Слишком совершенно.

Слишком близко.

Я отодвигаю эти мысли в сторону и прочищаю горло.

- Итак, чего бы ты хотела на обед?

- Доброе утро, Берт, - зову я, мой голос звонкий. С того дня, проведенного на кухне с мистером Гейбом, я чувствую себя бодрой, летящей и наполненной солнцем. Бенсон бежит ко мне, писая по пути. Когда я наклоняюсь, чтобы погладить его, он прямо-таки зарывает себя в мои руки. Извиваясь, он пытается лизнуть меня, но быстро отвлекается, когда я лезу рукой в свою сумку. Он уже привык к лакомству, которое я приношу для него.

Я вытаскиваю собачье угощение и приседаю до его уровня.

- И тебе тоже доброе утро, Бенсон. Хочешь кое-что вкусненькое? Ты выполнишь команду «сидеть» для меня, как хороший мальчик?

Бенсон откидывается на задние лапки. Виляя хвостом, он трясется всем телом. Когда я бросаю лакомство, он прыгает в воздухе, чтобы поймать его и слопать.

- Только одно печенье, Дороти, - говорит Берт. – Не откармливай мою собаку, слышишь?

- О, Бенсон, твой владелец не очень рад, - говорю я ему, пряча оставшееся лакомство в свою сумку. – Завтра я принесу тебе еще одно.

- Ты и все остальные здешние студенты, после которых Бенсон мучается.

- Бенсон, ты что, изменяешь мне? – воркую я, почесывая его за ушками. – Скажи, что это не так.

- Настоящий сердцеед, вот он кто, - ворчит Берт. – Кстати о других похитительницах сердец, что у тебя в рукаве на этот раз, девочка? Собираешься ли ты разбить мне сердце одним из своих мастерских шахматных ходов?

Я смеюсь.

- Думаю, вы намеренно мне льстите, чтобы выкинуть меня из игры.

Берт отмахивается от меня.

- Ты одна из моих лучших соперниц, и ты знаешь это.

Я опускаюсь на скамейку напротив него. У меня достаточно времени перед следующей парой, чтобы сыграть с Бертом. На самом деле, сегодня утром я проснулась ни свет ни заря, и собираясь, напевала в душе и подпрыгивала по комнате. Это было так не похоже на мою привычную утреннюю рутину, что Луна даже сказала мне заткнуться, или она прибьет меня за то, что я такая бодрая.

Я чуть не проскочила свою дорогу к кампусу.

Должно быть, так случается, когда ты с кем-то дурачишься. Встречаешься с кем-то – думаю, именно так говорят студенты колледжа.

Я с кем-то встречаюсь.

Звучит так по-взрослому и зрело.

Я встречаюсь со своим профессором.

Это звучит… как нечто совершенно другое. Звучит слишком по-взрослому. Скандально.

Так не похоже на мое привычное поведение, насколько это только возможно.

Оргазм всегда заставляет почувствовать себя, словно ты плывешь по жизни, летая в облаках? Если такое происходит со мной после того, как мистер Гейб засунул в меня пальцы, не могу представить, что произойдет после того, как мы займемся сексом.

Думаю, что мой уровень гормонов, должно быть, как-то изменился, поскольку все, о чем я могу думать, это то, как сильно я хочу снова почувствовать его руки на себе.

- Думаешь о Волшебнике Оз?

Голос Берта пробивается сквозь мои мечты.

- А? – спрашиваю я рассеянно, пока пытаюсь сосредоточиться на шахматной доске.

- Твой разум находится вне игры, Дороти.

- Позвольте с вами не согласиться, Берт. Моя голова находится там, где она и должна быть, - говорю ему я, двигая фигуру.

Он цыкает.

- Любительский ход, Дороти.

Вот что я получаю за то, что отвлекаюсь, думая о мистере Гейбе и его волшебных пальцах.

- Ну, я и есть любитель.

- Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что самоуничижение не является добродетелью?

- Меня учили, что гордыня является перед падением.

Берт фыркает.

- Херня. Или ерунда, как сказала бы моя бабушка.

Мой мобильный телефон звенит в кармане, и Берт поднимает брови, когда я провожу по экрану телефона.

