- Это было так…

- Горячо? – заканчиваю за нее я.

Она снова хихикает, когда ударяется головой об столешницу, пока выползает, опираясь на мою руку. Я сажаю ее к себе на колени, задницей прижимая к моему голому члену, а она откидывается на мою грудь.

- Я хотела сказать «весело», но «горячо» тоже подходит.

- Так ты думаешь, что было весело – отсосать у меня в присутствии постореннего человека? – шепчу я ей на ухо, когда она извивается на моих коленях.

- Может быть, - мягко признает она.

Девушке нравятся небольшие извращения. Вот почему она сбежала прошлой ночью. Она не испытала отвращения от того, чем мы занимались. Она просто возбудилась, и ее это напугало.

Я медленно тяну ткань ее длинного платья, пока она не собирается над ее бедрами. Затем я отставляю одну ногу в сторону, а затем другую, располагая их так, чтобы ее ноги были расположены по обе стороны от моих.

- Скажи это, - приказываю я. – Отсосать мне и проглотить каждую каплю моей спермы, в то время как Джина стояла рядом с нами, было жарко, как ад. Не так ли?

- Да.

Я задираю ее платье выше, обнажая киску.

На ней нет трусиков.

- Ох, блядь, - я вдыхаю ей в ухо. – Ты притащила свою маленькую попку в мой класс в этом платье, притворяясь скромной, и настаивая на том, будто ты паинька. Но при этом ничего не надела под это платье.

- Да, сэр, - шепчет она.

- Скажи мне почему, - рычу я, пальцами скользя между ее ног. – Скажи мне, почему ты голая под этим платьем.

- Потому что я все еще хотела…

- Все еще хотела чего? – спрашиваю я ее. Мои пальцы легко скользят по ее набухшему клитору, потому что она очень мокрая. – Отсосать мне и намокнуть для меня, верно, маленькая девочка? Знаешь что, я больше не буду называть тебя так.

- Я все еще хотела… - она резко вдыхает, когда я кружу пальцами над ее клитором. Моя другая рука скользит по верхней части ее платья под ее бюстгальтер, а пальцы направляются прямо к ее соску. – Почему ты не собираешься называть меня маленькой девочкой?

- Потому что ты не маленькая, - говорю я ей. Она выгибает спину, покачиваясь на моей ноге, пытаясь заставить меня скользнуть в нее пальцами. Она жадная, требовательная, и всегда пытается взять все под контроль.

- Тогда кто я? – она тихо стонет, когда я прижимаю кончики пальцев к ее входу, чтобы подразнить ее. Она мокрая и готова для меня, и мой член начинает твердеть, когда она ерзает на мне, а ее бедра выгибаются, пока она пытается заставить меня вставить в нее пальцы.

- Грязная девчонка, - говорю я ей. Я больше не дразню ее.

Не мучаю ее. Без предупреждения я вонзаю два пальца в ее тугую, влажную киску.

На долю секунды я почти сожалею о том, что не был нежен с ней.

Но затем она стонет и корчится у меня на коленях, и я понимаю, что ей это чертовски нравится.

- Грязная маленькая девочка, - шепчет она.

Я издаю низкое рычание ей в ухо, которое не могу контролировать. Толкая пальцы глубже, я в то же время щипаю ее сосок.

- Я думал, ты ненавидишь, когда тебя называют маленькой девочкой.

Она двигается против меня, когда я трахаю ее пальцами. Она издает протяжный стон.

- О-о, вот оно, не так ли? – спрашиваю я, ссылаясь на то место, которое я поглаживаю внутри нее кончиками пальцев, а еще и на ее прозвище. – Маленькая девочка… Маленькая девочка… Тебе нравится, когда тебя так называют?

Она качает бедрами быстрее, синхронно с моими движениями. Ее киска быстро сжимается вокруг моих пальцев, а затем все больше и больше, когда я шепчу ей на ухо:

- Моя грязная маленькая девочка.

Черт, я не могу остановиться, когда она сидит на моих коленях с задранным платьем и с широко расставленными ногами, но ее голая киска обращена к проклятой двери кабинета.

Незапертой двери кабинета.

Любой может зайти прямо сейчас.

Любой может ворваться, обнаружить нас и разрушить мою карьеру. Уничтожить меня.

