Возможно, я тогда надорвал спину от смеха.

- Ты бросаешь работу, чтобы делать сыр? – спросил я, не веря ему. – Ты ничего не знаешь о сыре.

- Я несчастлив на фирме. Я постоянно испытываю стресс, а изготовление сыра не такое напряженное дело, как работа в банке.

- Откуда тебе знать? Ты ничего не смыслишь в этом! Ферма? Ты носишь костюмы за две тысячи долларов и делаешь маникюр каждую неделю.

- За четыре тысячи долларов, - поправляет он. – Кроме того, мы с Анджело уже купили одно местечко. Оно в Пенсильвании.

- Ты ненавидишь жизнь в маленьком городе, - отмечаю я. – Вы сбежали из Саус Холлоу, чтобы избавиться от жизни в таком городе. Вы же сами сказали: «Маленькие города – мелкие умы».

- Некоторые вещи меняются, - говорит Нейт, пожимая плечами.

Семь лет назад я был вредным, мягко говоря. Честно сказать, я был уверен, что мой брат слетел с катушек.

Как выяснилось потом, Анджело – фантастический сыровар. А мой – нервный тип, инвестиционный банкир – брат, привыкший работать по сто часов в неделю и едва успевающий за своим профессиональным футболистом-бойфрендом, вышел замуж и поселился на ферме в Пенсильвании, теперь наслаждается домашним изготовлением сыра.

- Мне не нужно знать, о чем вы беседовали, - говорит Анджело. – Ты человек привычки и я точно знаю, о чем вы говорили. Вы обсуждали твое творчество, а Нейт предлагал алкоголь как лекарство от твоих бед.

- Вообще-то, мы обсуждали бредовый план твоего мужа по изготовлению одежды для коз, - говорю я, пока кладу несколько вафель себе на тарелку и покрываю их домашними взбитыми сливками, сделанных из фермерского молока.

Домашние. Взбитые. Сливки.

По этой веской причине мне пришлось увеличить дистанцию бега с тех пор, как я начал преподавать в университете в часе езды от Нейта и Анджело. В первый год после того, как я переехал сюда, именно наши еженедельные завтраки были напрямую ответственны за мои лишние пять килограммов.

Я откусываю кусочек вафли, наслаждаясь восхитительной воздушной выпечкой.

- Какие-то другие, - замечаю я.

Когда я открываю глаза, Анджело смотрит на меня с нетерпением.

- В хорошем или плохом смысле?

- В хорошем. Другие, но, безусловно, восхитительны.

Его выражение лица смягчается. – У меня новая ваниль. Привезенная с Таити.

- Боже, не отвлекайся на его разговоры об этой новой ванили, - прерывает Нейт. – Следующее, что ты узнаешь – это то, как добывается ваниль, и кто собирает эти чертовы ванильные бобы. И наступит полдень.

Я смотрю на Анджело. – Знаешь, теперь, когда я подумал об этом, я понял, что ничего не знаю о производстве ванили. Она правда выглядят как кофейные бобы? Я думал, как стручки?

- Вообще-то, это орхидея, - отвечает Анджело.

- Я не знал этого, - с преувеличенным изумлением говорю я ему. Мой брат смотрит на меня через стол.

- Это так увлекательно, - продолжает Анджело свой информационный энтузиазм. – Орхидея растет как виноградная лоза со стручками, которые собираются, прежде чем они созреют. Затем их сушат в течение нескольких месяцев. Конечно, большая часть ванили, которую мы покупаем, полна синтетического дерьма и ароматизаторов, но этот сорт другой.

- Я должен купить таитянскую ваниль, - размышляю я.

- Ладно, хватит, Гейб. Анджело, ты ведь понимаешь, что мой брат подшучивает над тобой, верно? – Нейт кидает на меня суровый взгляд. – Серьезно, Габриэль, это просто низко – пользоваться ванилью Анджело, чтобы избежать разговора о том, на чем тебе действительно нужно сосредоточиться, потому что ты замедлился в написании книги.

- Это не замедление, - уточняю я. – Это творческий кризис.

- Это лень. Вот в чем дело, - утверждает Нейт, жестикулируя бокалом с «Мимозой» в руке. – Лень в чистом виде. Ты стал мягкотелым.

- Это обидно, - шучу я, потирая свой живот. – В любом случае, если я стал мягкотелым, это Анджело виноват. И его вафли.