- Знаешь ли, в некоторых культурах тебя могли бы казнить за использование мобильного телефона в середине шахматной игры, - говорит он.

- Думаю, вы только что сами придумали этот факт, Берт, - говорю я, смеясь, а затем смотрю в телефон. Мои щеки начинают гореть от сообщения мистера Гейба.

Ты все еще в постели, ленивая девочка? С пальцами между ног и фантазиями обо мне?

- Тебе кто-нибудь говорил, что ты всезнайка? – спрашивает Берт.

- Если вам интересно знать, то не так много людей говорили мне это, Берт, - я печатаю ответ мистеру Гейбу:

Некоторым из нас есть чем заняться, поскольку мы очень занятые люди.

- Новый парень? – спрашивает Берт.

- Не совсем.

Мистер Гейб определенно не парень. В любом случае пока мне не нужен парень. Мне восемнадцать лет, я первокурсница, и вся моя жизнь еще впереди. Я провела всю свою жизнь взаперти от мира. Только сейчас я начинаю пробовать что-то новое.

Берт приподнимает брови.

- Не совсем? Ты принарядилась.

- Ну, чтобы вы знали, я делаю это для себя.

Мой телефон снова звенит.

Ты сделала домашнее задание? Собираешься на пары? Если ты была хорошей девочкой, я преподам тебе еще один урок.

Я закатываю глаза от его сообщения, но также и от того, как тепло разносится по моему телу от его слов.

Ты проведешь для меня еще один урок? Как великодушно с твоей стороны.

Я нажимаю отправить. Когда я смотрю вверх, Берт смотрит на меня.

- Что? У меня нет парня.

- Ага, конечно, нет. Я знаю этот взгляд. Так выглядела, как моя жена, когда впервые встретила меня.

Я берусь за шахматную фигуру.

- Так она выглядела красивой, умной и недоступной женщиной?

- Да, по всем пунктам, - отвечает он. – И сейчас такая. Она выглядела так же, как ты сейчас – не могла перестать улыбаться. Само собой, я тоже все время ходил с глупой улыбкой на лице.

- Ну, это определенно не про меня, - говорю я ему, преувеличенно нахмурившись. – Видите? Не улыбаюсь.

- Ты ужасная лгунья, Дороти.

- Вы же знаете, что мое настоящее имя Пьюрити.

- Дороти тебе больше подходит.

- Значит, вы решили сменить мне имя? – дразню я, ожидая, пока он изучает доску. – Как долго вы женаты, Берт?

- Пятьдесят лет. Пятьдесят один год отметили в марте, - поправляет он. – Я ведь не показывал тебе фотографию моей Глории, не так ли?

Мой телефон гудит, но на этот раз я игнорирую его, когда Берт тянется к заднему карману и вытаскивает потрепанный кожаный бумажник, доставая из него еще более потрепанную фотографию его и его жены. Он протягивает ее мне дрожащими руками.

- Она такая красивая, - говорю я ему. – И вы были очень красивым. Это ваша военная форма?

- Да, мэм. Двадцать лет в морской пехоте Соединенных Штатов. – Он делает паузу. – Так же, как твой профессор письма. Как его зовут? Профессор Райан.

Мне нужна секунда, чтобы понять, что Берт говорит о мистере Гейбе, как будто он его знает.

- Как вы узнали это о мистере… Я имею в виду, профессоре Райане?

Берт пожимает плечами.

- Просто откуда-то знаю. Может быть, мы и живем в большом городе, но колледж – это маленький городок.

- Ох.

Я смотрю вниз на доску. Интересно, а что если Берт сказал о колледже как о маленьком городке в качестве предупреждения? Маленькие города полны сплетен. Последнее, что мне нужно, это чтобы кто-то сплетничал о нас с мистером Гейбом, поэтому я быстро меняю тему.

- У вас есть дети, Берт?

- О господи, Дороти, - говорит он, снова потянувшись за своим кошельком. – Ты все-таки спросила об этом. У меня лежат фотографии детей и внуков в этой штуковине.

Берт показывает мне фотографии и рассказывает забавные истории о своих внуках между шахматными ходами до тех пор, пока часы в школьном дворе не начинают звенеть, и я осознаю, что я просидела здесь с ним целый час. Вскакивая, я закидываю свою сумку на плечо.