Но я настолько безрассуден, что мне все равно.

- Твоя грязная маленькая девочка, - стонет она.

Мои пальцы трахают ее жестче, когда я шепчу ей на ухо.

- Неужели грязной маленькой девочке понравилось сосать член своего профессора?

- Да, да, да, - всхлипывает она. Я чувствую приближение ее оргазма с каждым ударом пальцев. Я чувствую это с каждым движением, благодаря которому она сжимается вокруг моих пальцев.

- Осторожно, - предупреждаю я. – Не стони так громко, или кто-нибудь может зайти в кабинет и увидеть тебя в таком виде.

Она хныкает.

- Я собираюсь… О, Боже.

Я не перестаю шептать ей на ухо.

- Любой может открыть эту дверь и увидеть тебя, сидящую у меня на коленях с моими пальцами внутри тебя. Что бы сказал твой папочка, если бы узнал, что мои пальцы находились в киске его маленькой девочки?

Она стонет. Грязная маленькая девочка стонет.

Несмотря на ее протесты, несмотря на ее реакцию прошлой ночью, ее это возбуждает.

То, что мы делаем, заводит ее.

- Поторопись, сладкая, - говорю я ей. – Если ты не кончишь в ближайшее время, кто-то может войти сюда.

- Я… Так близко, - всхлипывает она. Она начинает сильнее ерзать на мне, трахая мою руку, когда я засовываю пальцы глубже. Ее дыхание рваное, ее плечи прижимаются к моей груди, когда она выгибает бедра, чтобы снова и снова встречать мою руку.

- Эта мокрая маленькая киска моя, - рычу я. – Твое тело принадлежит мне. Я собираюсь брать его снова, и снова, и снова. Ты вся принадлежишь мне, маленькая девочка.

- Да, - стонет она. Ее киска сжимается вокруг моих пальцев.

- Кто ты? – я спрашиваю.

- Твоя грязная маленькая девочка, - задыхается она. Затем она выгибается и все ее тело трясется, когда она на короткое время поднимается с моих коленей, взрываясь на моих пальцах. Ее оргазм разрывает ее так сильно, что мне кажется, что она может сломать мои пальцы.

Она закрывает рот рукой, чтобы заглушить визг, который вырывается из нее. Благодаря руке, это больше похоже на писк, чем на стон, и это почти заставляет меня засмеяться вслух. Я не могу смеяться, не над этой девушкой, испытывающей оргазм на моих коленях.

Она слишком горячая из-за того, что она делает сейчас, поэтому не может быть смешной.

Когда она падает на меня, я сижу, слушая, как ее грубое и рваное дыхание разносится по комнате. Сижу с пальцами глубоко внутри нее и жду, пока она придет в себя.

- Моя грязная маленькая девочка, - напоминаю я ей.

Моя.

- Итак, что с тобой происходит в последнее время? – Нейт дождался, пока Анджело сел на свое место, и мы передали ему блюдо, приготовленное специально для бранча, прежде чем начал говорить со мной.

Я знал, что это случится. Мой брат не глупый. Он умный и наблюдательный, и он знает меня слишком хорошо, чтобы поверить, что я отказывался от бранча в течение нескольких недель только потому, что писал книгу.

Проблема в том, что это единственное оправдание, которое у меня есть. Единственное, что я могу ему сказать.

- Я же говорил вам, что я писал, - прикидываюсь я святошей. – Много. Мой писательский кризис испарился, поэтому я пытался извлечь из этого выгоду.

Анджело смотрит на Нейта.

- Видел?

- Почему вы так на меня смотрите? – спрашиваю я.

- Просто так, - невинно говорит Анджело, пожимая плечами, пока протягивает мне тарелку. – Домашние пончики.

Мой желудок в ответ издает урчание, достаточно громко для того, чтобы даже в другом городе услышали.

- Похоже, я немного проголодался, - признаюсь я, беря пончик. – Но не думай, что я не заметил того взгляда, который ты только что кинул Нейту.

Когда я опускаю тарелку, Анджело кладет еще один пончик на мою растущую кучу еды.

- Ты ел? – Он не ждет, пока я отвечу, прежде чем склонится к Нейту. – Твой брат выглядит так, будто похудел. Он похудел, верно?

Нейт закатывает глаза.