- Не обвиняй вафли в этой ерунде, - упрекает меня Нейт.

- Кстати, о ерунде… - я ловко сворачиваю от своего творческого кризиса, накалываю на вилку еще пару кусочков вафли и запихиваю в рот. – У меня есть пару слов для тебя о козьей одежде. Вот то, что называется ерундой.

- Клянусь, существует магазин для этого, - настаивает Анджело. – Ты знал, что Нейт купил швейную машинку? Он заказал ее в интернете и научился ей пользоваться по онлайн-видео.

- Мой брат, у которого есть номер его портного на быстром наборе в телефоне, шьет одежду, - говорю я с притворным недоумением. Я уже давно верю всему, когда дело доходит до моего брата, который с энтузиазмом принял свою пенсионерскую жизнь в обмен на ранее светский образ жизни. – Для коз.

- Я думаю, это великолепно, - гордо говорит Анджело, кладя свою большую ладонь на руку моего брата. Нейт всегда был высоким и мускулистым, но размеры Анджело заставляют его выглядеть, по-хорошему, незначительным рядом с ним. – Разве ты не видел видео козочек в пижаме? Козья одежда – это новая одежда для собак.

- Разве мы не достаточно намучили собак, одевая их в одежду? – спрашиваю я. – Действительно ли нам нужно распространять эти пытки на других животных?

- Некоторые собаки любят наряжаться, - протестует Нейт. – Ты просто не понимаешь, потому что Хэми – неандерталец, который не носит одежду.

Я смотрю на моего пса позади нас, который в данный момент катается по траве, что, скорее всего, означает, что он нашел вонючую коровью кучу или козье дерьмо, чтобы использовать его в качестве парфюма.

- Хэми – интеллектуал, - шучу я. – Но не могу не заметить, что его манеры оставляют желать лучшего.

- Это так мило, что ты защищаешь Хэми, - говорит Анджело. – Он такой огромный брутальный болван.

Нейт смотрит на Анджело. – В тебе заговорил родственный дух? – дразнит он.

- По крайней мере, я твой огромный брутальный болван, - отвечает Анджело, нежно целуя Нейта.

- Тьфу. Мне кажется эти вафли слишком приторные, - стону я.

Анджело смотрит на меня с сумасшедшими глазами. – Слишком сладко? Такого не может быть. Они должны быть легкими и воздушными, а сладость не должна подавлять их вкус.

- Все в порядке, - настаиваю я со смехом. – Клянусь, я пошутил.

Рука Анджело ложится на сердце. – Не пугай меня так.

- Ты знаешь, как он относится к своей кухне, - ругает меня Нейт.

- Ну, появился ли новый роман в твоей жизни? – спрашивает Анджело с хитрой улыбкой. – А может и в личной жизни?

Нейт присвистывает, а я смеюсь. – Ты играешь грязно, Анджело.

- Тебе явно не хватает грязи, - Анджело приподнимает брови и смотрит на меня долгим взглядом.

- Понятия не имею, о чем ты говоришь, - вру я, отлично понимая, что он имеет в виду. Нейт и Анджело преследуют меня, когда дело касается моих похождений, или точнее их отсутствие в моей жизни, с тех пор, как моя жена сбежала от меня спустя семь месяцев брака пять лет назад. Жизель продала половину моей книги, прежде чем сбежала со своим инструктором йоги в Индию «искать себя».

Очевидно, я умею строить отношения.

Отношения и брак могут работать для кого-то типа моего брата и Анджело, но совершенно ясно, что они не предназначены для меня. Независимо от того, сколько раз эта влюбленная парочка сводила меня с кем-то, ничего не получалось.

- Вчера на фермерском рынке я видел симпатичную девушку. Она профессор истории, - рассказывает мне Анджело. – Ты, наверное, уже знаком с ней. Я упомянул твое имя, и она сказала, что знает тебя. Я взял ее номер телефона, и она сказала мне, чтобы ты позвонил ей.

Профессор истории из моего университета. Кто-то моего возраста. Кто-то, кто мне подходит.

Мне должно быть интересно. Мне следует взять ее номер.

Вместо этого я не могу сосредоточиться на том, что Анджело говорит мне о моей ровеснице и профессоре истории, которая должна меня заинтересовать.

Вместо того чтобы слушать его, я думаю о Пьюрити.