

 – Что? – хором переспросили майор и профессорша.

 – Трубу! – повторила Айя еще громче и изобразила руками подзорную трубу. – Что-то черное и похожее на трубу. Хрен знает, что это вообще такое.

 – Вуайерист, – равнодушно сообщила Айя Михайловна, поправив воротник пальто. – Он – вуайерист и ярко выраженный социофоб. И явно не лечится.

 – Что за фигня? – поморщилась Крюкова-младшая. – Шизик, что ли?

 – Подглядывает и получает от этого удовольствие, – нехотя пояснил Олег и вздохнул. – И боится людей. В общем, да, шизик. И к делу его показания не приложишь.

 – Он смотрит на мир через бинокль, трубу или объектив, – добавила Айя Михайловна. – По сути, его жизнь ограничена трубкой с линзами, поэтому ты бы ничего другого и не увидела… Что ж, беру свои слова назад, ты отработала довольно точно.

 – Постойте, постойте… – перебил Олег и повернулся к профессорше. – Объектив, говорите? Думаете, это может быть камера или фотоаппарат?

 – Вполне возможно.

 – Пойдем, вернемся! – оживилась Айя. – Вдруг и правда есть снимки!

 – Ты видела его? – Олег покачал головой. – Не пустит. Если спугнем, еще и удалит все к чертовой матери.

 – Ты же следователь! Разве он не обязан тебе все дать?

 Горовой невесело рассмеялся.

 – Как же! Если бы все было так просто! Нужно постановление, а еще…

 – Ордер? – подсказала Айя.

 – Да сколько раз тебе повторять: это не американский фильм! Нет у нас ордеров. Постановление! Вот оформлю завтра, с утра отправлю сюда оперативников…

 – Конечно, неужели самому оторвать задницу от кресла? – пробурчала Айя в воротник.